Страница 5 из 39
— Мне, посол Хевиленд, представляется загадкой буквально все, что произошло в течение последних пяти часов, после того как мне приказано было прибыть на базу военно-воздушных сил Эндрюс. Я так и не понял, почему я здесь.
— Ну что же, тогда позвольте мне обрисовать вам в общем виде истинное положение вещей. Вы можете сослужить нашей стране необычайной важности службу — в защите интересов, простирающихся далеко за пределами нашего отечества. Ни о чем подобном вы не могли и мечтать на протяжении своей продолжительной и достойной деятельности.
Мак-Эллистер изучал аскетическое лицо посла, не зная, что ответить.
— Во время службы в Государственном департаменте я всегда честно исполнял свой долг и, надеюсь, работал профессионально, но мою деятельность вряд ли можно назвать выдающейся в полном смысле этого слова. Откровенно говоря, благоприятные возможности для продвижения по служебной лестнице сами по себе никогда не возникают.
— Но сейчас как раз вам представляется исключительно благоприятная возможность проявить себя в полной мере, — заявил решительно Хевиленд. — Вы идеально подходите для решения одной весьма сложной задачи.
— Что вы хотите этим сказать?
— Речь идет о Дальнем Востоке, — произнес дипломат, испытующе глядя в лицо советника. — Вы проработали в Государственном департаменте более двух десятилетий — с тех пор как в Гарварде вам была присвоена ученая степень доктора за научный труд по Дальнему Востоку. В течение многих лет вы верой и правдой служили правительству в одной из известных организаций Азии, а после вашего возвращения из последней поездки исходящие от вас рекомендации оказывают огромную помощь при определении политики в этом беспокойном регионе. Вас ценят как блестящего аналитика.
— Спасибо за похвалу, но есть много других специалистов по Азии. Много других, кто столь же и даже более авторитетны, чем я.
— Все это, как говорится, дело случая и обстоятельств, господин советник. Будем откровенны, вы работаете хорошо. Кроме того, трудно найти равного вам специалиста по внутренним делам Китайской Народной Республики. Я полагаю, именно вы играли стержневую роль в торговых переговорах между Вашингтоном и Пекином. К тому же никто не жил, как вы, семь лет в Гонконге. — Хевиленд сделал короткую паузу, а затем заметил: — И в довершение всего, вы единственный из сотрудников всех наших служб в этой части Азии, кто был отобран и утвержден в своей должности особым отделом английской разведслужбы МИ-6…
— Это, конечно, так, — согласился Мак-Эллистер, поняв, что последний факт, который никогда не представлялся ему чем-то из ряда вон выходящим, для дипломата имел особое значение. — Но я мало работал в разведке, господин посол. Одобрение моей кандидатуры особым отделом объясняется не столько якобы присущим мне каким-то особым, уникальным талантом, сколько, не побоюсь этого слова, дезинформацией, заглатываемой им довольно охотно. Эти люди просто положились на произвольно соотнесенные факты, механическое суммирование коих редко приводит к правильным выводам. Насколько я знаю эту публику, она не склонна утруждать себя поиском действительно достоверных источников информации.
— Они всегда верили в вас, Мак-Эллистер. И верят до сих пор.
— Я полагаю, нужда во мне возникла в связи со сложившейся в последнее время чрезвычайной ситуацией, не так ли?
— Да, именно так. На карту поставлено слишком многое.
— Могу я узнать наконец, в чем же суть дела?
— Да, можете. — Взглянув на третьего участника их беседы из Совета национальной безопасности, Хевиленд добавил: — Если вас это так уж беспокоит.
— Я готов дать кое-какие пояснения, — молвил Рейли бесстрастным тоном. Повернув в кресле свое грузное тело, он пристально посмотрел на Мак-Эллистера, но во взгляде его уже не было прежней холодности. Казалось, представитель Совета национальной безопасности стремился достичь с Мак-Эллистером взаимопонимания. — В настоящий момент наша беседа записывается на магнитофонную ленту. Знать об этом — ваше конституционное право, однако право это — палка о двух концах. Вы должны поклясться, что предоставленная вам здесь информация будет сохраняться вами в строжайшей тайне. Это не только в интересах нашей национальной безопасности, но и, более того, от этого зависит сохранение нашего мироустройства. Я знаю, что вышесказанное могло бы раздразнить ваши аппетиты, но лучше будет, если вы умерите их: мы ведь шутить не любим. Ну как, устраивают вас такие условия? В случае нарушения клятвы вами займется особое подразделение Совета национальной безопасности, которому вменяется в обязанность следить за тем, чтобы государственные тайны никогда и никем не разглашались.
