Слимп

По проезжей части разъезжали дивные разномастные кареты, некоторые с лошадьми, а некоторые и без; среди них то и дело мелькали привычные для Сениного глаза машины, то современные, каплевидные, то угловатые и нелепые, словно удравшие из музеев – но ни одна из них не рычала двигателем, выбрасывая выхлопные газы. С экологией в этом мире, похоже, был полный порядок.

Дома, выходящие своими фасадами на проспект, тоже поражали воображение: нигде Семён не видел такой планировки. Если это, конечно, можно было назвать планировкой. Современные многоэтажные небоскрёбы – сталь, бетон, зеркальные стёкла – соседствовали с величественными готическими замками и напыщенными султанскими дворцами, стена к стене, изредка прореживаясь маленькими аккуратными парками.

Всё выглядело настолько непривычно, что у Семёна закружилась голова, он перевёл взгляд на небо, чтобы немного придти в себя… И чуть не упал: по небу неторопливо плыл косяк летающих тарелок. Классических неопознанных объектов, ослепительно блестящих под солнечными лучами; тарелки почётным эскортом сопровождали чёрный пузатый дирижабль. Под дирижаблем развевался вымпел с броской алой надписью «Дипломатический».

– Однако, – пробормотал Семён.

– Что, пробирает? – весело поинтересовался медальон. – Перекрёсток, он и есть Перекрёсток. Нам прямо, – и чуть потише добавил:

– Ты сильно по сторонам не глазей, не надо. И кошель рукой придерживай. На всякий случай. Я, ежели что, о нём позабочусь, можешь не беспокоится, но всё же… – и умолк.

Семён кашлянул, принял озабоченный вид и деловой походкой двинулся в путь.

Глава 3

Самонастраиваемый Лицензионный Имперский Маскировочный Прибор

Магазин одежды меньше всего походил на магазин. И Семён точно прошёл бы мимо – остановился бы, поглазел, но прошёл, – если бы Мар вовремя его не притормозил.

– Тпру! – скомандовал медальон, – приехали. Нам сюда, направо, – и захихикал, увидев Сенину реакцию.

– Сюда? – поразился Семён Владимирович, – в этот… Ты уверен?

– Уверен, уверен, – с усмешкой подтвердил медальон, – именно сюда. В этот.

Справа от Семёна, за громадной – от тротуара до второго этажа – стеклянной витриной, на фоне искусственного тропического заката, в самых непринуждённых позах сидели, стояли и лежали дамочки в роскошных одеяниях. Те, которые стояли и те, которые сидели в креслах, были одеты хоть и пёстро, но вполне приемлемо. А вот те, которые томно возлежали на низких диванах, были почти без ничего: то, что имелось на них, кружевное и воздушное, одеждой назвать было никак нельзя. Потому что оно ничего не закрывало. Скорее наоборот, подчёркивало.

– Что-то не похоже на магазин… – неуверенно сказал Семён, робко делая шаг к витрине. – На другое похоже. На бордель какой-то.

– Можно подумать, ты раньше в наших магазинах бывал, – резонно заметил Мар. – Ох и провинция эта ваша обратная сторона мира, как я погляжу! Ох и темнота. Бордели, между прочим, совсем по другому разряду оформляются. Не так броско. Я тебе потом покажу, если захочешь, – пообещал Мар и довольно захохотал.

– Где тут дверь? – сухо спросил Семён, оставляя без внимания последнюю реплику, – как туда войти?

– Просто, – пояснил медальон, – иди сквозь красавиц и всё. Это же мираж. Реклама.

– А стекло? – на миг задумался Семён Владимирович, – что, мне и сквозь него идти? Сквозь витрину ломиться, что ли?

– Какое стекло? – теперь уже удивился Мар, – нету там никакого стекла. И быть не может. Э, да ты что-то магическое, небось, углядел… Наверное, защита там у них какая-то, от пыли или дождя. Безвредная.

– Мда-а, есть однако и свои недостатки в твоём особом зрении, – озаботился вслух медальон. – Видеть преграды там, где их нет… Это, знаешь ли, может однажды нас крепко подвести. Ты вот что – если увидишь чего непонятного, тогда немедленно меня спрашивай. Я-то сразу скажу, настоящее оно или так, волшебное. Обман твоего зрения.

– Ладно, – сказал Семён, – договорились, – и, на всякий случай зажмурясь, шагнул в витрину: стекла, как и предупреждал Мар, не оказалось. Лишь тёплый ветер мазнул Семёна по лицу.

