Страница 12 из 69
— Сколько ей лет?
— Я в ее метрики не заглядывал, но думаю, лет тридцать. А наряжается как молоденькая — юбка выше колен…
— Что было на ней вчера?
— Темное или синее платье с блестками и очень низким вырезом… Мне не понравилось, когда я увидел, как Том обнял ее.
— Вы когда-нибудь видели ее с другими мужчинами?
— Нет. Я уже говорил, что видел ее один или два раза, и только с Томом.
— Так один или два раза?
Джекмен на минуту задумался.
— До вчерашнего дня дважды. Первый раз недели две назад, в воскресенье, когда он пришел с ней на наш концерт. Она была пьяна и заявила, что хочет танцевать. Видите ли, джазы, которые играют специально для желающих потанцевать, облагаются более высокими налогами, поэтому танцы в баре запрещены. Когда ей сказали об этом, она раскричалась и утащила Тома.
— Ну, а второй раз?
Джекмен замялся, но потом все же ответил:
— Дней десять назад, вечером в пятницу. Они пришли уже около полуночи и заказали по бутерброду. В перерыве я прошел мимо их столика, но Том не пригласил меня присесть и не познакомил со своей приятельницей. Да я и не напрашивался, тем более что разговор у них был жаркий.
— Вы не слышали, о чем шла речь?
— Слышал, — с внезапным ожесточением заявил Джекмен. — Она говорила ему, что ей нужны деньги, чтобы уйти от мужа.
— Вы уверены, что не ослышались?
— Уверен на все сто.
— А Том? Он что?
— А Том сидел как окаменелый.
— Он был пьян?
— Нисколько. Она одурманила его чем-то почище вина.
— Наркотиками?
— Да нет, я не в том смысле, я вот об этом. — И Джекмен нарисовал в воздухе женскую фигуру.
— Однако вы сказали «одурманила»!
— В переносном смысле. — Джекмен машинально погладил руку выше локтя.
— Вы колетесь?
— Нет, сэр… Я болен телевидением, — смущенно улыбнулся Джекмен.
— Покажите-ка руки.
— Не обязан.
— Я лишь хочу проверить вашу правдивость, и больше ничего.
Джекмен не стал артачиться, закатал рукава и показал тонкие желтые руки, испещренные следами старых уколов.
— Семь лет назад меня выписали из больницы после принудительного лечения, и с тех пор, слава богу, ни-ни…
— Вот и превосходно, мистер Джекмен. Скажите как опытный человек: Том употребляет наркотики?
— Как опытный человек отвечаю: нет, не употребляет. Я читал ему целые лекции на эту тему, и он, по-моему, хорошо их усвоил, хотя у музыкантов много соблазнов… Жаль, не рассказал ему кое-что о женщинах.
— Я что-то не слышал, чтобы это помогало… Вы когда-нибудь видели Тома и блондинку в компании с другими?
— Нет.
— Он знакомил ее с кем-нибудь?
— Сомневаюсь. Он явно хвастался ею, но держал только для себя.
— Вы не знаете ее фамилии?
— Откуда же?
Я встал и поблагодарил Джекмена.
— Извините, если я грубо обошелся с вами.
— Со мной обращались и грубее…
Глава VII
Мотель «Дак» находился на окраине города или, точнее, в довольно захудалом пригороде Приморском. Двенадцать или пятнадцать коттеджей мотеля, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет, были разбросаны на площадке перед обрывом. На грязном щебне перед нами стояло несколько машин старых моделей.
Дождь прекратился, и с запада из разрыва между тучами пробивался желтый свет, словно зажженный кем-то специально, чтобы показать все убожество мотеля.
Я поставил машину около домишки с вывеской «Контора» и вошел. На прилавке стояла картонка с написанной от руки просьбой нажать кнопку звонка «Для вызова владельца», что я и сделал, однако безрезультатно: звонок не работал. Нагнувшись над прилавком, я обнаружил на полке под ним телефон и металлический ящик для картотеки с пятнадцатью пронумерованными секциями. В регистрационной карточке на коттедж номер семь имелась запись трехнедельной давности, гласившая, что «мистер и миссис Роберт Браун» платят за него столько-то долларов еженедельно. Графы карточки для домашнего адреса и номера машины остались незаполненными.
