Таггарт

Оттуда открывался хороший обзор на тропу к Грязным источникам. Сев на корточки за кустом можжевельника, Сванти внимательно следил за индейцами.

Те были еще далеко от каньона. Они ехали медленно, поглядывая на берега, — видно искали следы переправы. По запекшейся крови на рубашке Шойера Сванти догадался, что тот выдержал битву… А теперь индейцы выступили в погоню за охотником.

С того места, где притаился Таггарт, можно было заглянуть в каньон. Виднелся источник, заводь и край старой часовни. Вдруг появилась Мириам. Он тут же подобрал обломок скалы и швырнул в заводь. Она обернулась и посмотрела вверх.

Он указал в сторону устья каньона и три раза поднял по десять пальцев. Девушка кивнула и побежала к дому. Пусть у Шойера и была дурная репутация, но драться он безусловно умел. Надежда на то, что индейцы проедут мимо, ничтожна.

На пути к Грязным источникам апачи растянулись в цепочку длиной около сотни ярдов. У родника все спешились и рассыпались в разные стороны, выискивая следы того, кто там недавно был.

Обитатели каньона с часовней старательно избегали это место, туда не ходили… А что, если Шойер останавливался там? Смыл ли дождь его следы?

Со своего наблюдательного поста на склоне горы, Таггарт видел площадку перед входом в каньон, но разглядеть, кто стоит на страже, Шойер или одна из женщин, не мог: часовой где-то надежно укрылся.

В том месте стены каньона прорезало несколько глубоких расщелин, а вокруг во множестве валялись валуны и обломки скал. Среди них росли можжевельник и опунции, так что передвигаться здесь можно было более-менее незаметно.

Апачи один за другим стягивались к Грязным источникам. Это означало, что они не нашли никаких следов. Хорошо, что никто из женщин сегодня утром не ходил в горы, индейцы непременно обнаружили бы их следы.

Осмотревшись, апачи принялись разбивать лагерь, но некоторые из них сели в седла и ускакали — явно на поиски Шойера. Было еще совсем рано, слишком рано, чтобы индейцы устраивались на ночлег, возможно у них имелись какие-то свои причины задержаться в этих местах. В том, что это военная вылазка, Таггарт не сомневался. Ясно, как день, у них были основания считать, что Шойер где-то поблизости. Вспомнив, сколько следов могло остаться на вершине Рокинстрау, Сванти молил Бога, чтобы индейцам не вздумалось вскарабкаться туда.

Продолжая наблюдать за отрядом, он сделал самокрутку. Битвы не миновать. Рано или поздно они непременно наткнутся на каньон или заметят признаки присутствия в этих краях группы людей. Тут-то и начнется пальба. Сванти уже приходилось видеть, как сражаются апачи, он и сам сражался с ними, равно как и с команчами, сиу и модоками. Он помнил дымный запах их тел, знал, как быстро они могут двигаться и также внезапно исчезать. Когда имеешь дело с апачем, надо сперва стрелять, а потом уже думать.

С чувством невольного уважения Таггарт следил за тем, как они обыскивают местность. На первый взгляд в их действиях не прослеживалось никакой методики, но он не сомневался, что не может быть ничего более тщательно и четко спланированного, чем эти поиски. До сих пор горсточку белых людей спасал только дождь.

К тому времени Адам Старк уже должен был бы вернуться в каньон и приготовиться к сражению. Да и Шойер тоже. Их было пятеро — трое мужчин и две женщины, а каньон представлял собой довольно выгодную позицию. И все же Таггарт понимал, что их шансы ничтожно малы. Если бы сейчас он находился не здесь, а где-то еще и его спросили бы, сколько могут трое мужчин и две женщины продержаться против тридцати апачей, он отмахнулся бы от такого вопроса, как несерьезного и не стоящего внимания.

Но он-то находился здесь. Такой поворот сам по себе еще не значит, что шансы у обороняющихся сильно возрастали. Просто теперь это была его проблема, и она требовала решения. Сванти прикинул, что их ждет. Сперва можно надеяться, что их не обнаружат. Когда все карты будут раскрыты, придется сражаться, заботясь лишь о том, чтобы забрать с собой на тот свет как можно больше врагов.

