Страница 30 из 40
От Шруилла помощи не могло быть. Он лишь посмеялся бы над этим предположением.
Черты лица Олгуда появились на экране перед Калапи-ной. Она остановила движение диска, когда он поклонился, сказал:
– Я вызвал вас доложить, Калапина, – Она отметила темные круги под его глазами, свидетельство приема наркотиков в том, как напряженно прямо он держал голову.
– Вы нашли их? – спросила Калапина.
– Они где-то в дикой местности, Калапина, – сказал Олгуд, – Они должны быть там.
– Должны быть! – сказала с сомнением она, – Вы глупый оптимист, Макс.
– Мы знаем несколько потайных мест, которые они могли бы выбрать, Калапина.
– На каждое одно место, о котором вы знаете, у них есть девять, – сказала она.
– Я держу в окружении весь район, Калапина. Мы медленно двигаемся внутрь, проверяя все по пути. Они там, и мы найдем их.
– Он блефует, – сказала Калапина, взглянув на Шруилла.
Шруилл ответил улыбкой, лишенной жалости, взглянул на Олгуда сквозь призматический рефлектор, – Макс, вы нашли источник подмены эмбриона?
– Нет еще, Шруилл.
Он напряженно смотрел на них, лицо его выдавало очевидное замешательство от воинственности и насилия его оптименов.
– Вы стремитесь в Ситак? – грозно спросила Калапина. Олгуд провел по губам языком.
– С этим все, – рявкнула она. А-а-а, страх в его глазах.
– Мы ищем там, Калапина, но… – Вы полагаете, мы были слишком безрассудны? – спросила она.
Он потряс головой.
– Вы странно себя ведете, – сказал Шруилл, – Вы боитесь нас?
Он заколебался, затем сказал:
– Да, Шруилл.
– Да, Шруилл, – передразнила Калапина.
Олгуд посмотрел на нее, страх в его глазах переходил в гнев, – Я предпринимаю все возможные действия, Калапина.
Она отметила неожиданную точность в манере, скрытой за гневом. Глаза ее расширились от удивления. Возможно ли такое? Она посмотрела на Шруилла, интересуясь, заметил ли он это тоже.
– Макс, почему вы вызвали нас? – спросил Шруилл.
– Я… чтобы сообщить, Шруилл.
– Вы ничего не сообщили.
Поколебавшись, Калапина привела в действие специальные приборы на проверку Олгуда, уставилась на результат. Ужас смешался в ней с яростью. Киборг! Они осквернили Макса! Ее Макса!
– У вас есть единственная необходимость – подчиняться нам, – сказал Шруилл.
Олгуд кивнул, промолчал.
– Вы! – прошипела Калапина. Она наклонилась к экрану, – Вы посмели! Почему? Почему, Макс?
Шруилл сказал:
– Что?..
Но по самому тону ее вопросов Олгуд понял, что он разоблачен. Он знал, что это его конец, он увидел это в ее глазах, – Я видел… я нашел двойников, – заикаясь, сказал он.
Гневным движением руки она перевела кольцо на ручке трона. Звуковые генераторы создали убийственную волну звуков вокруг Олгуда, вызвав помехи в его изображении. Губы его двигали беззвучно, глаза смотрели в одну точку. Он рухнул.
– Зачем вы сделали это? – спросил Шруилл.
– Он был Киборгом! – прохрипела она и показала на свидетельство приборов.
– Макс? Наш Макс? – он посмотрел на приборы, кивнул.
– Мой Макс, – сказала она.
– Но он боготворил тебя, любил тебя.
– Теперь он это не делает, – прошептала она. Она отключила экран, продолжая пристально смотреть в пустоту. Инцидент уже начинал уходить из ее памяти.
– Тебе нравится прямое действие? – спросил Шруилл.
Она поймала его взгляд в рефлекторе. Наслаждаться прямым действием? В… насилии было действительно что-то вроде возвышающего чувства.
– У нас сейчас нет Макса, – сказал Шруилл.
– Мы пробудим его двойника, – сказала она, – На данное время Безопасность может функционировать без него.
– Кто пробудит двойника? – спросил Шруилл, – Иган и Бумур больше не с нами. Фармацевт Хэнд ушел.
– Почему задерживается Нурс? – спросила она.
– Ферментная проблема, – сказал Шруилл, в голосе его проскользнула нотка ликования, – Он говорил что-то о необходимости перенастройки предписания. Полагаю, производные гармона Боннелиа.