За моей спиной скрипнула дверь, и в контору ввалился рослый старик с лысой, как у кондора, головой. Он выхватил у меня карточки и сердито спросил:
— Чем вы тут занимаетесь?
— Проверяю.
— Проверяете?! Что проверяете?
— Здесь ли еще мои знакомые Боб Браун и его жена.
Старик поднял карточку к свету и уставился в нее, беззвучно шевеля губами.
— Здесь, — подтвердил он. — Во всяком случае, еще утром были здесь.
Старик посматривал с явной подозрительностью. Очевидно, знакомство с Браунами не служило в его глазах хорошей рекомендацией. Я попытался расположить его к себе.
— У вас есть сейчас свободный коттедж?
— Целых десять, выбирайте любой.
— И во сколько он мне обойдется?
— Все зависит от срока…
— Пожалуй, я сначала потолкую с Браунами, спрошу, долго ли они еще пробудут здесь.
— Чего не знаю, того не знаю. Они прожили у меня три недели. — Старик почесал подбородок. — Вам, если вы приехали один, я могу сдать коттедж номер восемь совсем недорого. Он рядом с коттеджем, который снимают Брауны.
— Все же я поговорю с ними.
— Попытайтесь, хотя вряд ли застанете их дома.
Коттедж номер семь оказался на замке. На мой стук никто не ответил. Я повернулся, собираясь уйти, и увидел хозяина мотеля. Он стоял у коттеджа номер восемь, и как только я подошел к нему, церемонно распахнул дверь.
— Вот взгляните. Могу сдать за полцены, если вы действительно хотите пожить здесь.
Я переступил порог и вошел в холодную, мрачную комнату. Стены были покрыты той же неестественно зеленой краской, что и весь коттедж. Лучи солнца, проникая сквозь щели жалюзи, падали на тощую постель и потрепанный ковер на полу. Я слишком часто ночевал в подобных комнатах, чтобы решиться провести тут хотя бы одну ночь.
— Здесь чисто, не сомневайтесь, — заметил старик.
— А я и не сомневаюсь, мистер Дак.
— Я сам убирал… Кстати, я не Дак. Моя фамилия Станислаус. Дак продал мне мотель несколько лет назад, но я все не соберусь сменить вывеску. Да и смысла нет: скоро здесь все снесут и построят многоквартирные дома. Так как вы решаете?
— Все зависит от планов Брауна и его жены.
— На вашем месте я не стал бы связывать свои планы с планами Браунов.
— Это как же понимать, мистер Станислаус?
— Он же скандалист, каких свет не видел! Вы-то, конечно, знаете, как он относится к своей маленькой жене-блондиночке. Я пытался образумить его, да где там! «Не суйте, — говорит, — нос в чужие дела»! Хоть он и ваш друг, я…
— Не такой уж он мне друг… Неужели он стал вести себя еще хуже?
— Сегодня при мне несколько раз ударил жену. Я бы мог выгнать его из мотеля, да поможет ли это женщине? Он бил ее только за то, что она позвонила кому-то. Все время держит ее взаперти, как в тюрьме… Вы давно знакомы с Брауном?
— Не очень, — неопределенно ответил я. — Мы познакомились в Лос-Анджелесе.
— В Голливуде?
— Да, в Голливуде.
— Это правда, что она имела какое-то отношение к кино? Однажды она упомянула, что в свое время снималась, но он тут же прикрикнул на нее.
— Похоже, что их брачный союз трещит по всем швам.
— Вот именно. Готов поспорить, вас интересует не он, а она. По-моему, страстная бабенка. Был бы я в ваших годах, обязательно приударил бы за ней!
— Да и я не так уж молод.
— Не скромничайте… А ей, знаете, нравится молодежь. Между нами говоря, она ведь встречается с каким-то юношей.
Я быстро достал фотографию Тома, полученную от Элейн Хиллман.
— С ним?
Станислаус взял фотографию и, держа ее в вытянутой руке, подошел к окну.
— Он. Интересный парень. И фотография отличная. Откуда она у вас? — поинтересовался он, возвращая снимок.
Я сказал ему правду или, во всяком случае, часть правды:
— Он сбежал из школы-пансионата, а я частный детектив, которому поручено его найти.
На лице Станислауса отразился страх.