Страница 7 из 69
Мы с Хиллманом тихонько вышли из комнаты и спустились в гостиную, где нам предстояло ждать решающий телефонный звонок. Телефон стоял в нише бара, а параллельный аппарат, по которому я мог слушать разговор, в буфетной. В нее проходили через комнату с роялем и столовую, показавшуюся мне такой же унылой, как запущенный музейный зал. Здесь, в столовой, особенно ощущалось прошлое — словно сильный запах, происхождение которого вы не могли определить. Казалось, сама архитектура дома с его массивными, потемневшими от времени балками, толстыми стенами и окнами в глубоких нишах вынуждала хозяина чувствовать себя феодальным лордом, хотя Хиллман в роли средневекового гидальго выглядел как маскарадная маска в нелепом костюме.
Наверно, и он и его жена даже при Томе чувствовали себя неуютно в этом громадном доме.
В гостиной, сидя перед затухающим камином, я получил возможность задать Хиллману еще несколько вопросов. Хозяев дома обслуживали двое слуг — муж и жена Перес; они ухаживали за Томом чуть не со дня его рождения. Миссис Перес, вероятно, была сейчас на кухне, а ее муж уехал в Мексику навестить родственников.
— Вам точно известно, что он в Мексике?
— Как вам сказать… Его жена получила от него открытку из Синалов. Во всяком случае, чета Перес предана нам и Тому. Они работают у нас с тех пор, как мы приобрели этот дом.
— Когда это было?
— Лет шестнадцать назад. Мы переехали сюда втроем, как только меня демобилизовали из военно-морского флота. Вместе с одним инженером мы основали здесь фирму «Технические новинки» и вскоре поставили дело на широкую ногу, снабжая военное ведомство и Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства некоторыми деталями.
Недавно я получил возможность значительно сократить объем своей работы в фирме.
— Но вы еще довольно молоды, мистер Хиллман, чтобы устраняться от дел.
— Я остался председателем правления и бываю там несколько раз в неделю.
Я много играю в гольф, часто охочусь, занимаюсь парусным спортом. — Он говорил таким тоном, будто его крайне утомляла подобная жизнь. — В течение нынешнего лета я занимался с Томом дифференциальным исчислением, поскольку его не преподают в средней школе, а оно может пригодиться ему, если он поступит в Калифорнийский политехнический или в Массачусетский технологический институт, который, кстати, окончил я сам. Элейн в свое время окончила Радклиффский университет.
«Мы богатые, мы образованные, мы настоящая элита! И как только мир позволил себе нанести нам такой нечестный удар?!» — вот какую мысль пытался он мне внушить.
В нише бара раздался звонок. Пока я топливо обходил вокруг большого обеденного стола, звонок повторился. В дверях буфетной я чуть не сбил с ног низенькую, полную женщину, вытиравшую руки фартуком. Взгляд ее выразительных темных глаз задержался на мне.
— Я торопилась к телефону, — объяснила она.
— Ничего, я сам возьму трубку.
Женщина ушла на кухню, и я закрыл за ней дверь. Буфетная освещалась лишь слабым светом, проникавшим из столовой через полукруглое отверстие для подачи блюд. Я осторожно поднял трубку.
— В чем дело? — послышался мужской голос. — Вы что, предоставили ФБР или еще кому-нибудь возможность подслушивать нас? — Акцент выдавал в неизвестном уроженца западных штатов.
— Нет, что вы? Я в точности выполнил ваши указания.
— Надеюсь, мистер Хиллман. В противном случае мне пришлось бы просто-напросто повесить трубку, и вы никогда бы не увидели своего Тома.
— Пожалуйста, выслушайте меня, — умоляюще попросил Хиллман. — Я приготовил деньги, они вот-вот будут у меня. Я готов передать их вам в любое время.
— Двадцать пять тысяч мелкими банкнотами?
— Да. Самые крупные — двадцать долларов.
— И никаких пометок на них?
— Я же сказал, что в точности выполнил ваши указания. Для меня нет ничего дороже безопасности сына.
— Ну и отлично, мистер Хиллман. Вам не откажешь в сообразительности, хвалю. Вообще-то мне очень неприятно поступать с вами подобным образом. Еще более неприятным было бы причинить вред вашему чудесному мальчику.
