Грибы по-саперному

— Мр-р-р… Конечно!

Гладкая прямоугольная яма с тёплой водой… под шапкой пены… Где моя любимая девушка?

— Привет, курносик! А это ещё откуда? Подарок от… и шампунь «Тайга»? Да я ему этот флакон для шампуня самому вставлю… с размаху… сапогом… заподлицо. Как это нет?! Почему нет? А вот не отдам… Уй-ё-ё! Да вот он, целый… забирай свой кувшин с жидким мылом, только скажи почему? Не моё? Но ты же сейчас моя! Значит, и всё твоё — уже моё… Уй! Позвать адвоката для раздела совместно нажитого супругами имущества? А где свидетельство о браке?

Бум-м-м-м! Кто-то ещё съехал по шесту в пустом зале… А мы — в ванне, голые…

— Т-с-с! Надо послушать… сюда идёт или мимо? Тихо… Почему тихо? Так не бывает…

Шуршание осторожных шагов…

— А я знаю, кто это! Будем показывать, что догадались?

— Зачем? Девчонка первый раз в жизни по доброй воле сама(!) под землю полезла… Пусть побродит, посмотрит… Аварийное освещение горит, не заблудится…

— Т-с-с-с! Она уже добрела, куда хотела.

— Продолжаем? Как это что? Исполнение супружеского долга…

— При свидетелях?

— Цыц! Это типа наш нотариус… раздражает?

— Нет, заводит…

— Ну, тогда иди сюда…

— Подъём! Боевая тревога!

Над головой завывает сирена…

— А?

— Нападение на соляной прииск… Всем занять места по боевому распорядку, провести перекличку… доложить об отсутствующих в течение пяти минут…

Вашу мать… дождались! Что… Отбой тревоги? Тогда какого чёрта… Можно досыпать? Мне на выход? У-ё-о-о! Марш-бросок на лыжах спросонья… по тревоге — удовольствие ниже среднего. Особенно, если надо тянуть на буксире то одну, то другую. Ходить в гору на лыжах — это надо уметь. Солдатики наши на лыжах бегать тоже разучились. Производство, производство… Вот вам ваше производство! Рельеф… По ровной дороге — долго. По прямой — трудно. Рация вякает каждые пять минут… Мороз градусов 10–15, в носу прихватывает. Над заснеженными верхушками сосен загорается ярко-алая утренняя заря…

— «Крот»?

— Ну, я «Крот»… Да идём мы, идём… Спешим…

У-ё-о-о! Перед сараем над стволом шахты рядом со складом в ряд лежат трупы. Местные… В хорошей обуви. Рядом оружие — арканы, копья, длинный шикарный кнут, скорее даже бич, целиком сплетённый из кожи. Без огнестрела… Нерусь… Завершается «разбор полётов»:

— А что я? Вылез из двери, а меня сразу петлёй захлестнуло и потащили… Едва крикнуть успел. Витька выскочил… и в сторону отпрыгнул. Петля соскользнула… По снегу покатился, а этот с кнутом… Щёлк! У Витьки рука повисла… Пистолет выпал… Щёлк! Глаз аж брызнул, лицо в крови! Этот по-своему бухтит… А чурки спокойно под навес шасть и мешки щупают, будто у себя дома… Я лежу, ни рук ни ног не чувствую — скрутили как колбасу. Витька только застонал — из дверей ба-бах, ба-бах! Наш Федотыч голый по пояс, как был, ничего же ещё не видит в темноте — но стреляет. А они все на него разом как кинулись! Только слышно из кучи — ба-бах, ба-бах! Без остановки в упор обойму высадил… Из спин клочья… Троих положил, который с кнутом тоже упал. Сам стоит на фоне проёма, тут ему стрела в плечо — раз! Он как заорёт матом, даже снег с веток посыпался… отпрыгнул обратно в сарай. Смотрю, который с кнутом уже снова на ногах и скользя — к двери крадётся. В темноту крикнул — у склада с солью отозвались. А Федотыч из дверей выбегает… с «Ксюхой»… И от пуза… длинной очередью. Хорошо, что мы лежали… Он его уже мёртвый кнутом достал! Витька-то живой?

Смирнов слушает молча, только дёргает ртом. Из дверей ведут раненого. У Витьки-морпеха перевязана голова. В дыре бинтов под шапкой влажно моргает уцелевший глаз… Рука на перевязи. Лубок? Значит, серьёзно… Двое тянут носилки… Малознакомый мне мужик средних лет, закусив губу, лежит неподвижно. Что у них там?