– Нурс может пробудить двойника, – сказала Калапина. На секунду она задумалась, зачем им нужен двойник. Ах да, Макса нет.
– Здесь надо не просто пробудить двойника, – сказал Шруилл, – Они сейчас не так хороши, как были когда-то, ты знаешь. Нужны недели… месяцы.
– Тогда один из нас может управлять Безопасностью, – сказала она.
– Ты думаешь, мы готовы к этому? – спросил Шруилл.
– В этом есть какое-то волнение, в принятии решения, – сказала она, – Теперь я могу сказать, что за последние несколько сот лет я чувствовала глубокую скуку. Но сейчас – сейчас я чувствую, что ожила, жизнерадостна, напряжена, зачарована, – Она взглянула вверх на мерцающие банки данных сканеров, целая группа их, показывающая, что их друзья оптимены следят за деятельностью в комнате Обзора.
– И в этом я не одинока.
Шруилл взглянул вверх на мерцающий центральный круг внутренней стен шара, – Оживление, – пробормотал он, – Но Макс… он мертв. Она опять все вспомнила, сказала:
– Любого Макса можно заменить, – Она посмотрела на Шруилла, повернув голову, чтобы смотреть мимо призмы, – Ты сегодня очень тупой, Шруилл. Ты дважды сказал о смерти, насколько я помню.
– Тупой? Я? – Он качнул головой, – Но я не стирал Макса.
Она громко засмеялась, – Мои собственные реакции возбуждают меня, Шруилл.
– А ты находишь изменение в своих ферментных потребностях?
– Несколько. Что из того? Времена меняются. Это часть бытия. Какие-то изменения должны делаться.
– Действительно, – сказала он.
– Где они нашли замену эмбриону Дюранов? – спросила она, мозг ее направлялся по касательной.
– Вероятно, новый Макс найдет, – сказал Шруилл.
– Не насмехайся надо мной, Шруилл.
– Я бы не посмел.
Она снова прямо посмотрела на него.
– А что, если они произвели свой собственный эмбрион для замены? – спросил Шруилл.
Она отвернулась, – Во имя всего, что достойно, как?
– Воздух можно очистить фильтрами от контрацептивного газа, – сказал Шруилл.
– Ты отвратителен.
– Я? Но разве тебе неинтересно, что скрыл Поттер?
– Поттер? Мы знаем, что он скрыл.
– Лицо, посвященное сохранению жизни… это звучит так, – сказал Шруилл, – Что он скрыл в уме?
– Поттера больше нет.
– Но что он скрыл?
– Ты думаешь, что он знал источник… внешнего вмешательства?
– Вероятно. И он бы знал, где найти эмбрион.
– Тогда запись покажет источник, ты сам это сказал.
– Я уже пересматривал.
Она уставилась на него через призму, – Это невозможно?
– Что я мог пересмотреть?
– Ты знаешь, что я имею в виду – о чем ты думаешь.
– Но это возможно.
– Нет, невозможно.
– Ты просто упрямишься, Кал. Женщина должна быть последним существом, чтобы отрицать это.
– Ну а теперь ты действительно просто отвратителен!
– Мы знаем, что Поттер нашел жизнеспособный эмбрион, самостоятельно себя защищающий, – нажимал Шруилл.
– Они могли бы получить много таких эмбрионов – мужских и женских. Мы знаем исторические возможности таких сырых союзов. Это часть наших естественных предков.
– Тебя не переговоришь, – выдохнула она.
– Ты можешь рассмотреть концепцию смерти, но не этой, – сказал Шруилл, – Чрезвычайно интересно.
– Отвратительно, – огрызнулась она.
– Но возможно, – сказал Шруилл.
– Запасной эмбрион не был обеспечивающим свою жизнеспособность, – отпарировала она.
– Тем более оснований полагать, что они взяли эмбрион, там где брали когда-то.
– Что?
– Они поместили эмбрион Дюранов назад, вовнутрь матери.
Калапина лишилась дара речи. Она почувствовала во рту кислый привкус, почувствовала, что чувство шока вызывает у нее ощущение рвоты. «Что-то разбалансировалось в моей ферментной системе», – подумала она.
Она заговорила медленно, точно:
– Я сейчас сообщаю фармакологическому центру, Шруилл. Я плохо себя чувствую.
– Конечно, конечно, – сказал Шруилл. Он взглянул вверх и кругом на наблюдающие сканеры – полный круг.