Страница 3 из 21
Населённый пункт /
*Наблюдательный пункт). Затем копать, много капать – до кровавых мозолей. Был бы богаче, нанял бы бригаду трубопроводчиков – но это уже был бы не тот поиск. Это своеобразная “золотая мечта”, мысль о которой не раз приходила каждому, из тех, кому довелось покопать по-настоящему. Конечно, основным, техническим, фактором удачи является “МД” – главный инструмент поисковика. Некоторые обходятся без него, пронзая землю металлическими шомполами, но лично мне так удобнее и проще. Важно, чтоб детектор был продолжением руки, как пристреленное оружие у хорошо подготовленного бойца. Нужно чувствовать свой “МД”, содержать его в чистоте, уважать его – и тогда он ответит взаимностью, невзирая на цену и технические характеристики. У меня есть знакомый, который пользуется недорогим “сканером”, но количество его находок поражает. Надо сказать, что работает он в основном “по старине”, что является более сложным и трудоёмким видом поиска. Как-то мы вместе шли по местам “БД”, по переходным позициям*, но у меня было преимущество. (*Позиции часто переходили “из рук в руки”). Мой металлоискатель стоил в несколько раз дороже, брал большую глубину, имел множество вспомогательных функций, и мне казалось, что я не пройду с ним мимо не одной пуговицы, и что я – самый крутой археолог на свете! Но, следуя за мной, товарищ нашёл значок “снайпер”. Наш значок, надо сказать, был в отличном состоянии. Так же он нашёл медный складень, состоящий из четырёх створок, – каждая размером с пачку сигарет, – как я мог пропустить его? И так было не раз, так же, как и обратные ситуации, происходящие с периодичностью приблизительно 5050. Я сразу подумал, что мой “МД” в чём-то отстаёт, уступает, детектору товарища. Но проведённые сравнительные испытания, с таким же прибором, как у того товарища, разбили мои подозрения в пух и прах – мой “МД” по всем параметрам был лучше. Один археолог, при нашем с ним споре, заметил, что в нашем деле главное – фарт. И в доказательство своим словам привёл пословицу, немного переделанную им “под себя”: “каждый хабар ждёт своего хозяина”. Некоторые поисковики, любители чёрного юмора, говорят иначе: “каждый патрон ждёт своего хозяина” – поскольку латунный патрон – частая, но бесполезная, находка. Отсюда можно сделать вывод, что работать в поле можно как дорогим, так и более дешёвым прибором. Находки будут в любом случае. Со временем вывел для себя аксиому: многофункциональный прибор, берущий на себя многие “обязанности” своего оператора, делает меня ленивее, сбивая чуйку – обязанности которой берёт на себя электроника. В основном, ценовая разница детекторов, как это ни смешно, выражается лишь при встрече в лесу с другими копателями. Увидев в чужих руках дорогой “МД”, встретившийся поисковик одобрительно присвистнет, уважительно расспрашивая про технические подробности прибора. Якобы, тоже думает себе такой со временем “брать”. Оскорблять и шутить над незнакомыми “коллегами по цеху” и их экипировкой у поисковиков не принято, люди все разные, кто и с обиды в репу дать, а то и по ногам “шмальнуть” может из чего-нибудь. Ведь каждый относится к своему детектору – как живому существу, как к другу и помощнику, а друзей порядочные люди не оскорбляют, а если оскорбляют – то и в “морду” дать ни грех. Каков друг – такой и ты. Оскорбивший друга тем самым оскорбляет тебя, так что не стоит спускать на тормозах услышанное о друге, если оно могло бы обидеть тебя – будь оно сказано тебе и про тебя. То же касается и твоего “МД”, твоей машины, твоей девушки и прочего – ведь это был твой выбор, и человек, критикующий этот выбор, в первую очередь критикует тебя самого. Такой мы народ – поисковики, каждый из нас мечтал о своём домике или землянке в глухом и безлюдном лесу, каждый из нас одиночка, ищущий свободы от социальной