Ситка

В Жане Лабарже не было ничего безрассудного. Он избегал неприятностей, если мог, никогда не навязывал драку, если ее не навязывали ему, но в этом случае сам выбирал время и место, рассматривая ситуацию с точки зрения собственного удобства. Люди на улице — а их, похоже, было двое — находились по меньшей мере ярдах в шестидесяти. Фрил был ближе.

Временами неприятностей не избежать, и если бандитам нужен он, они его получат. Штука была в том, что ему самому следовало выбрать место драки. Жан был готов. Единственный способ, чтобы тебя оставили в покое, — дать понять подонкам, что их ожидает в противном случае.

Он знал, что Ларсен, Турк и Нобл с удовольствием ввяжутся в драку. Никто из них не любил Фрила и его компанию, которые часто усыпляли, грабили и продавали матросов на заходящие в Сан-Франциско корабли, но Жан не ждал ничьей помощи. Это был тот случай, когда он хотел разделаться с бандитами сам. Он дал понять, что не нуждается в подмоге, даже если она была под рукой.

— Вы, ребята, сидите тихо, — сказал он им, вернувшись в офис, — смотрите, если хотите, но не вмешивайтесь. И оставайтесь на складе.

— Там по крайней мере трое, — с удивлением посмотрел на него Турк. — Этот Фрил хорошо владеет ножом.

Лабарж положил руку на замок. Он вдруг почувсьтвовал себя очень хорошо. Лучше, чем за то время, что мог вспомнить. В Сан-Франциско царил страх, слишком многие боялись головорезов, избиений, убийств, грабежей.

— Не вмешивайтесь в драку, ребята. Это мой номер.

Он закрыл за собой дверь и некоторое время постоял на причале.

Край причала находился примерно в пятнадцати шагах от двери конторы «Хатчинса и компании». А Бартлетт Фрил стоял прямо под фонарем. Падал легкий дождь — мелкий, более похожий на туман. Было не так поздно, но из-за облаков, затянувших небо, уже стемнело. Из окон склада вырывался неясный свет, и кроме фонаря, под которым стоял Фрил, был еще один фонарь на углу улицы ярдах в десяти, другой сиял на причале примерно в сотне ярдов отсюда.

Они наверняка не станут нападать возле склада, где у него была помощь, но последуют за ним по улице в темноту. У них нет причин сомневаться в успехе или ожидать активного спротивления, и конечно, они не боялись закона или стоящей за ним коррумпированной политической машины. Со времен виджилантов город показал, что не в состоянии бороться с преступностью.

Жан почему-то решил, что нападение подготовлено бароном Зинновием. Фрил подчинялся приказам Янки Салливана, который был подручным Дэнни О'Брайена, а О'Брайен — это человек, который готовил за определенную цену избиения, убийства и похищения людей. Ни Хатчинс, ни Лабарж раньше не имели проблем с громилами, и никоим образом не затрагивали их интересы, и ни у того, ни у другого не было врагов среди местных жителей. Готовящееся нападение последовало непосредственно за разговором с бароном Зинновием. Да, было произнесено всего несколько слов, Но у Жана было предчувствие, что у барона были другие причины. Допустим, Зинновий, по каким-то, одному ему ведомым обстоятельствам, не хотел, чтобы пшеница была доставлена на Аляску? Или он не хотел, чтобы ее доставил Жан Лабарж?

Когда Жан отошел от здания, Фрил повернулся. Двое других стали подходить поближе: Жан услышал скрип обуви в темноте.

Чтение истории Греции может показаться скучным занятием, но там можно найти аксиому, которая вошла в анналы военной науки: «разделяй и властвуй». Хорошая мысль... Жан направился к перекрестку, и когда Фрил двинулся за ним, Жан быстро повернулся лицом к бандиту, схватив его за левый лацкан пиджака.

— Ищешь меня, Фрил? Меня зовут Лабарж. Жан Лабарж.

Фрил помедлил. Чего эти идиоты медлят?

— А что, если да?

— Кто тебя послал Фрил?

Бартлетт Фрил был худощавым, вспыльчивым человеком, грубым даже в компании лучших друзей, но умнее, чем большинство его собратьев. Он завидовал Лабаржу и не любил его.

— Ты никогда не узнаешь, — сказал Фрил, — никогда не узнаешь. Ты стал больно важным...

