Страница 5 из 12
Женский коллектив есть женский коллектив. Меня стали выживать. Сначала не записывали ко мне пациентов. Я прихожу на работу, а у меня пустое расписание. Оказалось, что медсестра из регистратуры всем говорит, что все мое время занято. Это было очень глупо.
Мне хватило одного звонка шефу, чтобы все встало на свои места. Клиника платная, мы должны приносить доход, и ничьи симпатии тут в расчет не принимаются — капитализм. Шеф под видом пациента позвонил в регистратуру и попросил записать его ко мне, в ответ услышал стандартную ложь. Не поверив своим ушам и моей жалобе, он не поленился приехать и проверить мое расписание — истина всплыла, как масло на воде. Дурочек просто уволили, а меня с тех пор оставили в покое. И только коллега Матяш никак не успокоится, маньяк.
Квартира встретила меня запахом борща. Рыжий умеет готовить и делает это с удовольствием. Я тоже умею, но без удовольствия. Рыжий многое делает с радостью, а я вот нет. Единственное, что доставляет мне радость, — это когда я летом в отпуск еду в деревню, где у нас с Вадиком есть домишко. Я там целыми днями лежу на диване и читаю детективы, запивая их кока-колой. А вокруг — никого! Такое впечатление, что я одна во всем мире. Единственное живое существо, которое я в это время терплю рядом, — это соседский кот, абсолютно бессовестное создание. Без всяких моральных судорог он лезет на стол и жрет все, что ему предлагаешь, даже дыни. А если ничего не предлагаешь, он не переживает, просто берет сам, что выглядит просто очаровательно! В начале моего отпуска он всегда худой и хищный, но через недельку переселяется в наше кресло на веранде, солнце играет на его округлившихся боках, и я радуюсь. А я не многому радуюсь, как вы понимаете.
— Как дела? У тебя вид как будто бы получше, — спрашиваю я у «пациента».
— Я и чувствую себя лучше, — отвечает он.
— Я купила тебе джинсы. Размер у вас с Рыжим почти одинаковый... а, кстати, где он?
— Спит. Сказал, что устал адски.
— Это правда. У него там дурдом. Граждане калечатся, режутся, колются... А иной раз такой цирк случается, по несколько дней все ржут. Вот слушай, что недавно было. Привезли парочку, их заклинило, так сказать, в процессе. Тетка рыдает-разливается, мужик матерится, а разъединиться не могут. Сняли их, оказывается, с мостового крана.
— Как?
— Слушай. Они в обеденный перерыв трахались, тетка эта крановщица, а ее любовник — подкрановый. Оба в браке, но не друг с другом, как ты понимаешь. И вот одна, но пламенная страсть сразила их — и в обеденный перерыв, когда рабочие потащились в столовку, он решил, что пора ему побыть сверху. А тут срочно нужно было перенести груз, и бригадир полез на кран в поисках крановщицы. Ну и застал их в процессе, не удержался и по матушке распатронил обоих, а даму возьми да и заклинь. Вот так-то.
— Этого быть не может!
— Рыжий проснется — сам у него спросишь, вся больница ржала, бегали смотреть на них.
— А врачебная тайна?!
— Спятил? Да кто ее соблюдает, где ты такое видел?!
Парень улыбается, потом начинает хохотать, хватаясь за ушибленный бок. Долго до него доходит.
— Ты чего?
— Ох... черт, больно смеяться, как представил себе все эту сцену... А что потом было?
— Не знаю. У таких историй, как правило, продолжения не бывает.
— Почему?
— Потому что люди утрачивают иллюзии, а любовь — самая большая иллюзия. Вот так придумают себе определенный образ, потом встречается объект, внешне подходящий для этого образа, и все, происходит химическая реакция. А когда истина становится очевидной, тут любви и конец. Потом снова находится кто-то, к кому можно приспособить образ, — и все заново. Но это в лучшем случае.
— А в худшем?
— А в худшем люди просто живут вместе, абсолютно чужие друг другу, даже спят вместе — просто так. А иной раз и постель не повод для знакомства... по-всякому бывает, какая разница? Лично меня не устраивает ни один из вариантов.
— Ты ждешь возвышенной любви?
— Я ничего не жду. Просто живу.
— Устрица тоже живет.