зависимости, но отыскав эту свободу, не каждый сможет правильно её применить и быстро устаёт от такой свободы. Главная проблема у ищущего миллион – не в его получении, а как окажется позже – в его реализации. Тут-то люди, зачастую незнающие своих истинных желаний, и сгорают. Каждый из нас – монах в душе, от слова “моно” – один, монах, у которого есть свой устав, Вера, и есть желание единения с природой и ещё чем-то большим. Но случись быть беде, попади твой “соратник” в неприятность – бросишь всё, чтоб выручить его, ведь сам можешь оказаться на его месте. Бывает, что знающий человек, увидевший в лесу одинокого поисковика с дорогим оборудованием и экипировкой, и обладающий желанием и возможностью применения силы, может захотеть овладеть этим самым оборудованием, с целью дальнейшей его продажи и ещё одному шагу вперёд к своему совсем ему не нужному “миллиону”. ****Дорожная пыль**** Я закрыл железную дверь своей осиротевшей квартиры на два замка. У Маши есть ключи, и она обязательно придёт в мою опустевшую берлогу. Виктор Викторов часто говорил мне, что все женщины – эгоисты, воспринимающие жизнь с позиции собственной выгоды. Когда в жизни женщины появляются дети, она, как правило, меняется, отдавая всё накопленное ею – детям, иной раз, оставляя себе слишком мало жизненной энергии и сил. В чём-то, возможно, он прав. Маша ревностно относится к моему увлечению поиском, настолько, будто я не в поле хожу, железо копать, а к другой девушке. Может, в этой ревности и есть нотки эгоизма, впрочем, как в любой ревности. Все мы эгоисты, в какой-то степени... Спускаясь по бетонной лестнице подъезда, мимо изрисованных разноцветными маркерами стен, ещё раз вспоминаю про выключенный в квартире свет, окончательно убеждая себя в том, что всё в порядке, обещаю себе больше не возвращаться к этой мысли. Немотивированная тревога и волнение не лучший спутник в долгом пути. Эти чувства, засевшие в груди раскалённым железным осколком, будоражат душу, не давая покоя, отвлекая от мыслей о деле. Они не дают уснуть вовремя, заставляя ворочаться часами в не удобном спальнике. Человек, постоянно находящийся в тревожных мыслях, обязательно впадёт в депрессию, которая может затянуться на всю жизнь, своими горячими волнами омывая душу, то отпуская, то нахлынув с новой силой, вновь заставляя видеть окружающий мир в чёрно-белом цвете. Что-то дёрнулось внутри, какая-то неведомая струна – остановившись, оглянулся: смотрю на пройденную лестничную площадку, на жестяные коробки почтовых ящиков, окрашенные серой краской с выведенными белой краской цифрами. Две пустые банки, из-под ядовито-пьянящих коктейлей. На подоконнике жестяная банка из-под оливок, по самые края заполненная окурками. Типичная картина, типичный подъезд, типичный дом. Всё как у всех. Всё это моё, пусть и небогатое, пускай и грязно-заброшенное, но моё. Хоть оно и грязное, и заброшенное, хоть и заплевано, но глядя на этот убогий подъезд – чувствуешь себя дома, в своей тарелке. Чувство пустоты дало о себе знать, вспыхнув где-то внутри души; знакомое чувство, часто приходиться его испытывать, когда уезжаешь далеко, надолго, оставляя в обжитом месте кусочек своей души. Резко сбрасываю накатившую меланхолию – ведь уезжаю всего на неделю, может чуть дольше! Выйдя из подъезда, ещё раз оборачиваюсь, грусть, и тревога предстоящей опасности, не дают покоя. Ладно, сейчас “мандраж” пройдёт, стоит только отъехать. Завёл свою “Ниву”, пока греется двигатель, побросал сумки в багажник, места ещё полно – еду, можно сказать, налегке. Смахнув щёткой окутавшую машину за ночь плёнку конденсата со стёкол, сел на холодное сидение. -С Богом! – говорю сам себе, и медленно, на малых оборотах двигателя, проезжаю мимо своего дома. Всё, теперь неделю без тебя, мой старенький бетонный друг, неделю без Маши, неделю без благ цивилизации, неделю