— Как могу я согласиться с подобными условиями, когда не знаю, о чем идет речь?
— В таком случае я дам вам общее представление о волнующей нас проблеме, достаточное для того, чтобы вы смогли сказать нам «да» или «нет». Если «нет» — вас отсюда проводят и доставят в Вашингтон. Каждый из нас останется при своих.
— Тогда начинайте.
— Хорошо, — произнес Рейли спокойно. — Мы хотели бы, чтобы вы прокомментировали некоторые события, имевшие место в прошлом, — не те, что из древней истории, но и не современные в собственном смысле этого слова. Я изъясняюсь понятно, господин советник?
— Я ведь из Госдепартамента. Мы действительно умалчивали порой о прошлом, когда вспоминать о нем было не в наших интересах. Обстоятельства ведь меняются: решения, казавшиеся справедливыми вчера, завтра могут привести к серьезным осложнениям. Видите ли, многое из того, что происходило не столь уж давно, начисто отрицается, суть многих событий по-прежнему скрывается ото всех. И мы в этом отношении отнюдь не в лучшем положении, чем Советы или Китай.
— Хорошо сказано! — подбодрил его Хевиленд.
— Вовсе нет, — возразил послу Рейли, махнув в знак несогласия рукой. — Господин советник, безусловно, опытный дипломат. И он старается не говорить ни «да», ни «нет». — Сотрудник Совета национальной безопасности снова взглянул на Мак-Эллистера. Глаза его за стеклами очков в металлической оправе опять сделались колючими и холодными. — Вы даете согласие или же не желаете во все это ввязываться?
— Одна моя половина хочет встать и поскорее отсюда убраться, зато другая намеревается остаться, — сказал откровенно Мак-Эллистер, бросая поочередно взгляды на обоих своих собеседников. Потом, посмотрев пристально на Рейли, признался: — Нравится вам это или нет, но у меня и впрямь разыгрался аппетит.
— Цена за утоление его будет чертовски высока, — предупредил ирландец.
— За это можно заплатить что угодно, — ответил спокойно государственный советник. — Я профессионал. И если я именно тот, кто вам нужен, то выбора у меня нет.
— Боюсь, что вам придется сформулировать свой ответ более определенно, — заявил Рейли. — Может, подсказать вам слова?
— В этом нет необходимости. — Мак-Эллистер нахмурился, подумал немного и затем произнес: — Я, Эдвард Ньюингтон Мак-Эллистер, вполне понимаю все, о чем говорилось на этой встрече. — Он взглянул на Рейли. — Полагаю, вы вставите такие мелочи, как время и место действия и состав участников?
— Дата, место, время начала нашей работы, с точностью до минуты, а также имена уже записаны.
— Благодарю. Перед уходом я хотел бы получить копию.
— Само собой. — Голос Рейли по-прежнему звучал ровно, а сам он, весь источая спокойствие и уверенность, смотрел прямо перед собой. — К вашему отъезду дубликат этой пленки будет у нас на руках. Копия записи вполне может пригодиться, если кто-то вздумает нарушить правила игры. Наличие записи позволит нам в случае нужды тут же свериться с условиями нашего договора. Так что копию я закажу… Продолжайте же, мистер Мак-Эллистер.
— Ценю вашу заботу… Что касается сказанного на этом совещании, то я согласен с требованием не разглашать тайны происходящего. Никто ничего не узнает от меня о каких бы то ни было подробностях наших переговоров до тех пор, пока не последуют соответствующие указания посла Хевиленда. Более того, я прекрасно осознаю, что в случае нарушения мною данного условия этого соглашения я рискую подвергнуться преследованию. Если же почему-то возникнут вдруг какие-либо сомнения относительно меня, то я оставляю за собой право требовать личного объяснения со своими обвинителями, поскольку считаю, что письменные претензии ко мне могут оказаться несостоятельными и недостаточными для вынесения окончательного вердикта. Добавляю этот пункт потому, что не представляю себе обстоятельств, которые вынудили бы меня пойти на своего рода клятвопреступление.