Не пролететь мимо Земли

Но была и еще одна причина, по которой она уклонялась от неловких ласк Ромы.

Они были уже у ворот аэродрома. Рома посигналил. Сторож в старом летном комбинезоне с отрезанными рукавами неторопливо затоптал окурок, прикрикнул на залаявшую собаку и открыл им. Рома въехал на выложенную бетонными плитами дорожку, которая вела к серебристому полукруглому ангару. Машина остановилась, но Вика не пошевелилась, погруженная в свои мысли. Рома бросил на нее быстрый взгляд и ущипнул за коленку. Вика вздрогнула:

– Перестань, больно...

– А что ты такая загруженная? – спросил Рома.

На самом деле он прекрасно знал, в чем причина.

– Боюсь я, Рома, – вздохнула Вика.

– Да брось ты, – беспечно сказал тот. – Чего здесь бояться? Это же так классно – летишь, только ветер в шлеме свистит. Внизу домики, как игрушечные. И, главное, не зависишь ни от чего.

– Кроме парашюта, – проворчала Вика. – Конечно, тебе легко. Сколько у тебя прыжков?

Рома засмеялся.

– Это не так важно, – сказал он. – Но ВДВ возьмут. Ты, главное, не думай. От этого только хуже. Ты всех врачей прошла? И психиатра?

Вика сердито посмотрела на него.

– Ха-ха, – сказала девушка. – Как смешно.

– А-а, – догадался Рома. – Тебя в наркодиспансере не пропустили!

– Я тебе уже сказала, что просто баловалась с ребятами, – вспыхнула девушка. – Один раз не считается! Да мне и не надо было в наркологический! Вот, смотри! В списке не было его!

Вика достала свою медкарту из бардачка и стала рыться в справках. Рома довольно улыбнулся. Он хотел отвлечь Вику от глупых мыслей, и ему это удалось.

– Сигареты достань мне там, – сказал Рома.

Пачка шлепнулась ему на колени.

– Да, вот видишь, – удовлетворенно сказала Вика, разложив карту на коленях. – В психдиспансер есть направление, а в наркологический – нет.

– Ладно, ладно, я пошутил, – сказал Рома.

Опустив стекло, парень достал сигарету и закурил. Рома смотрел на покрытое еще короткой первой травой поле, на серую стрелу взлетной полосы. Самолетов не было видно из-за ангара, но Рома знал, что они там. И это знание наполняло его душу мощным, ровным чувством. Никого из своих девушек Рома еще не водил сюда, Вика ошиблась. Но на самолете катал. Вика была первой девушкой, которая не испугалась. Рома не мог забыть ее горящие глаза, когда он сделал «бочку». Старший по полетам Роме за это чуть голову не оторвал, когда они приземлились.

– Вылезай, Покрышкин! – ядовито кричал Генрих Сергеевич, подбегая к замершей на самом краю ВВП «Аннушке».

– Вставай по ветру, дыни ровнее пойдут! – хохотнул стоявший рядом техник.

Рома вылез из кабины, перемахнул канаву и проворно отбежал метров на двести. Посмотрев, как подросток прыгает по кочкам мокрого взлетного поля, Генрих Сергеевич остановился.

– Иди сюда, Чкалов! – крикнул он.

Рома отрицательно потряс головой.

– Больше к самолету не подойдешь! – крикнул Генрих Сергеевич. Но в голосе его не было убежденности.

Это для членов парашютного клуба старший по полетам был суровым Генрихом Сергеевичем. Для Ромы же он был просто дядей Геной. Необычное имя летчика друзья давно переделали на привычный манер. Старый друг отца знал Рому как облупленного. Генрих Сергеевич подкидывал Рому на руках еще тогда, когда тот и ходил еще с трудом, и кричал малышу: «Ложись на поток!». Не исключено, что сейчас Генрих Сергеевич как раз и думал что-то вроде: «Докричался!». Рома знал, что будет летать. Будет. И Генрих Сергеевич тоже это знал. Иначе показательная порка не закончилась бы обычным бряцающим аккордом:

– Такой же обалдуй, как твой отец!

Генрих Сергеевич махнул рукой и пошел обратно к метеовышке. Старший из упомянутых обалдуев в Афгане ходил в одном звене с Генрихом Сергеевичем. Причем был ведущим, а нынешний директор парашютного клуба – ведомым. Рома вернулся к самолету за Викой. Девушка тонко почувствовала специфику момента. Он нашел Вику спрятавшейся в тесном закоулке между креслом пилота и бортом кабины.