без этого прогазованного и насыщенного пылью, раскалённого полуденным солнцем, воздуха. Проехав насквозь безлюдный, опустевший за ночь город, выехал на трассу, где влился в поток утренних машин, за рулём которых – несчастные люди, едущие на работу, а может счастливые, живущие своими радостями и надеждами. Каждый из них к чему-то стремится, о чём-то мечтает. Обогнал дорогой огромный джип, который уверенно и неспешно едет по левой полосе. Интересно, чего хочет от жизни, и о чём грезит его водитель? Может, он хочет занять более высокую должность, и купить себе два таких джипа, а может, хочет стать самым-самым большим начальником – и тогда, непременно, купить третий джип? А на оставшиеся деньги – маленький самолётик, на котором он никогда не взлетит без инструктора, и который будет одиноко стоять в ангаре, принося владельцу радость обладания и огромные счета за аренду ангара и техническое обслуживание крылатой машины, давая тех. персоналу возможность существовать, жить и мечтать о своём джипе. Когда-нибудь он станет старым, и сидя у камина в кожаном кресле, непременно в особняке где-нибудь не в России, куря дорогие сигары и запивая их самым дорогим виски, о чём он будет мечтать тогда? Что он сможет рассказать о своей жизни детям, а о жизни – ли? О гонке за деньгами, где как препятствия появляются люди, которых надо переминать, перемалывать, стремясь к своей вершине. О дорогих проститутках, терпящих за деньги любую прихоть, любую издёвку и унижение, своего временного хозяина. Может о том, как правильно подбирать себе галстук, часы, обувь и костюм? А может о том, как выбивают деньги, как надо правильно делать людям больно, вытаскивая из них нужную информацию, которая поможет подняться ещё на одну ступень ближе к непокорённой пока ещё вершине. Сидя в кресле он поймёт, что жил не так и ни тем, что бешенная гонка оказалась бессмысленной, так как велась она с собой же. В такой момент выпитое спиртное может не помочь, и человек поняв и осознав то, что он прожил свою жизнь по сути зря – сойдёт с ума, если не сошёл ещё тогда, когда неспешно ехал по левой полосе утреннего шоссе за призраком своих иллюзий. Я потихоньку догонял старенькую “Вазовскую” “шестёрку”, не быстро колесящую по правому ряду – владелец был беден, ленив и неаккуратен, судя по старой ржавчине и отлетающей кусками краски на его машине. Человек, который может жить так – ежедневно взирая и не замечая гниль и разложение – внутри такой же, как и его машина снаружи – ржавый и грязный, с отколупившейся местами душонкою. Наверняка обременён кучей бесполезных по сути дел, которые и тянут вперёд его невзрачную машинку в столь ранний час. При его обгоне я посмотрел на него и он, будто почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня, мельком. Предпенсионного возраста мужик, с посидевшими кудрями, касающимися плеч, изогнутая спина и вцепившиеся в руль руки. В его глазах застыл вопрос и удивление – чем же он привлёк моё внимание? Не волнуйся, мужик, я не вор и не позарился на твою тачку, я просто человек, едущий за своей мечтой. Дальше, мне попалась малютка ока, шуршащая маленькими колёсиками по асфальту. За рулём сидел парень, беззаботно раскинувшийся на заведомо неудобном сидении, которое стало наказанием и проклятием для тех, у кого мало денег. Но его не волновал этот вопрос, к снисходительно-насмешливым взглядам обгоняющих машин он привык, и меня не заметил. Этот парнишка тоже едет куда-то, к своему “Эвересту”, но путь его будет лёгок и прост, поскольку он привык “не замечать”, и его “Эверест” не столь уж высок. Его не заботит мнение окружающих о нём – иначе он поехал на поезде; он живёт своей жизнью, а не чужим мнением. А может, все они едут на чужих машинах, на “рабочих лошадках”? Все они – обычные люди с интересной судьбой, на джипе простой водитель едет за