Попаданец.Гексалогия

Иша, бедная женщина, промучалась всю ночь. Ее, как и других женщин, солдаты увели в лагерь, мужики, кидавшиеся на солдат пытаясь защитить своих жен, были вырезаны все до последнего. Самих же женщин порезали как скотину поутру у реки, бросив их тела голыми изломанными куклами.

Свою боль отдалить смог лишь заботой. Я не мог позволить увидеть Ви, своих родителей. Убитого отца и старшего брата, мать у реки стеклянным неживым взглядом смотрящую в небо.

Нельзя ей видеть это, пусть ей больно, пусть она знает, что потеряла сегодня свою семью, но пусть она не увидит того, как чудовищно люди могут поступать с людьми. Я не могу позволить ребенку ощутить такую боль, я просто не представляю, как бы она смогла бы жить дальше, и что бы это была за жизнь.

Ви я держал на руках, мы сидели возле дома Априи пока она носилась по деревне помогая в меру своих сил тем кому можно было еще помочь. Я качал ее, шепча какието слова, гладил по голове сам не сдерживая слез, и все говорил и говорил как заведенный: "не плач, все будет хорошо, все будет хорошо...хорошо...".

   ***

Вместе с оставшимися в живых жителями Дальней ушли в лес, собрав крохи после погрома и похоронив убитых.

Еды практически не было, благо лето и с голоду пока умирать рано. Из скотины осталось только две козы, которые спаслись изза того, что хозяева их в то утро увели на дальний луг, кормится, и про них никто практически не знал.

На месте старой деревни строится, и жить больше никто не хотел, уходили выше по течению реки, вроде бы там, в дне пути есть луг, его следующей весной можно будет распахать, рядом со временем поставить новые дома.

Пока же ютились в шалашах, но задел на зиму нужно было делать уже сейчас. Мое состояние было ниже не куда, не хотелось ничего, апатия не давала поднять рук, к тому же не лежала у меня душа ко всему этому сельскому быту, особенно теперь, когда все приходилось начинать с нуля.

Мысль была одна, нужно уходить. Теперь я никому ничем не обязан, теперь нет людей которые стали здесь моей семьей, те кому я был дорог, те кому я был не безразличен, те кто мне был семьей.

Вопрос о том, куда идти, не стоял, я прекрасно понимал, что сыт по горло крестьянским трудом, мысли мои были о Касприве, ближайшем, населенном пункте этих диких земель. Меня не пугала перспектива остаться одному, или же то, что, по сути, я, малолетний пацан которого как говорится соплей можно перешибить. А беспокоила меня по настоящему только Ви. В эти последние дни мы по настоящему были неразлучны, девочка переживала, стала замкнутой и молчаливой. От прежней юлы осталась половинка, за которую я теперь был в ответе, которая осталась единственным моим близким человечиком.

Долго думать не о чем было, вещей с собой в дорогу брать не стал, то, что на мне плюс сменная рубашка и штаны, обуви не было вообще никакой. Кое, какой скудный провиант, два сарафана для Ви, платок ей на голову и в путь. Поанглийски, не попрощавшись.

Правда к Априи зашел, та молча осмотрела нас, вытерла слезы, расцеловала, на том и закончили.

Первый день шли, взяв солидный крюк, так как в старую деревню я решил не заходить, лишь на второй день вновь выходя к реке. В этом лесу речка была для меня единственным ориентиром. Дальше мы должны были подойти к деревне Речной, от нее еще день пути и выйдем к деревне Ближняя, из которой как я понял, город был виден не вооруженным взглядом.

Шли не то чтоб без остановок, но и по долгу не задерживаясь. Встретили по пути охотников из Речной, узнали, что их деревню беда миновала, так как к ним подошли солдаты Рингмара, уже знавшие о вторжении своего соседа.

На удивление битва не состоялась, Когдейр отступил, увидев, что ему организован теплый прием, что тут сказать? Все правильно, это не крестьян вырезать как скот, тут уже профессиональные солдаты, тут можно получить сдачи, в таких случаях высылают парламентеров, тут уже воюют дипломаты.

Мне стало погано на душе, Рингмар и Когдейр сидели в шатре и пили мировую, им власть имущим было наплевать на то, что случилось в Дальней. Война все спишет. Заключили мир, Когдейр выплатил какуюто, не устоечку, и все тихо мирно разошлись по своим сторонам.

