Тарси

— Ну да, мужикам ближе, — согласился Сашка. — А Илья Стальной?

— А что Илья?

— Ты с ним не знаком?

— Наслышан. И что?

Собирался учиться на филолога, но неожиданно изменил свое решение. Сейчас он работает поваром в одном из лучших парижских ресторанов. Говорят, он весьма доволен своим выбором.

— И что?

— И то. Это все тарси, — ответил Сашка.

— Что тарси?

— Паша, не тупи.

Паша — это я. Павел Николаевич Скоробогатов. Вопреки фамилии, я совсем не богат. Впрочем, двадцать три года, быть может, это недостаточно скоро? Но и родители мои небогаты, а им уже около пятидесяти. Получается, фамилия никак не может предрекать будущее. И все же, Скоробогатов звучит приятнее, чем, скажем, Скоробеден.

— Это все Тарси! — Сашка принялся темпераментно размахивать руками. — Это они посоветовали Людочке и Илье сменить род деятельности!

— Да с чего ты взял?

— Знаю, — уверенно заявил Санек.

— Ну а ты здесь причем?

Сашка смутился и потупился:

— Ну, я, значит, тоже заявку отослал. Чем я хуже других?

— Ты ходил в представительство Тарси? — удивился я.

— А я тебе о чем уже битых полчаса толкую?

— Пойми тебя. То про Илью рассказываешь, то про Людмилу "Малька".

— Это ж я для примера! Ведь сбывается же!

— Да что сбывается-то? Ну, угадали они несколько раз, и что с того?

— Как ты не понимаешь, они не угадывают, они определяют предрасположенность.

— Ага, выбирают за тебя, кем тебе быть.

— И вовсе не выбирают, а лишь советуют. И потом, если предрасположенность есть, то она есть.

— Почему же тогда не всем о ней говорят?

— Не знаю, — пожал плечами Сашка. — Может, у кого-то ее нет, этой самой предрасположенности.

— Скажешь тоже. Она у всех есть. Не может быть человека, вообще ни к чему не расположенного.

— Тогда не знаю. Им виднее.

С тарси было слишком много непонятного. Точнее, непонятным было все, начиная с причины их появления на Земле. Кто-то утверждал, что они нас изучают, или даже ставят эксперименты. Кто-то яростно доказывал, что они намерены облагодетельствовать все человечество, в пример приводились медицинские технологии, переданные людям. Сами тарси не стремились к увеличению круга общения и редко покидали свои представительства. Что касается медицинских технологий, то неизвестно, сколько в их передаче было от желания облагодетельствовать.

Это была плата. Плата за лояльность правительств и возможность находиться на Земле. Золото, престиж, власть. Все это важно, но когда платой выступает десяток другой лет жизни, когда предлагаются лекарства от ранее неизлечимых болезней… У кого, скажите мне, поднимется рука отказаться? Тем более, что соседи могут согласиться и получить все, что им предлагается.

Разумеется, не обошлось без попыток получить иные технологии. Только официальных обращений насчитывались десятки. Но, думаю, это далеко не все. Сколько таких попыток осталось неизвестными широкому кругу общественности, остается только гадать. В дело шли и лесть и шантаж и попытки вести сепаратные переговоры. Но ответ был категорическим — кроме медицинских технологий ничего.

Что в обмен? Разрешение разместить на Земле свои представительства и возможность свободного доступа в эти представительства любого желающего. Разумеется, не все было так просто. Заявку на посещение следовало подавать заранее, и лишь получив пропуск, можно было побывать у тарси лично.

Иногда ожидали месяц, порой заявки не получали ответа несколько лет. Во всем этом не было никакой системы. Не обошлось и без хитрецов, пожелавших воспользоваться своим служебным положением и попытаться решить свой личный вопрос без очереди. Вот только хитрецы перехитрили самих себя. Их выслушивали, но ответ на их просьбы был один: Ничем не можем помочь.

Впрочем, это еще не значит, что помогали всем тем, кто пришел по записи. Случалось, что и помогали, но происходило такое очень редко. Чаще можно было получить совет или ответ на вопрос. Но и это происходило далеко не всегда.