Магазин внутри оказался небольшим, без привычных для Семёна прилавков, вешалок и кабинок примерки. Да что там кабинок – даже одежды в нём не было, в этом хвалёном магазине! А был в наличии лишь скучающий продавец, худой и подозрительно румяный, да непонятный круглый постамент посреди зала. И всё.

– А где одежда? – требовательно спросил Семён Владимирович у внезапно затихшего медальона, – костюмы где? Может, я не туда попал?

– Туда, туда, – убеждённо заверил Семёна продавец, – не сомневайтесь. Вы, я так понимаю, издалека будете?

– Из очень далёкого далека, – согласился с ним Семён. – А у вас что, только дамская одежда в наличии имеется? А то на витрине, знаете ли…

– Судя по всему, вы действительно нездешний, – продавец, загадочно улыбаясь, оглядел парня с ног до головы и неожиданно подмигнул ему. – И наверняка с окраинных миров. Первый день на Перекрёстке, да?

– Первый, – вздохнул Семён.

– Тогда приступим, – решительно сказал румяный продавец, доставая из ниоткуда блокнот и ручку. – А для того, чтобы правильно подобрать нужный костюм, я должен задать вам несколько простых вопросов. Попрошу отвечать быстро и не задумываясь! Итак. Какая историческая эпоха вам больше нравится? Ваш любимый цвет? Сексуальная ориентация? Мучили ли вы в детстве животных? – продавец, не прекращая допроса, раскрыл блокнот и приготовился в нём записывать. – Боитесь ли вы своего отражения? Часто ли случаются у вас запоры? Если бы у вас был слимп, то какой бы мир вы создали первым – простой или перевёрнутый?

– Мне бы одеться, – пробормотал Семён, затравленно озираясь и пятясь к выходу, – какие к чёрту отражения… куртку бы да штаны поновее… дурдом какой-то.

– Скажи ему, что у тебя наступил шестой уровень агрессивности, – серьёзным голосом посоветовал медальон, – что ты спишь когда хочешь и всегда помнишь лик своего отца, а все метийцы – ублюдки и сволочи. И у них гнилые зубы. И уверенней говори! Надменно.

Семён открыл рот, закрыл. Продавец, размахивая ручкой, наступал на Семёна, продолжая заглядывать в свой блокнот:

– …вызывает ли у вас цифра семь желание отхлестать самого себя ремнём?…

– У меня, между прочим, шестой уровень агрессивности, – слабым голосом сказал Семён Владимирович. – И цифр я не знаю. И букв тоже. Неграмотный я.

– Надменней! Хами, кому говорю! – зашипел медальон. – А то не отвяжется.

– Шестой уровень! – гаркнул Семён. – У меня! Агрессивности, век воли не видать! Сплю когда хочу, лик папашки своего помню, зубы лечу. А все метийцы – гады и уши не моют.

– Про уши, знаешь ли, перебор, – задумчиво сказал Мар, – хотя кто знает, кто знает…

Продавец умолк на полуслове, сначала побледнел, а после пошёл багровыми пятнами. Мгновенно спрятав блокнот и ручку в никуда, он рухнул на пол и распростёрся перед Семёном ниц.

– О светлоликий! – с горечью взвыл продавец, неудобно выворачивая голову, чтобы хоть как-то видеть Семёна, – не вели своей страже меня занормаливать! Не понял я, что шутишь ты, под видом чужеземца пришедший, верных слов не помнящего. Да будет сон твой глубок и лик отца светел!

– То-то же, – грозно произнёс Семён. – Давай обслуживай. И по быстрому. А то я к седьмому уровню запросто перейду. А после и к восьмому! Я в гневе страшен.

– Повинуюсь, – продавец вскочил, как на пружине подпрыгнул, и опрометью кинулся к круглому постаменту.

– Слушай, а чего я ему такое сказал? – тихонько спросил Семён у медальона, направляясь следом за продавцом, – обидел его, что ли? Вон как носится. Как наскипидаренный.

– Разумеется обидел, – охотно подтвердил Мар. – Ещё как обидел! Оскорблениями, дозволенными к публичному произношению лишь лицам королевской крови. У них там строгая иерархия насчёт ругательств, в их Чистолёдном Мире, – медальон зло хохотнул. – Гаденький мир. Все как один на психоанализе сдвинуты. В общественный сортир без опроса не пустят! Да и вообще, не люблю я метийцев с их татуированным румянцем. Один из моих хозяев был метийцем. Это, если ты не знаешь, низшая каста сотелей. А сотели…