Страница 35 из 51
Наш обычный сигнал… Три-три-три. Общеизвестный сигнал, применявшийся разведгруппами в Афганистане. Три короткие очереди — опознание или требование помощи…
— Еще вопросы?
— Кого берем живыми?
— Всех у кого не будет оружия. Капитана. Тех на кого укажет капитан. Первая цель — пробиться к капитану, выяснить обстановку. Еще?
Вопросов больше не было…
След в след. Шаг за шагом по этой нищей, не дающей урожая земле по этой неверной каменистой осыпи, готовой сорваться оползнем в любую минуту и похоронить всех, кто окажется на его пути.
Молча — никаких команд не требуется, каждый знает, что ему делать. Первым крадется Гром, часто останавливается, осматривая землю и окрестности сначала в термовизор, установленный на винтовке, потом в прибор ночного видения на каске. Кажется, что они идут по тропе — но именно что кажется, может это и не тропа вовсе. В задачу Грома входит обнаружить мины и ловушки на маршруте выдвижения, найдя, обезвредить их или обойти. Но Гром не только сапер — как и все члены группы он отличный стрелок, при необходимости он сможет принять первый удар засады на себя. Это если он не обнаружит засаду первыми и не нанесет удар сам…
Вторым, отставая на пять шагов, крадется — именно крадется, несмотря на свои габариты — Бык. Основная огневая сила группы, сейчас у него в руках пулемет Калашникова с большой, самодельной матерчатой сумкой с патронами — тоже сто как в обычной коробке, зато весит меньше.
Дальше идут все остальные. Оружие самое разное — автоматы Калашникова с подствольниками, крупнокалиберные штурмовые винтовки НК 417, еще один пулемет. На всех винтовках установлены тепловизоры — основное средство для активных действий в ночное время. Ночью один подготовленный боец с тепловизором стоит десятерых без такового. Идут елочкой — если тот, кто идет перед тобой целится влево — значит, ты целишься вправо. Удар может последовать с любой стороны.
Над группой в иссиня-черном небе висит тонкий серп полумесяца. Полумесяц — символ ислама, символ правоверных. Символ этой чуждой и непонятной земли. Здесь все по другому, все чужое — даже звезды…
Гром цыкает в микрофон — и все замирают. Дувалы впереди в какой-то сотне метров, если посмотреть в тепловизор — то тут, то там засветки, светящиеся изнутри силуэты на сером фоне. Не спит весь кишлак. Да и кишлак ли это вообще? Здесь же нет ничего, ни скота, ни огородов, чтобы прокормиться, никаких посадок. Эта земля не дает урожаев. И все-таки здесь живут люди, кишлак слишком большой, чтобы земля могла его прокормить. Значит, живущие здесь люди кормятся чем-то другим. Седой понял это вчера, когда рассматривал в оптический прицел пыльные улочки, идущих по ним людей. За все время наблюдения они не видели детей — в Пакистане нормой считается многодетная, как минимум с тремя детьми семья, а тут детей нет. Ни одного вообще. Значит это — вовсе не кишлак.
Патруль приближается. Ночью они обходят кишлак несколько раз. Не два и не три как обычно бывает — а целых пять человек. И у двоих из них, идущих чуть на отшибе — форма, каски и приборы ночного видения в кронштейнах на касках. Значит — две группы, одна проверяет и контролирует работу другой. Не дай Бог чего заметят…
Группа замерла. Каждый, в накидке похож на камень — обычный валун, каких здесь много. Каждый неподвижен. Седой смещается чуть влево, его движения нарочито медленны — ночью выдает именно резкое движение.
Пора…
Винтовка едва слышно хлопает, отдает в плечо, раз за разом. Двое из тех что отстают — по прикидкам Седого они опаснее остальных — падают как сбитые кегли, один на другого не успев даже понять что произошло. В прицеле это выглядит так — переливчатый белый силуэт на черном фоне ночи, и вдруг у него на мгновение расплывается, взрывается бесформенным облаком голова. А потом силуэт валится на землю — и остается неподвижным…
Из троих, тех кто идет впереди оборачивается только один, услышавший что-то подозрительное за шорохом шагов по каменистой земле. Начинает оборачиваться — и падает, отброшенный пулей пятидесятого калибра, падает на остальных двоих, выводя их из равновесия и не давая отреагировать. С более отчетливо слышимым металлическим лязгом срабатывает четыреста семнадцатая, оставшихся в живых двоих кромсают пулями уже два ствола. НК417 за счет газоотводной автоматики работает чуть более шумно, чем пятидесятый калибр, сделанный на базе Ar-15.
