Страница 35 из 43
— Настал через больших неприятностей, — сказал Кеневен. — Надеюсь, что у меня хватит сил совладать с ними. Скотт, ты должен помочь мне связаться с представителями властей штата, когда они сюда приедут. Мне необходимо как можно скорее увидеться с ними.
На улице раздались шаги, и Билл так и не успел поднести чашку к губам. Подняв глаза на Скотта, он почувствовал, как в душе у него что-то оборвалось.
Старина Скотт держал в руках ружье, оба ствола которого были направлены точно ему в грудь.
— Сиди тихо, сынок, и останешься в живых. — Он повысил голос. — Если двинешься с места, я тебя насквозь продырявлю! Эй, вы там! — возвал он. — Я его взял! Можете заходить!
Дверь тут же распахнулась настежь. Первым в комнату вошел Войль, за ним следовал Аллен Кинни, а завершали шествие Толмен и Эммет Чабб.
Чабб не скрывал своей радости.
— Ну что, Кеневен! Чья взяла? — ухмыльнулся он, достав револьвер.
— Еще чего! — Ствол ружья Скотта резко качнулся в сторону. — Полегче, Чабб! Он мой пленник. И я требую, чтобы мне выдали награду за его поимку прямо сейчас! И до приезда мистера Левитта он не умрет!
— Черта с два! — возразил Чабб. — У меня приказ был расстрелять на месте!
— Только попробуй, и я пристрелю тебя из этого ружья! — предупредил Скотт. — И запомни: это мои деньги, и я их никому не отдам. Кинни, уж так и быть, свою долю получит, но это касается лишь одного его! А остальные тут ни при чем! Так что все денежки наши!
Пристыженный Чабб замер в нерешительности: ему очень хотелось выстрелить, но, с другой стороны, не было вовсе никакого желания испытывать судьбу под дулом заряженной винтовки, от которой его отделяло столь мизерное расстояние. Скотт бедовый старик, и уж он-то не побоится привести свои угрозы в исполнение.
— Он прав, Эммет, — сказал Кинни. — Скотт первый его взял.
Билл Кеневен переводил взгляд с одного на другого.
— Продали, значит! — усмехнулся он. — И как это я сразу не догадался!
— Тысяча баксов, парень, уйма денег! Тем более, что рано или поздно ты все равно попался бы! Я знавал случаи, когда людей убивали и за гораздо меньшую сумму. Так что если бы ты попался в руки кого-нибудь из наших местных, то они попросту пристрелили бы тебя, а уж потом начали бы рассуждать!
— Его надо отвести в тюрьму! — потребовал Чабб. — Нечего ему здесь рассиживаться.
— Еще чего! — возразил Скотт. — Он останется здесь до тех пор, пока я не получу сполна то, что мне причитается. Вот когда Левитт расплатится со мной, тогда уж дальше пусть сам распоряжается, его дело, но только я от собственных денег не отступлюсь! Если вам так хочется, оставайтесь здесь и помогайте сторожить его, но только не забывайте о том, что поймал его я! А то мое ружье вам мигом об этом напомнит!
Кинни проворно зашел к Кеневену за спину и вынул у него из кобуры оба револьвера. Нехотя, под прицелом направленного на него ружья, Кеневен попятился назад и опустился в кресло, стоявшее у него за спиной. Пережив глубочайшее потрясение от такого вероломного предательства, он лишь с осуждением смотрел на бывших соратников, раздосадованный тем, как внезапно фортуна повернулась к нему спиной.
С высоты своих прежних дерзких замыслов и надежд он теперь спустился на грешную землю, да еще оказался в совершенно безнадежном положении. Однако он был еще жив. Если бы Скотт сдал его Чаббу, то дожить до водворения в катеру ему бы уж точно не пришлось.
И откуда им вообще стало известно о том, что он в городе? Остается только одно… Мэй выдала его. Скорее всего, они сговорились с Алленом заранее, и стоило ему выйти от нее, как она тотчас же оповестила Кинни о его появлении.
Он сидел тихо, раздумывая над тем, что делать дальше. Ведь должен же быть хоть какой-то выход! Если у человека есть голова на плечах, то он всегда может что-нибудь придумать, было бы желание. Так что нечего терять попусту время, предаваясь унынию и сокрушаясь о том, что все тебя предали. Важнее решить, что теперь делать.