Можно было дать ему выговориться, но двое других быстро приближались. Левая рука Лабаржа сжимала ворот Фрила, и когда он ударил, он ударил Фрила в лицо именно левой. Жан почувствовал, как ломается под его рукой нос, но прежде чем бандит успел пошатнуться, Жан провел удар правой.

Остальные двое быстро подбегали. Схватив Фрила, который почти потерял сознание, Жан повернулся и швырнул его в подбегавших. Ближайший споткнулся и упал, и Жан ударил его ногой в голову, а второй, держащий нож в низко опущенной руке, воспользовался моментом, чтобы двинуться вперед. Жан быстро ударил его по руке дулом револьвера, который успел выхватить, и попал по запястью. Нож зазвенел по причалу, а человек схватился за сломанную руку.

Человек, которого он ударил ногой, уже вскочил, но Жан остановил его нацеленным револьвером.

— Плавать можешь? — приятным голосом спросил он.

— А?

— Надеюсь, что можешь, — продолжал Лабарж, — потому что тебе предстоит прыгнуть в воду.

— Да будь я проклят, если...

— Прыгай, — сказал Лабарж спокойно. — Если не умеешь плавать, можешь утонуть, но не пытайся выбраться обратно на причал, или я расчешу тебе волосы пулей.

— Тебе это просто так не пройдет! — Человек не помнил себя от ярости. — Янки...

— Прыгай... я сам поговорю с Янки.

— Он размажет тебя по стенке! — прокричал человек с края пирса. — Он выколет тебе глаза! Он разможжит твою дурацкую башку! Он...

Револьвер поднялся вровень с головой человека. Вода будет холодной, но могила еще холоднее. Как только рука Жана вытянулась, человек прыгнул.

Раздался всплеск, а затем — барахтанье неумалого пловца. Жан Лабарж повернулся и зашагал к остальным. Фрил сидел, пытаясь остановить кровь, хлещущую из носа. Другой сидел зажав сломанное запятье, тихо постанывая.

— Янки не стоило посылать детей, чтобы выполнить мужскую работу, — сказал он, и, ухватив Фрила за лацканы, поднял его. Развернув громилу, Жан обыскал его карманы. Фрил хотел отодвинуться, но Жан пригрозил ему дулом рпевольвера.

— Можешь стоять, или валяться на причале с развороченным черепом. Решай.

— Я постою, — хрипло сказал Фрил.

В его карманах нашлось несколько золотых монет, все они оказались русскими. Жан положил их в карман, затем подошел к человеку со сломанным запястьем.

— Теперь ты.

— У меня ничего нет! — запротестовал тот. — Они не собирались мне платить.

— Встань!

Человек, трясясь, встал на ноги. В его кармане лежало три золотых монеты. Он начал с чувством ругаться.

— Вы не сделали свою работу, — сказал им Лабарж. — Я возвращу их Янки.

— Хотел бы я посмотреть! — с горечью произнес Фрил. — Жаль, что у тебя не хватит смелости.

В Сан-Франциско 1850-х и 1860-х годов территория за Кларкс Пойнт была чертовым скопищем забегаловок и борделей. Ограбления здесь случались так часто, что не стоило их упоминать, а убийства происходили ещенощно. Чтобы пройти здесь и не оказаться в опасности, человек должен был быть либо сутенером, либо проституткой, либо вором, а по таким улицам, как Пэсифик, Джексон, Вашингтон, Дэйвис, Драм, Фронт, Бэттери и Ист Эмбаркадеро[10]) ходили самые отъявленные головорезы, которых пока не успели повесить. Самым крупным предприятием здесь было похищение матросов, которым занималось по меньшей мере двадцать банд, работающих в тесном сотрудничестве с содержателями борделей и салунов.

Другой тесно связанной с ними бандой была та, которая специализировалась на грабеже свободных участков в городе. Отсутствующий владелец участка земли мог возвратиться и найти, что его участог перешел к грабителю, который подтверждал свое право револьвером. Судебное разбирательство было долгим, и чаще всего суд решал дело в пользу последнего владельца. Все это Жан Лабарж знал, и, как все жители, воспринимал, как нечто обычное в портовом районе города, на окраинах которого искали золото. До сей поры ему удавалось избегать неприятностей и они тоже обходили его стороной.

10

Исп. Набережная.