своим начальником, на Оке – на дачу, водитель “Шестёрки” – перегоняет машину до станции утилизации. Интересно, как они видят меня, оценивая и примеряя “по себе”, по своей шкале ценностей, руководствуясь своим жизненным опытом? Как смотрят они на мою дешёвую, но блестящую чистотой “Ниву”, на мой внешний вид? Наверняка думают, что я один из неудачников – ведь удача для каждого своя, и моя “Нива” явно не соответствует общепринятому понятию удачи. И для них – я неудачник. Пусть так, меня не смущает мнение окружающих, ничего не значащих для меня людей. Я давно покорил свою гору, и вопрос лишь в том, как удержаться на высоте! Моя “Нива” мягко подкатила к станции железнодорожного вокзала города “Сотня”. Вокруг – обилие суетящихся кавказцев, приехавших сюда и нашедших здесь работу и кров. “Убьют за горсть урюка*” – так, наверное, говорят местные горожане, когда речь идёт о жадных людях. (*Урюк – сушёный изюм, восточное лакомство). “Дети востока” что-то кричат друг другу, притом делают это одновременно. Наверно, в разговоре у них считается правым тот – кто громче кричит. Само здание вокзала напомнило виденные в фильмах восточные дворцы. Видимо руководство этого города в погоне за деньгами позабыло свою историю, свои каноны и культуру, раз позволило возводить подобные архитектурные сооружения, вид которых противоречит духу нации, в своих владениях. Человека, который смог отдать под такое изменение свой город, ждут подобные изменение в своей собственной душе, его “Эверест” непроходимо высок, и на пути к нему он забывает оглядываться назад, где уже всё изменилось и ему уже никогда не найти дороги обратно – её преграждают чужие знамёна. Этот путь – путь в никуда, ещё один покоритель непокорённых вершин. Остановившись рядом с машиной такси, я посмотрел на командирские механические часы “Восток”: семь ровно. Пунктуальность – вежливость королей! Бориса не было. Что ж, есть свободная минутка для сна. Утренние лучи проникали сквозь лобовое стекло, грея лицо. Машину я припарковал недалеко от остановки автобуса, на которой уже скопилась горстка заспанных и не очень людей. Я представил себя, стоящим в утренней прохладе и ждущим автобус. От того мужика, в белой куртке с опухшим лицом, наверняка разит перегаром, и ему сейчас больше всего хочется выпить бутылочку холодного пивка. Женщина рядом, всё время подправляющая причёску – наверно хочет произвести на кого-то впечатление, от неё пахнет духами и косметикой. Девушка, с симпатичным лицом, кокетливо постреливает глазками в сторону парня, пьющего какой-то напиток из прозрачной пластиковой бутылки. Парень с напитком, почувствовав интерес красивой девушки к себе, стесняется – его движения напряжённы и неестественны. Мужчина, сидевший на лавочке, встал, когда женщина с причёской зашла в тень козырька остановки. Она села на освободившееся для неё место, вежливо кивнула головой, что-то неслышно для меня сказав мужчине. Видимо благодарит за галантность. Эта остановка, собрала людей в этот час, и у всех из них теперь есть нечто общее – то, что объединяет их. Мне захотелось выйти из машины, и встать под полупрозрачный козырёк, разделяя с людьми общее настроение. Заблокировав двери от нежданных гостей, и на случай отстегнув хлястик кобуры, – в незнакомом городе можно всего ожидать, – я откинулся на сидении, и провалился в пустоту сна. Разбудил меня глухой стук. Первую секунду я не мог понять, где нахожусь, но сознание быстро сориентировалось, и я открыл дверь стоящему за окном другу. “Продрав” глаза я увидел Бориса, с рюкзаком за спиной и улыбкой до ушей. “Борис – Борис... как давно мы не виделись, год, два?” – думал я, впуская друга в машину. “Да, ты изменился, лицо стало жёстче, взгляд – более уверенный и энергичный. В глубине глаз есть что-то давящее, колючее. Какое-то подобие морщин в уголках рта, часто