Что было, то было. Надо подумать о будущем. К счастью, Скотт настоял на том, чтобы его оставили здесь и никуда не уводили. По крайней мере, его не убьют по дороге в тюрьму.
Чабб уселся в кресло напротив, положив к себе на колени свой шестизарядный револьвер.
— С каким бы удовольствием я продырявил его шкуру! — мечтательно произнес он. — Не понимаю, чего ты так разволновался, Скотт? В любом случае ты свои деньги получишь, ведь вознаграждение-то обещано за мертвого или живого.
— Ничего, пусть будет, как есть, — запротестовал Скотт. — Если ты его застрелишь, то тоже постараешься наложить лапу на денежки. Я не доверяю никому из вас, тем более что речь идет о такой куче денег! Никому из всей вашей компании!
Он усмехнулся, избегая встречаться взглядом с Кеневеном.
— Отныне Левитт станет здесь первым человеком, с ним-то я и буду иметь дело, и только с ним! Я слишком долго жил на свете, чтобы на старости лет позволить оставить себя в дураках! Так что теперь мы со Старом будем действовать сообща!
— Не замечал, чтобы ты был коротко с ним знаком! — не скрывая своего раздражения, возразил Чабб. — Я даже в лавке твоей его никогда не видел.
Скотт снова усмехнулся.
— А ты думаешь, с чего это он вдруг решил объявиться здесь? Кто, по-твоему, просветил его насчет того, что человек сообразительный тут внакладе не останется? Вон Кеневен, он тоже до этого додумался и рассчитывал, что ему удастся прибрать всю округу к рукам после того, как Пог с Рейнолдсом перегрызут друг другу глотки. Но его ошибка в том, что он слишком многое пустил на самотек. Чего Стар Левитт себе никогда не позволял.
Кеневен сидел, тупо уставившись в пол и стараясь не обращать внимания на их разговоры. Надо срочно что-то придумать. А не то его судьба окажется предрешена… Тогда уж и Дикси с Томом конец.
Если Марби и Барт появились в доме у Мэй и остались у нее после того, как поставили лошадей в конюшню, то их наверняка тоже выдали. Он напряженно прислушался, ожидая услышать грохот далеких выстрелов, но в городе оставалось все тихо. Неужели они оказались в ловушке, в которую, сам того не ведая, завел их? Вдруг их уже убили?
Теперь Левитт стал полноправным хозяином. Об этом все догадались и, как один, лезут из кожи вон, стараясь примкнуть к стану победителя и урвать себе от чужого успеха. Билл посмотрел на Кинни. Не выдержав этого взгляда, юноша виновато отвел глаза. Разве можно было предположить, что этот славный парень окажется способен на предательство? Он же ручался за него головой… и проспорил.
Со Скотта взятки гладки. Старик большую часть своей жизни промышлял разбоем и грабежами. А когда человек так долго живет, пренебрегая законом, это запросто входит у него в привычку. И все же те, кто направил Кеневена к нему, в один голос утверждали, что для старика дружба — святое и ему можно довериться, как самому себе. Но весь вопрос в том, кого он считал своими друзьями?
Скотт явно решил заручиться дружбой победителя и поступил весьма логично со своей точки зрения.
Удивительно, но несмотря на все, Билл испытывал симпатию к старику, что лишний раз доказывало простую истину: никогда и ни при каких обстоятельствах не следует давать волю чувствам над разумом.
Все пропало, теперь ему нечем помочь Дикси, если только… Он нахмурился.
Что они теперь с ним сделают? Оповестят Стара о том, что его поймали, а затем тайком вывезут за город и прикончат? Или обвинят во всех смертных грехах? Или попросту пристрелят якобы при попытке к бегству?
Если бы ему только удалось переговорить с Уордом Клаймером или шерифом! Разумеется, такая возможность ему представится, но только окажется он в отнюдь не выигрышном положении. По городу расклеены плакаты, обещающие щедрое вознаграждение за его поимку, а люди Левитта под присягой расскажут обо всех якобы совершенных им злодеяниях. И какие доказательства тогда он предъявит в свое оправдание?
А вот у Стара Левитта с доказательствами окажется все в полнейшем порядке, да и от лжесвидетелей наверняка отбою не будет. А свидетельствовать против Стара не осмелится никто — и Мэй предупреждала его об этом.