— Чисто!
— Чисто!
Теперь пути назад нет. И счетчик, обратный отсчет, пошел. Когда хватятся пропавшую группу? Сколько времени у них в запасе?
Каждый сноровисто делает свою работу — кто-то утаскивает с тропы тела, кто-то обыскивает их. Оружие и связь. Оружие возьмут с собой те, кто останется на окраине села, прикрывать группу вторжения. В какой-то ситуации оно может пригодиться. Обязательно — рация, она настроена на частоту, на которой работает противник, прослушивая эту волну можно понять его намерения…
К ближайшим, обращенным к горе дувалам перебегают поодиночке, прикрывая друг друга. Ближайший надо зачистить и оставаться внутри, организовав укрепленную точку, "гнездо" на сленге разведки. Снайперы прикрывают с горного склона…
Кот и Зверь передают друзьям громоздкие винтовки, достают пистолеты, привычные АПБ с нештатными американскими лазерными прицелами, весом легче, чем советские раз в десять. Идя на такое дело лучше всего с привычным, ложащимся в руку оружием, а не с новомодным. К АПБ, несмотря на всю его тяжесть и несбалансированность, руки привыкли…
Две черные тени перелетают через дувал…
Тук. Тук. Тук. Тук…
Когда работает АПБ — почти ничего не слышно. Стук затвора получается громче чем звук выстрела. Красная точка лазера замирает на рубахе душмана — тук — и на рубахе появляется опаленная, брызгающая красным дыра. Секунда, даже меньше — и дело сделано.
Кот остается во дворе, лазерный зайчик прицела скользит по поверженным телам душманов. Выхватив нож-заточку, Зверь ныряет внутрь слепленного из глины домика. Это тоже еще с тех времен, такими заточками спецы предпочитали работать в тесных помещениях. Через пару секунд на улице едва слышится приглушенный сдавленный вскрик…
Зверь появляется на пороге обтирая заточку показывает большой палец. Дело сделано…
За дувал затаскивают основное штурмовое оружие группы — пулеметы. Два пулемета — это сила, с ними можно продержаться минут тридцать, пока не кончатся патроны. АКМ не пробивает дувал, так что теперь это гнездо можно считать еще и импровизированным полевым укреплением.
Кот и Зверь пристраиваются за спину Седого, команд никто не ждет. Штурмовая тройка — именно им идти первыми в пекло. У всех троих основное оружие сейчас — пистолеты Стечкина, более мощное за спиной. Лазерные целеуказатели в "невидимый" режим, луч отчетливо виден только в прибор ночного видения. Серые тени дувалов плывут в зеленом свете ночников, кажется что ты под водой. Чем дольше об их присутствии не будут подозревать духи — тем больше шансов, что они выберутся из этой говнотерки живыми. Все…
Афганский кишлак — это самая настоящая мышеловка. Сплошные дувалы по обе стороны улицы, на самой улице спрятаться не за что, если откроют огонь с двух сторон — не выжить. Но пока не заметили — можно идти. Ни собак, ни людей, ни света. Правоверным Аллах велел ночью спать.
Нельзя даже вызвать снайперов — за дувалами прячутся духи. Есть спящие, есть обкуренные, есть и дежурные. Русскую речь здесь хорошо помнят одно слово на языке шурави — и шквальный огонь скосит всех троих…
Мечеть. Минарет. Серая, облезлая стена. Завешенные стекла пристроенной к мечети мадафы, просачивающийся сквозь ткань свет. Вот там — Аллах людям спать не велел. Этим Аллах похоже велел не спать, а бдить…
Приплыли…
Седой решил идти в одиночку. Вдвоем, тем более втроем делать нечего, втроем и шума втрое больше. А вот один…
Один может пройти…
Кот и Зверь залегли у стены, превратились в еще два сгустка ночной тьмы среди многих прочих. Седой, держа наготове пистолет, пошел влево, обходя здание мечети по кругу…