смеёшься? Небось, травой балуешься? Для твоих двадцати пяти морщины – это не нормально”. -Здорово, камарадес! – крикнул он так, что люди на остановке повернули головы в нашу сторону. Крепкое рукопожатие было преувеличенно сильным – Боря хотел произвести хорошее впечатление. -Здорово, Левинц! – ответил я. “Левинц” – погремуха Бориса, от сокращения фамилии Левинцилов. Он казался беззаботным, весёлым, но увидев его, тревожное чувство “раскалённого осколка”, испытанное мною сегодня в подъезде перед выездом, вновь вспыхнуло в груди. Борис курил папиросы “Беломор”, и временами непонятно откуда взятый “Казбек”. Пожимая его руку, у меня на лице непроизвольно проступила улыбка. Два года не видел его, видел лишь присылаемые на мою почту фотки, с накопанными трофеями, на каждой из которых Левинц непременно улыбался, и из ровных зубов обязательно торчала дымящая папироса. Закинув вещи на заднее сидение, он бухнулся в сидение рядом, хлопнул дверью. -Ну шо, шеф, клиент уготов! – доложил Борис на манер героя комедии “Брильянтовая рука” Лёлика, неподражаемо сыгранного Анатолием Папановым. -Ну поехали, коль не шутишь! – отозвался я. Но тут же я остановил себя: что-то было не так, чего-то не хватало, и я не сразу понял, чего именно. -А что вещей у тебя так мало? Ты в парк с девушкой собрался, или в лес на неделю? Где твой “МД*”? (*Металлодетектор) Улыбка на долю секунды слетела с губ друга, но тут же появилась вновь: -Да тут такая история... баба моя поломала мой металлоискатель... не хотела меня отпускать в поле... да вроде уже договорились с тобой – вот я и решил, что хоть так, без “МД” в лес сгоняю... может ты чего накопаешь, и трофеями со мною поделишься! -Поделиться то конечно поделюсь, но свой металлоискатель тебе не дам – ты же знаешь, для меня это не просто прибор для подъёма металла. -Камрад, ничего не надо – я буду копать! Ты будешь искать – а я выкапывать – трофеи пополам, идёт? -Идёт! Я повернул ключ в замке зажигания, стартер послушно отозвался на это движение, двигатель весело ожил, и завёлся с полуоборота. Посмотрел на часы: 7 часов и 32 минут. На остановке стояли все те же люди, только в большем количестве. “Видимо с автобусами у них тут напряг!” – сказал я сам себе и нажал на газ. Ехать нам предстояло, по Российским меркам, не так уж и много – 800 километров, с остановками это примерно 8-9 часов дороги. Всю дорогу Борис рассказывал разные истории, в основном про поиск, про свои бесшабашные пьянки. Все его истории сопровождались диким смехом с его стороны, и сдержанным хохотом – с моей. Левинц был в Ленинградской области, и рассказывал что земля в лесах там ржавая, от железа скрытого в её недрах. Рассказывал о том, как часто его останавливают для проверки документов, и проверка всегда заканчивается обыском. Боря даже законы выучил, и теперь его не обыскивают – а досматривают, и при свидетелях. В большинстве случаев, видя, что гражданин знает свои права, сотрудники правоохранительных органов предпочитают обходиться лишь наводящими вопросами и проверкой документов, но бывает, просят прохожих принять роль свидетелей. Левинца это сильно забавляет, и он начинает публично куражиться над представителями власти, привлекая внимание многочисленных прохожих, которые часто снимают это на свои телефоны. Причиной такого внимания служит пристрастие Бориса к папиросам. Вид “Беломора” наводит на мысль о марихуане, и бедного Левинца начинают “шерстить”. Конечно, он сам провоцирует их, зная не раз проверенную реакцию на “Беломор” людей в погонах. Не закурил бы он перед ними – прошёл бы дальше, и никто бы его не тронул. Рассказывая это, он гонял смятую “Беломорину” между углами рта, обильно сыпля на сидение пеплом при смехе. Я сделал Борису замечание, пригрозив, что заставлю Бориса мыть салон моей машины. В машине было довольно тепло, и Борис расстегнул