Старк и Шойер могут какое-то время держать оборону в устье каньона, не позволяя индейцам вступить в него. А он тем временем постарается не допустить их к круто обрывающимся вниз стенам. В результате кто-нибудь непременно подкрадется к нему сзади, и тогда, если только к тому моменту его еще не убьют, надо отступать. Потом придется до последнего защищаться в доме.

Он вспомнил Шойера и мрачно усмехнулся. На сей раз охотник за людьми и сам стал дичью. Если ему удастся выбраться отсюда живым, может считать, что ему крупно повезло.

У источника было тихо. Индейцы разожгли костер и теперь собирались зарезать одну из сменных лошадей. Апачи ничего так не любят, как конину. На худой конец подойдет разве что мясо мулов… Но ни один из них, некстати пришло на ум Сванти, и в рот не возьмет рыбы.

Раскурив самокрутку, Таггарт закопал спичку в песок, вытащил несколько патронов и разложил их аккуратным рядком на камне перед собой так, чтобы в любую минуту можно было пустить в ход. Пристроив рядом и винчестер, он уселся на прежнее место и продолжал наблюдать за индейцами, снующими возле огня.

Его не оставляли мысли о женщинах. У Консуэло потрясающая фигура. Можно представить как изумительно хороша она в постели. Но если уж говорить начистоту, то для жизни бок о бок, день за днем, она Мириам и в подметки не годится.

На него снова нахлынули странные чувства, охватившие его той ночью, когда сидел на коне перед входом в каньон, зная, что рядом кто-то есть, более того: что этот кто-то — женщина, причем привлекательная. Как ни смешно, все так и было. Он точно знал.

Один из апачей поднял голову, разглядывая склон, где Сванти устроил свой наблюдательный пункт, и вдруг ковбою показалось, что краснокожий воин… Да-да, он, несомненно, чуял его присутствие. Может, пристальный взгляд Таггарта каким-то образом притягивал внимание дикаря? Отведя глаза и стараясь не смотреть прямо на индейцев, он ждал, что будет дальше.

Апач чуть отошел от своих сотоварищей и принялся квадрат за квадратом исследовать горный склон. Таггарт твердо знал, что на таком расстоянии его нельзя заметить — валуны и заросли опунции представляли собой отличное убежище. Даже если бы индейцам удалось разглядеть его силуэт, они приняли бы его за ствол опунции или обломок скалы. И все же от внимания апача ему стало не по себе.

Внезапно индеец решительно отошел от костра и начал взбираться вверх по холму. Он двигался медленно, то и дело пригибаясь к земле, но не останавливался и шел, твердо держа курс прямо на Таггарта. Тот сделал глубокую затяжку, искоса поглядывая на незваного гостя.

Что апач учует запах дыма он не боялся: ветер дул Сванти в лицо.

— Ну давай, — тихонько пробурчал он себе под нос, — подойди ближе. Уж тебя-то я точно прихвачу с собой на тот свет.

Он представил себе, как наведет прицел, осторожно вдохнет, медленно выдохнет и нажмет на спусковой крючок… И готово. На другом конце траектории полета пули индеец будет мертв. Уж с такого расстояния и по такой мишени он не промахнется, просто не может промахнуться.

Апач приближался. В восьмидесяти футах от Таггарта остановился. Теперь уже можно было рассмотреть его приземистую коренастую фигуру и широкое скуластое лицо. Закопав окурок в песок ковбой поднял ружье и навел дуло в грудь апача. Но потом опустил винчестер и снова замер.

Воин глядел прямо туда, где засел ковбой. Сванти различал влажный блеск его глаз. Но тут от костра позвали, индеец повернулся и побежал вниз к скале. Таггарт прислонил винчестер к скале.

Становилось жарко.

В каньоне царила тишина. Отвесные стены отбрасывали лишь узенькие полоски тени, и ручеек на дне давно умолк. В небе висело полуденное аризонское солнце, не было ни малейшего ветерка. В знойном воздухе пронзительно стрекотали цикады.

Мириам подошла к двери и, откинув со лба прядь волос, поглядела туда, где, она знала, среди скал залегли в ожидании Адам и Пете Шойер. Но их не было видно, и оттуда не доносилось ни шороха. Сванти, по словам Адама, поднялся в гору близ обрыва каньона.