— Том сейчас с вами?
— Более или менее. Недалеко.
— Я мог бы поговорить с ним?
— Нет.
— Но как я могу убедиться, что он жив?
— Вы не доверяете мне, мистер Хиллман? — после долгой паузы проговорил неизвестный. — За это не хвалю.
— Как же я могу доверять… — Хиллман вовремя прикусил язык.
— Я понял, вы хотели сказать: как можно доверять такому подонку? Ну, это не наша головная боль, Хиллман. Наша головная боль вот в чем: как мы можем доверять такому подонку, как ты? Я знаю о тебе, Хиллман, куда больше, чем ты думаешь.
Снова наступила пауза, слышалось лишь дыхание обоих собеседников.
— Ну, так могу я?
— Можете что? — с трудом скрывая отчаяние, спросил Хиллман.
— Доверять тебе, Хиллман?
— Да.
Опять пауза, заполненная тяжелым дыханием в трубке.
— Придется все же поверить вам на слово, Хиллман, — опять послышался голос в трубке. — Пора перейти к делу. Мне нужны деньги, но вы должны понять, что это не выкуп, а плата за информацию. Ваш сын не похищен. Он пришел к нам по собственному желанию и…
— Я не… — Хиллман снова вовремя остановился.
— Не верите? Спросите у него сами, если вам представится такая возможность.
— Послушайте, — резко проговорил Хиллман. — Вы сейчас сказали, что пора перейти к делу. Так вот, где и когда я должен вручить вам деньги?
Гарантирую, что ваши указания будут в точности выполнены.
Неизвестный отреагировал на резкость Хиллмана новой грубостью.
— Не спеши, приятель! Не забывай, что хозяин положения я.
— В таком случае назовите свои условия.
— Назову, когда найду нужным, а пока, Хиллман, я, пожалуй, дам тебе еще некоторое время подумать. Ты, как видно, считаешь, что сидишь в седле. Ну так слезай и поползай на коленях!
В трубке послышались гудки отбоя.
Когда я вернулся в гостиную, Хиллман все еще стоял с телефонной трубкой в руке. Он машинально положил ее на аппарат и подошел ко мне.
— Он не захотел дать никаких доказательств, что Том жив.
— Я все слышал и могу сказать одно: так обычно ведут себя все гангстеры. Вам остается положиться на его милосердие.
— Его милосердие!.. Он разговаривал, как маньяк, наслаждающийся тем, что причиняет боль.
— Будем надеяться, что он удовлетворится той болью, которую уже причинил вам, а особенно вашими деньгами.
Хиллман опустил голову.
— По-вашему, мой сын в опасности?
— Да. Возможно, он и не маньяк, этот преступник, но, во всяком случае, не очень уравновешенный тип. Утром звонил он же?
— Он.
— Вам не показался знакомым его голос? В его тоне прозвучали какие-то нотки, я бы сказал, обида. Может, это какой-нибудь бывший служащий вашей фирмы?
— Крайне сомнительно.
— Есть ли хоть доля правды в его утверждении, что Том сам пришел к нему?
— Нет и нет! Том слишком порядочный мальчик.
— Но способен ли он здраво рассуждать?
Хиллман промолчал, видимо, считая мой вопрос излишним, подошел к бару, налил полный стакан виски и залпом выпил.
— Вы не допускаете, что Том придумал всю эту историю с вымогательством при помощи одного из своих дружков или даже нанял кого-нибудь специально для этой цели?
Хиллман высоко поднял пустой стакан, и по его внезапно побагровевшему лицу я понял, что он с трудом сдержался, чтобы не швырнуть им в меня.
— Нелепая мысль! Зачем вы мучаете меня подобными предположениями?
— Я не знаю вашего сына, а вы должны знать.
— Никогда он не поступит со мной так!
— И все же вы нашли нужным поместить его в «Забытую лагуну».
— Я был вынужден это сделать.
— Почему?
— Вы настойчиво задаете мне одни и те же идиотские вопросы! — с бешенством крикнул Хиллман.
— Я пытаюсь разобраться в состоянии Тома. Если есть хоть малейшие основания предполагать, что Том сам придумал эту историю с похищением, чтобы, скажем, отомстить вам или получить деньги, придется обратиться в полицию.