свою куртку – под которой был камуфлированный армейский китель. Моё внимание привлёк маленький крест, который красовался на груди Бориса под курткой: -А это ещё что? – спросил я, кивнув на крест. -Нравиться? – он с довольной улыбкой посмотрел меня, затем на свой крест, который скромно висел на одном из клапанов нагрудного кармана. Это был эмалированный крест, с двумя перекрещенными ручками вниз мечами, в центре был изображён щит бело-сине-красными полосами, с короной над ним, а на самом щите блестела золотом буква “Л”. -Угадай, что за крест? – спросил он. -Судя по всему наш – буква “Л” – русская, флаг – наш. Я бы сказал, что это вообще не награда, а запонка, или петличка, может значок. Слишком уж он мал. Судя по флагу – это что-то царское, дореволюционное, я прав? -Почти! – Левинц довольно ухмылялся, развалившись в кресле, и потягивая папиросу. – Это знак Левинца! Он внимательно посмотрел на меня, ожидая увидеть на моём лице удивление – и он его увидел! -Был такой князь Ливен, с краснопёрыми воевал, за царя! – после паузы, довольно, словно обожравшийся сметаны кот, начал говорить Борис. – Это знак его небольшой армии. В общем, нашёл я этот значок в немецком лопатнике. Сам кошель, хоть и был из кожи, но почти полностью сгнил – труха, одним словом. От бумажных денег вообще ничего не осталось. Остались лишь немецкие монеты, и пара наших. И там был этот значок, бережно завёрнутый в тонкую кожу. Я подумал, что этот значок будет символизировать мою удачу, поскольку буква “Л” – это заглавная буква моей фамилии. Потом, один бродяга, увидев у меня этот знак, распедалил что к чему, и я вообще припух от удивления: надо же такому случиться, что этот редкий значок нашел именно я! Словно бы он и лежал в этой “лопате”, дожидаясь, когда я его раскопаю! -Козырно! – сказал я, – Было бы неплохо и мне найти крест или орден Симака! Если тебе попадётся такой, то маякни мне – в долгу не останусь! Борис рассмеялся. Мы неслись по трассе, не то чтобы очень быстро. Аэродинамика “Нивы” не очень подходит для быстрой езды, а так же её двигатель, коробка передач и подвеска, не говоря уже о шинах – предназначенных для преодоления всяческих препятствий, но не для гоночных поездок. Тем не менее “Ниве” вполне хватало 100 – 110 километров в час, на этой скорости машина уверенно чувствовала себя на дороге, подвеска, благодаря новым амортизаторам, легко и без последствий проглатывала редкие выбоины, проходила продавленные тяжёлыми грузовиками колеи в асфальте. В окно светило уже горячее солнце, через приоткрытые форточки продувал ветерок, становившийся свежее с каждым преодолённым километром. -Так что ты за карту такую отыскал? – спросил я друга, задумчиво глядевшего на мелькающие за окном зелёные листья. Он не сразу оторвался от созерцания окружающего нас ландшафта: -Карта досталась мне от моего очень хорошего знакомого, у которого есть проверенный человек, который в свою очередь работает в главном военном архиве страны. Работает он там на какой-то второстепенной должности, человек он незаметный – но доступ к документам у него есть. Он и сфотал эту, и многие другие карты – и продал всё это дело моему знакомому. Мой знакомый, в свою очередь, поверхностно изучив материал, подарил мне эту карту, как самую бесперспективную, на его взгляд. Друг предупредил что, скорее всего, скоро копии этой карты могут оказаться в общем доступе. Короче, этот архивариус, мать его, походу распродаёт все эти карты, распродает, кому попало! – Левинц чуть шире приоткрыл форточку, и пальцем выщелкнул очередную папиросу из картонной пачки. – В общем, я прогуглил скан, координаты квадрата, названия ближайших деревень. И вот что удалось узнать: в этом месте во время войны, сражался элитный “ДРО*” третьего рейха, состоящий от десяти – до пятидесяти человек, – точной цифры не знает никто. (