— А с чего ты взял, что мы с тобой чем-то лучше устрицы? Только из-за более сложно устроенного организма? Так это по-любому не наша с тобой заслуга.
— Но чего-то тебе хочется?
— Да. Но я об этом не хочу говорить. Я жрать хочу, а ты?
— Да. Знаешь, ты слишком сложно видишь мир.
— Кто знает, как видит его устрица.
— А при чем тут устрица?
— Она тоже небось видит мир, но мы никогда не узнаем, что именно она видит. С людьми в этом плане проще — можно спросить. Жаль только, что мы ленивы и нелюбопытны.
— Но ведь не все?
— Не все. Вот Рыжий, например, идеалист. Правда, умеренный, иначе его невозможно было бы выносить. Нет ничего более страшного, чем фанатики, а идеалисты — тоже своеобразные фанатики.
— Я никогда не смотрел на эти вещи под таким углом...
— Лучше трескай борщ.
Он ест, осторожно двигая челюстями. Его лицо отсвечивает всеми цветами спектра, а вокруг глаз — черные круги. Да, еще неделю ему нельзя появляться на улицах. Интересно, что же с ним произошло? Так, это не мое дело. Думаю, мне лучше ничего об этом не знать.
— Я скоро уйду, не беспокойся, — говорит он.
— Я не беспокоюсь, да и уйдешь ты не скоро, потому что от твоей вывески трамваи шарахаться будут. Как минимум неделя еще, а то и больше. Да не парься, ты мне не мешаешь. Единственное, о чем прошу, — не попадись на глаза соседям, а потому — не поднимай жалюзи.
— Хорошо.
— Иди, отдыхай.
Я мою посуду и иду в спальню. Рыжий даже не пошевелился при моем появлении. Устал, бедняга. Небось опять пьяные порезались или наркоманы передоз словили. Самое бесполезное дело — приводить в чувство наркоманов. Сизифов труд, потому что эти ребята слегка оклемаются и снова принимаются за старое. Я бы их и вовсе не лечила, и пускай там Гиппократ что хочет, то и говорит. Пусть бы подыхали под заборами, все равно от них пользы нет, еще и заразу распространяют.
— Ты куда это?
— По магазинам пробегусь. Спи, Рыжий.
— Купи мне носков пар пять.
— Куплю, если не забуду.
— И детективчик новый привези.
— Так ради этого и иду.
— Встретишь Ирку — денег ей не давай, слышишь?
— Слышу, не глухая.
— Но все равно дашь, да?
— Может, еще и не встречу.
Я переодеваюсь и ухожу. Пусть парни спят, а у меня полно дел. Собственно, об этих моих делах Рыжий не знает, а если бы узнал, то ругался бы последними словами, потому и не говорю ему. А дело такое: я нашла себе подработку. У нас полно офисов, в которых стоят огромные аквариумы и куча цветов, а вот ухаживать за ними никто особо не умеет, да и времени там ни у кого нет. А я умею, и время у меня есть, потому с удовольствием ухаживаю за рыбами и цветами, а мне за это платят, и неплохо. Так что совмещаю приятное с полезным. Мне всегда нужны деньги, только Рыжий этого не понимает.
Я быстренько покупаю для него носки и книгу и иду в первый на моем маршруте офис. Это агентство недвижимости. Охранник меня знает, иногда мы перекидываемся парой фраз о погоде, но у меня сегодня не то настроение, а потому мы с ним просто здороваемся и я иду к большому аквариуму в холле. Здесь не много работы, я проверяю приборы, фиксирую температуру и смотрю журнал — уборщица записывает время кормления. Все в порядке, ни одна из рыб не выглядит больной, растения тоже здоровы.
Второй офис — фирма «Премьер». Чем занимается эта фирма, я понятия не имею, да и не хочу, но платят здесь хорошо. Работы, правда, побольше — несколько больших интерьерных аквариумов, в которых распускают хвосты золотые рыбки и телескопы. По мне, это отличный выбор, я не понимаю новой моды на хищников. Они даже не декоративные.
— Лиза, зайди в кабинет к шефу.
Секретарша в приемной старательно улыбается мне. Как и большинство женщин, она меня недолюбливает, но мне это по барабану, так что один-ноль в мою пользу.
— Сейчас?
— Если ты закончила, то сейчас.