Орион взойдет

Глава 26

1

— Ах нет, нет, нет! — простонала Роника. — Они не могут… Вы не должны…

Голос Эйгара Дренга полз из приемника:

— Мы должны. Во всяком случае мы сделаем это. Подавляющим большинством голосов принято решение драться. Что, если Джовейн блефует? Никогда прежде Домен не воевал с мирными жителями! Ну а если он решится на это, ну что ж: мы надеемся, что свободный народ сможет выстоять против него, пока не взойдет Орион. На всякий случай мы предупредили, чтобы на Кенайском полуострове все оставили дома.

— Но если они потеряют все, что имеют… О, я надеюсь, что маураи вышлют за ними корабли, но люди будут в отчаянии и.. нельзя разбивать их жизни, подобно хрусталю… ради собственной выгоды. Вы замещаете здесь правительство.

Горечь хлестнула назад.

— Не надо приказывать мне, что делать. Мы бы не попали в эту ситуацию, если бы ты не предала нас.

Роника осела в свое кресло и закрыла ладонями лицо. Из кресла пилота Иерн услышал, как пролетел тихий стон.

Он посмотрел наружу. Корабль висел носом к планете, на высоте ста пятидесяти километров. Освещенная солнцем Земля манила своей красотой.

Прямо под ним раздвигалась гряда облаков. В разрывах проглянуло бирюзовое игривое море… Земля — бурая, рыжая, покрытая свежей зеленью. На глазах его облака расступались. На севере небеса были чисты — над лесами и полями Юконской котловины, над серебристой жилкой реки вплоть до снежных пиков, вздымающихся в лазури, переходящей в полную звезд черноту.

Над облаками повис блеклый шар. На таком удалении он казался диском примерно в половину полной луны. Там и сям металл на ней отбрасывал свет свирепыми искорками.

— Вызываю Скайгольм, вызываю Скайгольм, — скрежетнул Иерн в собственный передатчик. — Джовейн, отвечай: ты не посмеешь этого сделать! Честь аэрогенов и духи предков запрещают тебе!

Безусловно, его слышали в аэростате. Иерн говорил на частотах, на которые был постоянно настроен главный приемник. В ответ на его прежнее обращение верховное командование маураев согласилось подсоединить его к своей всемирной радиорелейной сети, пока Иерн кружит вокруг планеты. Слушали агенты Джовейна, слушал и сам Капитан, как Роника разговаривает со своим прежним начальством. Но Джовейн не отвечал… не отвечал.

«Орион» вновь уходил на север по почти полярной орбите, которая пронесет его над Нозеланном и — когда Земля повернется — над Франсетерром. Съежившийся аэростат остался внизу со злодейским полумесяцем на лике. Корабль торопливо погружался в ночь.

Роника плакала. Слезы текли по щекам и капельками рассеивались в микрогравитации. Лучи заходящего солнца искрились на них, как на бриллиантах. Собственные слезы Иерна — непролитые — застряли в горле.

— Это не блеф, — сказал он тяжелым тоном. — Я не знаю Джовейна достаточно хорошо, но понимаю, учитывая психологию аэрогенов, насколько серьезно он ввязался в эту историю. Обычно никто не угрожает, если не готов исполнись свои угрозы. Кроме того, возможны личные мотивы. Месть заставила его пренебречь разговором со мной. Я должен увидеть, как он разрядит свои лазеры — это еще одна доза мести.

— Милостивый Иезу, — прошептала Роника… неверующая.

— Волкам следовало бы сдаться, чтобы сохранить хотя бы свои жизни, на прочее рассчитывать нечего. Но это не будущее, а труп. Что же выходит — они фанатики, такие же безумцы, как их враги?

Она подняла голову.

— Не говори этого! — взорвалась. — Это свободный народ! — Она осела. — Некогда я принадлежала к ним.

Он схватил ее за плечо:

— Ты до сих пор принадлежишь к ним, дорогая. Дренг был с тобой… справедлив… учитывая всю тяжесть его положения. — И скорбным тоном добавил:

— Мы с тобой полагали, что поступаем правильно: иначе, вне всякого сомнения, болото лжи и бесчестия засосало бы всех.

Под его рукой она напряглась и поежилась.

— Ну да! Это же мой народ, мой народ! — скорбела она. — Теперь погибнет все, о чем они мечтали, и их ждет рабство.

"Преувеличение, — подумал он. — Покорность, а не рабство, и маураи будут мягкими господами.

Тем не менее господами.

Плик.

Почему я вдруг вспомнил Плика, с какой это стати?

Той ночью в Сиэттле, в дождливом краю, я видел, как восстает в величии прежний мериканский дух, столетиями дремавший, повергая в дрожь основания мира… Вот потому-то и скорбит моя возлюбленная: она плачет по душе, которая оставит ее народ.

Ее народ, стремившийся к звездам".

Его кольнула мысль: «Какая же душа останется в Скайгольме?»

Темнота, в которую влетел корабль, затопила его; Иерн, едва дыша, повис в ней со сжавшимся сердцем.

Роника ухватила его за руку. Он увидел рядом с собой ее лицо, на котором горе покорилось любви и заботе, и услышал:

— Иерн, дорогой, что с тобой? Все в порядке?

— Да, я… да… — Он попытался взять себя в руки. — Да, я только что задумал ужасную вещь.

Она обхватила себя за плечи:

— Что?!

Собирая силы, он отвернулся, никогда не приходилось ему совершать большей жестокости, чем высказывать эти слова здесь, в небе на спокойно несущемся блестящем корабле… Просторно раскинулся арктический океан, морщинистый, покрытый белыми пятнами. Айсберги, пришедшие с севера облака припадали к волнам, синева их отливала заточенной сталью.

Наконец он сказал ровным тоном, глядя мимо нее:

— Мы можем спасти их. Твою родню и даже, быть может, Орион. Чтобы совесть твоя была чиста. — Втягиваемый воздух мило свистнул между ее зубами. — Конечно, мы можем потерпеть неудачу, — добавил Иерн. — .Да, в любом случае, если мы рискнем, то скорее всего погибнем.

2

— Ваше Достоинство, — проговорил голос Эшкрофта Лоренса Мейна, — полдень миновал, ваш ультиматум отвергнут, а погода в настоящее время помогает нам. Мы готовы продолжить обстрел.

— Приготовьтесь, — ответил Джовейн. — Но не начинайте огонь, пока я не приду в центральный командный пункт.

Он выключил интерком и сел за стол. "Почему? — удивился он себе. — Мое присутствие там не является необходимым. Я могу оставаться здесь, отдавать приказы и не видеть, что происходит.