Ну, поубивали немножечко, ну так война же, а то, что мирных, ну так кто тут мирный, когда война, мол, идет? Так уж получилось барон, вы уж извините, случайно вышло. Да, ладно барон, не берите в голову, с кем не бывает? Так они примерно между собой решили вопрос? От злости сжимал кулаки, прекрасно понимая, что бессилен чтолибо сделать. Кто я и кто они? Небо и земля.

Шли дальше, ночевали в лесу, потом опять шли, дорога вела вдоль реки, жизнь шла своим чередом, жизнь не останавливалась. Если я еще мог себя накручивать мыслями, храня внутри злость, то Ви стала потихоньку оттаивать, дети вообще легче переносят потери. Она вновь щебетала, лишь по ночам прижимаясь ко мне, иногда всхлипывала, тоскуя по родителям.

Местность за Речной стала меняться, лес редел, деревья расходились, река становилась шире и тише, а земля стала пестреть многочисленными лугами и поросшими высокой травой холмами.

Вверх вниз, вверх вниз, с холма спускаемся на следующий поднимаемся. Мирно, тихо, мысли и чувства от такой монотонности оседали, покой и "шибутная" девочка ласкали взгляд и душу.

По моим прикидкам, ходу нам еще было дня на два от силы на три, неугомонная Ви, вновь стала бегать, собирая различные цветы и травки, а я читал так сказать лекции для моего абитуриента травоведения и натуротерапии.

Гдето к полудню, мы встретили колонну барона Рингмара. Кавалькада закованных в броню доспехов всадников вышла на нас, обогнув один из холмов. Они шли не спеша, без дозоров, впереди колонны под вымпелами и флагами ехал сам хозяин земель. Барон был мужчиной уже в годах, но выглядел еще молодцевато. Седоволосый, худощавого телосложения, с прямой спиной он ехал на поджаром черном жеребце украшенном цветастой попоной.

Меня кольнуло беспокойство, когда колонна встала, а в нашу сторону галопом помчалось два стражника. Без разговоров, я даже пикнуть не смог меня за шкирку подхватил солдат усаживая перед собой, так же и с Ви которая тут же разревелась.

Кто такие? Рингмар даже не взглянул в сторону брошенных к его ногам детей.

Мы из Дальней, ваше благородие. Я стоял, опустив голову прижимая к себе девочку.

Вы что не знаете, что крестьянам не дозволяется без моего указа покидать деревню? Взгляд его полыхнул брезгливостью и злостью.

Вели пороть их отец! С усмешкой выкрикнул мальчишка моих лет, рядом восседающий на коне, возле барона. Совсем чернь почтения не ведает!

Не вели наказывать, ваше благородие! Всех убили в деревне солдаты барона Когдейра! Я стоял, опустив голову, и пытался выглядеть как можно более прибитым жизнью, несчастным и жалким. За себя мне не было страшно, а вот как представлю, что будут бить Ви, желваки на скулах от злости сводит. Ваше благородие мы бы умерли в лесу сами, вот и шли в Касприв, к вам на службу поступить!

Барон, похоже, потерял окончательно к нам интерес, а вот мальчишка, по всей видимости, его сын, подъехав на коне, ударил меня ногой, свалив на землю.

Собака! Процедил он сплюнув.

Ульрих прекрати! Барон поморщился.

Свита тронулась вновь в дорогу, два закованных с головы до ног рыцаря, дамы в пышных платьях сидящие боком на конях, молодой барон, еще какието богато одетые люди, лишь старший Рингмар задержался, давая указания стражникам.

В обоз их, доставите в мой замок в Касприве. Мальчишку в конюхи определите, девчонку на кухню. После чего стукнул коня пятками, бодро уходя вперед.

В обозе нас просто плюхнули как мешки с картошкой в крайнюю телегу, которой правил кряжистый бородатый мужичек, даже не посмотревший в нашу сторону. Ви все еще напуганная всхлипывала, я же успокаивал ее, осматриваясь и прикидывая наши с ней шансы и перспективы.

Что мы имеем? Мы едем в город, и у нас будет крыша над головой. Злоба меня давила на барона и его сыночка лютая, да вот смысл мне сбегать от них? Куда я побегу? На улицу? А если поймают? Оказывается, без дозволения я не имею права самостоятельно передвигаться, пусть я даже сбегу в другое баронство, что это мне даст? Так же скорей всего определят на конюшню, или в какую деревню отправят.