— Перелом руки, глаз… нет глаза, вытек. Череп цел. Болевой шок… У второго рана, перебиты рёбра и разрыв брюшины, без внутренних повреждений — удачно боком повернулся.

— И?

— Так, лёгкое обморожение кистей рук и лица — связанный лежал… Везунчик…

Шустрый татарин Саляев уже крутит в руках страшное кожаное орудие, которым это всё зверство проделано… Могучее сооружение, метров пять длиной, из переплетённых ремней… Умелый был боец… Даже у мёртвого волевое, хищное выражение лица… Дрался до последнего… Кто-то мне вцепился в куртку. Бледная Гольдан показывает на покойника дрожащей рукой.

— Знакомый человек?

— Нет! Это не охотник, это воин, он был в гостях у главы рода… его отец… начинается перечисление степеней родства… Нам чужой, но иногда его зовут, если надо победить врага. Он всегда побеждал!

Вернулась группа захвата.

— Следы… но догнать никого не удалось… В тайге они — у себя дома. Из партии соли, приготовленной к вывозу, пропал мешок.

В штабеле зияет пустое место. Несколько мешков порваны пулями. Содержимое высыпалось на снег, глубокие проталины солёной воды дико чернеют среди зимних сугробов. Смирнов поворачивается, упирает растерянный взгляд в Гольдан.

— Да что они тут, совсем сдурели? Никогда раньше соли не видели? На автомат бросаются!

Девчонка ошарашено хлопает глазами — лично говорить с высшим начальством ей пока не приходилось… тем более так, прямо с глазу на глаз… Косится на меня… Потом отрицательно вертит головой. Ленка тяжело вздыхает и выдаёт длинную фразу… на языке Шекспира. Судя по выражению лица, сильно матерную. Цедит тихонько, сквозь зубы:

— К сожалению, Андрей Валентинович, именно эти соль видели. Нашу соль — увидели тоже. Можете мне поверить, нам теперь скоро настанет полная жопа!

Правду говорят. Лучшее — враг хорошего. Нет, идея была верной. Транспорт пустым ходить не должен! Если телега или сани едут в одну сторону гружёными (а тягать приходится самим), то и обратно они должны ехать полными доверху. Иначе — бессмысленный расход трудовых ресурсов… Какой груз каждый день отправляется из соляной шахты, понятно. Основной, так сказать, продукт производства. В десятикилограммовых упаковочных мешках. А что взамен? Сначала на соляной рудник повезли сухое мясо. Резервный склад… В соляной штольне оно может лежать вечно. Потом туда же переправили часть припасов. А дальше… начали возить отработанный компост с грибной плантации. На подкормку оленям… типа безотходное производство. Грибное хозяйство в пещере развернулось серьёзно. Весь урожай опилок из деревообделочного цеха после обработки острым паром теперь отправляется туда. За месяц из короба с заражёнными грибницей опилками весом 12 килограммов вырастает 3–4 килограмма вёшенок. Первая часть отработанного субстрата в паутине грибных корешков и отправилась в тайгу, приманивать лесных оленей. Лопают! Особенно с солью. Чего на шахте как раз полно. Негодной для дела, грязной, с песком и глиной. Нам чистить нечем, а зверям радость… Сами же к кормушкам приходят! Время от времени из винтовки одну-две тушки аккуратно — бац! И тоже на длительное хранение. Тем более, хорошей соли рядом сколько угодно.

Ну, сколько тех оленей? По статистике — одна штука на двести гектаров тайги. Чаще — один на квадратный километр… Маловато будет? Придумали… Во время рейдов… для разминки, к дальним скалам по нуждам картографов, стали кропить деревья вдоль лыжни солёным отваром из грибного компоста… Запах олени чувствуют, как собаки, а соль — приманка. Вдоль такой солёной дорожки бредут к нам… и к кормушкам с компостом, под выстрелы. Как заколдованные, особенно важенки. Со всей окрестной тайги… Стельных мы не трогаем, а самцов, которые поборзее — на мушку… Так и стадо понемногу соберётся. Как по волшебству… Наколдовали, блин! Видно, не только олени те деревья лизали! Но местные опилками не соблазнились — сразу к шахте рванули… Соображают!