Страница 2 из 28
Возможно, это было чистым совпадением, но что-то насторожило меня. Не очень-то он походил и на полицейского детектива.
Единственно, что указывало на мою причастность к делу об убийстве Альвареса в глазах Райли, это вырезка из газеты и записка жертвы. Так что, вполне вероятно, Райли приставил ко мне «хвоста», но этот тип производил впечатление преуспевающего бизнесмена или владельца крупного ранчо.
А следил ли он за мной вообще? В какое-то мгновение у меня возникло желание подойти и спросить его напрямую, но ему ничего не стоило выставить меня полным дураком в этой истории. Поэтому я решил избрать более подходящий способ: подозвал такси, заехал в довольно популярный коктейль-бар и заказал бокал. Минут через пять толстяк оказался за соседним столиком, держа в руках коктейль.
Да пошло все к черту! Это уже начинало походить на неприятности, а угодить в дело, не имевшее ко мне прямого отношения, улыбалось мне меньше всего. Куплю себе билет до Лос-Анджелеса на вечерний рейс... или, скажем, на следующий.
Пока я приканчивал коктейль, толстяк успел сбегать к телефону и переброситься несколькими словами кое с кем из посетителей. Похоже, его здесь все хорошо знали.
Когда я уже собирался вылезти из-за столика, в бар зашел высокий мужчина в ковбойской шляпе. Он бросил взгляд в мою сторону и вдруг подошел к моему столику, придвинул стул и сел.
Дэн Шеридан? Я Колин Уэллз, владелец ранчо Ягодное. Одно из крупнейших в штате, расположено к востоку от города. Как прослышал, что у нас в городке объявился автор вестернов, сразу решил, что мы просто обязаны доказать вам наше западное гостеприимство. Решил вот разыскать вас и пригласить к себе. Хочу показать, на что сегодня похожа жизнь на ранчо на Дальнем Западе.
На первый взгляд он показался мне открытым, дружелюбным человеком, и в приглашении его не было ничего необычного. Несколько минут мы болтали с ним о современном ведении дел на ранчо, и вскоре, после нескольких осторожных наводящих вопросов, я уже имел неплохое представление о состоянии его дел, породе скота и жизни вообще. Причем удалось это мне сделать, ни словом не обмолвившись о своих планах.
Вы просто обязаны погостить у меня на ранчо и почувствовать, чего стоит эта жизнь. У нас там довольно уютно. Есть и бассейн, если захочется поплавать. Можете приехать, когда вам вздумается, и пожить у нас.
А где это?
На Верде... Это река. Он помолчал. Мой управляющий сейчас здесь в городе. Он на машине, и если хотите, он вас туда и отвезет.
Джон Туми упоминал в своих записях о Верде. Именно в долину Верда он прибыл по длинной пыльной дороге из родного Техаса.
Возможность взглянуть на места, где решили обосноваться Туми, представилась мне просто подарком судьбы. Кроме того, кто знает, может, мне удастся выяснить там, на месте, что же все-таки с ними стряслось потом, хотя я прекрасно понимал, что по прошествии девяноста лет шансы были весьма скромные.
Но это приглашение позволяло мне покинуть надоевший город и не принимать участия в дальнейшем развитии событий, связанных с убийством Альвареса. Я не имел ко всему этому никакого отношения и не хотел иметь.
Если повезет, я мог бы там осмотреться, освежить свои знания об этом районе, вернуться в город, сесть на самолет и уже дня через два снова оказаться в Лос-Анджелесе.
На первый взгляд план был неплох. И если этот толстяк решиться последовать за мной в горы, я не стану чинить ему препятствий.
Отличный план... Да только, как это часто бывает с отличными планами, в колоде оказалась дополнительная карта.
Глава 2
Когда наш автомобиль поднялся на перевал, водитель свернул на обочину. Это был высокий костистый тип с худым вытянутым лицом и пронзительными стального цвета глазами. Одет он был в сильно стоптанные сапоги, синие джинсы и рубашку непонятного сероватого цвета. Сдвинув на узкий затылок свой стетсон, он указал рукой на широкую равнину, простиравшуюся перед нами.
Это все Ягодное. До самой реки.