Тарси помогали или нет, давали совет, или воздерживались от этого, но никогда не объясняли причину согласия или отказа.

Надо ли говорить о том, что недовольных таким положением дел было очень много. Лишь сообщение об очередном чудесном лекарстве, произведенном с помощью технологий, предоставленных тарси, несколько охлаждало горячие головы.

Были и те, кого никакие увещевания не заставляли мириться с тарси. Радикалы требовали закрытия всех представительств тарси и предлагали им убраться из солнечной системы. Но таких было немного. У большинства людей таинственные пришельцы вызывали интерес. У кого-то искренний, у кого-то настороженный.

Не обошлось и без спецслужб. Кому интересоваться всем таинственным, как ни им? Работы по сбору информации о таинственных благодетелях велись постоянно. Правда, посещениям представительств спецслужбы не препятствовали — это было бы прямым нарушением договоренностей.

Десятки тысяч людей осаждали представительства тарси с лозунгами зачастую противоположными. Миллионы людей воспользовались возможностью лично получить аудиенцию. Но я никак не предполагал, что среди этих миллионов окажется и мой приятель Сашка.

— И долго тебе пришлось ждать пропуск? — поинтересовался я.

— Три месяца.

— Три месяца?! И ты молчал?

Не ожидал я такого от Сашки, о всех своих планах он любит рассказывать подробно и заранее.

— Думал, может, ничего и не получится. Некоторые годами ждут.

— Рассказывай, как все прошло, — не каждый день случается послушать от своего приятеля о таких вещах.

— Ну как. Прислали мне карточку пропуска, там был указан день и час. Пришел, меня пропустили.

— А дальше?

— Проводили в приемную. Там секретарь, или секретарша, как их различить, понятия не имею.

— Различать потом будешь, рассказывай, что дальше было.

— В общем, секретарь поинтересовался причиной моего визита.

— А ты разве не указывал причину, когда заявку на пропуск подавал?

— Нет. Лишь написал, что причина личного характера. Здесь же попросили причину уточнить. Я сказал, что хотел бы узнать о своей предрасположенности. Секретарь направил меня в одну из комнат, там меня встретил дугой тарси, с полчаса расспрашивал меня, время от времени смотрел на монитор. Я уже думал, что он ничего не скажет относительно моего вопроса. Но он ответил. У Вас, говорит, яркая предрасположенность к творческой деятельности. Предпочтительно в области музыки. Вот я и думаю теперь: Я ведь музыку действительно люблю, в детстве даже хотел записаться в музыкальную школу. Не сложилось.

Это верно, Сашок часто негромко мурлыкал какую-нибудь мелодию. А об музыкальной школе я узнал впервые, не рассказывал он об этом.

— И что теперь? Неужели хочешь универ бросить? Тебе год всего учиться осталось.

— Не знаю, — Сашка печально вздохнул. — Может, как-то получится совмещать.

— Ну-ну. Ты мне вот что скажи: Это твое желание, или желание тарси?

— Наверное, мое, — подумав, отозвался Сашок. — Думаю, у меня всегда было подспудное желание заниматься музыкой, только я никогда не воспринимал его всерьез, старался отбросить, загнать внутрь.

— А теперь, значит, воспринял? Да что изменилось то? Неужели ты изменился только оттого, что тебе напомнили о твоем собственном желании?

— Почему изменился? Я это я. А музыка? В общем, иногда полезно услышать о чем-то со стороны.

— А если бы тебе сказали, что твоя судьба — быть геологом? Бросил бы все и подался бы в горы, искать полезные ископаемые?

— Но не посоветовали же.

— А если бы?

Сашка на минуту замолчал, явно представляя себя в роли геолога.

— Нет. Геологом вряд ли, не мое это. Не манит.

— Значит, все-таки совпало? Что ж, я рад за тебя. Говорят, не всегда совпадает.

— А вот и нет. Совпадает в большинстве случаев, просто не все хотят прислушаться к совету, некоторые так и продолжают игнорировать свое предназначение. А зря.