Голос девушки вернул его к реальности.

– Хорошо, что хоть там не надо было осмотр проходить, – продолжала Вика. – За одну печать в психдиспансере кучу денег содрали.

– Не будь такой жадной, – заметил Рома и продолжил: – Выходит, наркоманам теперь можно прыгать, а психам нет. Вот я так в свое время всех врачей прошел...

Вика с чувством облегчения и раздражения вспомнила свои хождения по больницам.

Невропатолог в поликлинике прочитал направление и пробормотал озадаченно: "Вас прямо как космонавтов готовят". Старый хирург в соседнем кабинете сказал, хмыкнув: «Так, ну длину ног, я думаю, замерять не будем».

Но больше всего Вике запомнилась сцена в лор-кабинете. Там был молодой врач, который еще не успел проникнуться цинизмом товарищей по профессии. Он не сразу подписался под "Здорова. Годна" ("С перегородочкой у вас здесь что-то... Вам гайморит не прокалывали? ") и заставил Вику сделать рентгеноскопию носа еще раз. Потом он долго и тщательно рассматривал снимок на вытянутой руке. Вика, затаив дыхание, смотрела на врача. Снова идти в рентгенкабинет девушке совсем не улыбалось. «Прямо хоть прописывайся тут», думала Вика мрачно.

Было что-то около одиннадцати утра, время ведомственных чаепитий. Две медсестры, не смущаясь присутствием пациентки, раскладывали на вафельном полотенце печенье и домашние бутерброды.

– Делать им нечего, – с возмущением проговорила пожилая рыхлая женщина, разливая чай.

– Ну почему же, Тамара, – сказала вторая. Эта была медсестра из соседнего кабинета. Она делала Вике кардиограмму. С сердцем, слава богу, все оказалось в порядке. – Я вот по молодости тоже прыгала. Говорят ведь: «Отчего люди не летают словно птицы?"

– А еще говорят – рожденный ползать летать не может! – энергично ввернула Тамара.

Женщина поставила чайник на поднос и с явным осуждением глянула на Вику.

Лор хмыкнул, услышав это.

– Ну ладно ... не в летное училище, – пробурчал врач и подписался в карте.

– Идите, девушка, – сказал он, протягивая Насте ее бумаги. – И помните: главное – не пролететь мимо земли.

Вика посмотрела на него такими глазами, что лор приосанился в своем кресле и повторил уже с сожалеющей интонацией:

– Идите, идите.

Этому парашютистскому присловью Рома уже успел научить Вику, но услышать его от врача она ожидала в последнюю очередь.

– Ты меня слушаешь? – спросил Рома.

– Да, – поспешно ответила Вика и перевела на него взгляд.

Рома не знал, что же такого было в этих совершенно обычных серо-зеленых глазах. Да и не задумывался над этим вопросом. Но каждый раз, когда Вика вот так на него смотрела, у него начинало сладко ныть в груди. Он отвел взгляд.

–Так вот, тогда весна была, поле было мокрое, мягкое, – продолжил он. – Я с перепугу все забыл – и как ноги ставить, и вообще все.

Вика сообразила, что он рассказывает ей про свой первый прыжок.

– Приземлился, по-моему, прямо на пятую точку. Въехал в грязь – только брызги полетели! Я подумал, что у меня позвоночник в штаны просыпался. Меня еще и куполом накрыло. А в системе толком ведь и не повернешься.

Вика представила себе Рому, борющегося с куполом, как малыш с пеленками, и невольно рассмеялась.

– Ты всегда хотел прыгать, да? – сказала она.

Рома отрицательно покачал головой и метнул окурок в окошко.

– Не прыгать, – сказал он. – Летать. Помнишь, когда мы маленькими, был такой мультик про Алису Селезневу.

– И кино было, – заметила Вика.

– Не, я именно про мультик говорю. Там был такой ворчливый штурман.

– Зеленый, – сказала Вика.

Рома довольно хмыкнул.

– Ну да. Я еще когда очень маленьким видел его по телевизору, я всегда кричал: «Это я!»

Вика засмеялась.

– Ты от первого эпизода «Звездных войн», ну где Анакин на такой маленькой машинке по воздуху гоняет, тащишься наверно просто, – сказала девушка.

– Угадала, – сказал Рома.