Я вспомнил виденные мной аэрофотоснимки. По ним я узнал две горные вершины на северо-востоке Скво Пик и Седар Бенч. Ни одна из них не производила такого впечатления, как четыре вершины гряды Мазатцаль, возвышавшиеся на юго-востоке.
Большое ранчо. Никак не меньше ста тысяч акров.
Для новичка вы неплохо судите о земле, несколько недовольно пробормотал водитель. Сто двадцать тысяч акров. Владения Бентона Сьюарда тоже никак не меньше.
Я указал на поблескивающие в лучах солнца крыши сбившихся в кучу домиков, довольно далеко отсюда.
А это что?
Бар-Белл, ранчо Сьюарда. Они наши родственники.
Человеку, прошедшему со стадом полторы тысячи миль, этот край должен был показаться поистине райским уголком.
Проделать такой путь могли только настоящие мужчины, готовые поставить на карту самою жизнь и бросить вызов жажде, бесконечной дороге и даже воинственным отрядам апачей. Только неурочные дожди могли помочь им добраться сюда, но я видел записи в дневнике Джона Туми, сделанные его собственной рукой, доказывающие, что он все же дошел.
А затем провал, ничего...
Люблю показывать наши владения, заметил водитель, вновь выруливая на дорогу Красивые здесь места.
Мы начали спускаться по длинному извилистому серпантину дороги, когда я наконец задал вопрос:
А далеко отсюда до Затерянной Реки?
Водитель резко повернул голову в мою сторону.
Затерянная Река? А откуда вы о ней знаете?
Вроде в Фениксе слышал. Да, точно, в Фениксе. Какой-то старик в холле гостиницы услышал, что я собираюсь в эти края, и сказал, что Затерянная Река может похвастаться лучшей водой во всей округе.
Я, конечно, врал, но надеялся, что это выходило у меня более или менее гладко.
По его словам, он пас скот в этих краях, добавил я.
У водителя это сообщение почему-то вызвало раздражение.
Наверное, весьма древний старикашка. Немногие слышали о Затерянной Реке, а как источник воды она мало что представляет из себя в эти дни. По крайней мере с тех пор, как мы пробурили здесь колодцы.
По-видимому, край там довольно дикий?
Это точно. За последние пятьдесят шестьдесят лет вряд ли что изменилось. Я всю жизнь работаю на этом ранчо, я не был в тех краях уже года полтора.
Он бросил взгляд в ту сторону, где должна была протекать Затерянная.
За последние пять лет был там всего раза три-четыре, добавил он.
Стало жарко. Глядя на дрожащий перегретый воздух, волнами перекатывающийся к дальним горам, я почувствовал желание поскорее принять душ и выпить глоток ледяной воды. В складках черной горной гряды и многочисленных каньонах начало собираться голубоватое марево.
Внезапно я ощутил беспокойство. Какого черта я вообще забрался сюда? Что за идиот начинает заниматься расследованием того, что случилось девяносто лет назад, когда можно состряпать роман, не подвергая себя неудобствам? А если вообще никакой тайны нет?
Я снова повернул голову в сторону Затерянной Реки. Почему я вообще решил, что разгадка кроется там?
Беспокойство не оставляло меня. Было ли оно вызвано тем убийством в городе или резким взглядом, который бросил на меня водитель, стоило мне упомянуть о Затерянной Реке?
Все началось еще в Новом Орлеане, когда я купил в комиссионном магазине сломанный кольт Бизли. В стволе, который никто не удосуживался почистить, оказались несколько листков, вырванных из дневника. Они были плотно скручены в трубку и забиты в ствол.
Это был довольно необычный документ. Почему именно эти странички? И зачем было их прятать в ствол? Револьвер был сломан, так что никто бы не попытался выстрелить из него, а тот, кто прятал эти листки, делал это, по-видимому, в спешке, опасаясь обыска.
Тайна дневника усугублялась фактом исчезновения Джона и Клайда Туми. После того как они перегнали четыре тысячи голов скота, двадцать семь человек как сквозь землю провалились.
Джон Туми писателем не был, но в его строках проглядывала поэтичная душа, ощущавшая зов судьбы. Он как бы предчувствовал, что подобные перегоны скота скоро канут в вечность, и хотел сохранить свои наблюдения для потомков.