Игра. Змеиный остров

Налетел легкий ветер, в ноздри снова прокрался гадкий запашок, но, к счастью, ненадолго. Лера впереди нагнулась, ныряя под ствол — до чего ж она худая, даже задница костлявая. Жрать охота, а за бананами лезть они не рискнули. Не задеть бы головой дерево — кора шершавая, сыпучая, на ней полно муравьев, а он и так уже весь обглодан…

— А где Кирилл? — нервно спросила Лера.

По спине Димы пробежал холодок. На секунду он почувствовал на себе тяжелый, хитрый взгляд безумца. Он невольно представил Кирилла, застывшего за деревом, с острогой наготове выжидающего удобный момент. Дима опасливо потрогал разбитую губу. При манере Кирилла решать конфликты — вполне логичное предположение. Вполне мог обидеться и захотеть отомстить — он же так и не сумел понять, что за водой они ушли в том числе и для него.

Лера, похоже, рассуждала примерно так же: она испуганно жалась к Вове, тревожно поглядывая на заросли. Дима поискал глазами остроги и облегченно выдохнул: обе на месте. Правда, оставалось еще два ножа. Один Вова забрал у Антона («не думай об этом», — напомнил себе Дима), а вот где второй, неизвестно. Но это, конечно, не так опасно, как острога, им хотя бы издали не ударить. Ощущение ненавидящего взгляда немного ослабло, и Дима, слегка расслабившись, принялся разводить костер. Пить хотелось страшно, а воду еще кипятить и кипятить…

Вова тем временем продолжал хмуро озираться по сторонам; потом уставился под ноги, внимательно рассматривая истоптанный песок вокруг кострища.

— Не нравится мне это, — пробормотал он.

В руке он сжимал рацию. «Неужели решил сдаться? — удивился Дима. — Но почему сейчас?»

— Ты думаешь, он настолько опасен? — спросил Дима. — Может напасть?

Вова бросил на него полный отвращения взгляд.

— Давай-ка водички попей, — сказал он, — вон там немного кипяченой осталось. Попей, не стесняйся, а то уже бредить начинаешь. Ты вообще помнишь, что мы его подыхать бросили? Только не надо такое возмущенное лицо делать. Бросили и сбежали, как последние сволочи. Да, и я тоже. Только с меня хватит, я больше сходить с ума вместе с вами не собираюсь. Антон, конечно, козлом изрядным был, но вы с Леркой его сознательно угробили…

— Нет! — перебила его Лера. Она пригнулась, как перед прыжком, в глазах появился нездоровый блеск.

— Не ори, голова болит, — покривился Вова. — Ладно, вы пушистые зайки и оттаскивали его от змеи за шкирку, а он, дурачок такой, вас не послушал. Пусть будет так, примем такую гипотезу, мне все равно. Разбирайтесь друг с другом. Я собирался вызвать помощь, чтоб хотя бы Кирилла успели откачать…

— Так вызывай, — буркнул Дима и поставил на огонь пару жестянок. — Пусть приезжают, ловят его по кустам.

— Я бы вызвал, — ответил Вова. — Да боюсь, ловить уже некого.

— Кто его так?! — взвизгнула Лера.

— Мы, — спокойно сообщил Вова.

Он засунул дрожащие руки глубоко в карманы, качнулся на пятках, слегка ссутулился. Дима вдруг вспомнил, как в точно такой же позе Вова стоял на корме бирюзовой с красной полосой лодки, готовый прыгнуть в манящую, кристальную воду и плыть к сияющему острову. Как давно это было…

Теперь вместо синей стеклянной бездны перед ними было то, что они приняли за груду выкинутого штормом тряпья. То, что когда-то было Кириллом. Вокруг головы растеклась лужа крови, успевшая почернеть на солнце, и в волосах отвратительно копошились мелкие крабы, пытаясь добраться до содержимого расколотого черепа.

— Он упал, — просипел Дима. — Поскользнулся и упал…

— Ага, — холодно согласился Вова. — И так три раза.

Дима не хотел видеть то, о чем он говорил: следы трех ударов по голове, лишь один из которых оказался смертельным.

— Ты чушь несешь, — визгливо заговорила Лера, — он не мог сам. И это не мы, мы все четверо друг у друга на глазах были… Все трое… Здесь еще кто-то есть!

Она загнанно огляделась, будто ожидая, что прямо сейчас из-за камней выскочит убийца.

— Нет здесь никого, кроме нас, — тихо ответил Вова.

— Но кто-то убил его! Какой-то маньяк его убил! — Она вдруг вся подобралась, осененная догадкой. — Может, и остальных тоже он. Нам сказали, что остров необитаемый, мы и поверили, идиоты…

Девушку начала бить крупная дрожь, и она охватила себя руками; лицо перекосило от ужаса.

— Лера, следы остались бы, — устало, но терпеливо возразил Вова, как будто надоедливому, но испуганному ребенку. — Видишь, песок ровный? И вон там кровь на камнях. Никто не смог бы извернуться и убить его, но не оставить следов.

С ужасающей отчетливостью Дима вообразил, как нечто, лишь слегка напоминающее человека, с белым, как пластик, лицом неторопливо подходит к Кириллу сзади, хватает за волосы и бьет головой об камень — один раз, и другой, и третий… а потом уходит — так же неспешно, и песок за ним остается ровным, нетронутым, гладким. Чтобы никто не догадался. Чтобы все думали, что Кох-Наг необитаем…

Лера сухо рыдала, уродливо гримасничая, — видно было, что она хочет зажмуриться, но боится, боится, что, когда откроет глаза, вместо двух малосимпатичных, но хорошо знакомых парней перед ней возникнет кошмарное нечто. Дима тихо застонал, пытаясь взять себя в руки. Это бред, бред… Спокойно. Вова же спокоен. Дима должен, обязан держаться лучше него.

— И что, по-твоему, случилось? — хрипло спросил он.

— Самоубийство, — ответил Вова. — Видимо, он решил разбить себе голову, но не сумел с первого раза… — Голос Вовы впервые дрогнул, и он ссутулился еще сильнее. — Формально это самоубийство, с теми, кто опился морской воды, такое происходит часто.

— В каком смысле — «формально»? — нахмурился Дима.

Вова не удостоил его ответом.

ГЛАВА 13. ВСЕ РАССЧИТАНО

Расходиться по гамакам они не стали — не сговариваясь, побросали их на песок вокруг костра вместо ковриков и без сил повалились спать. Дима настолько вымотался, что был уверен: стоит только принять горизонтальное положение, и он сразу отключится. Однако заснуть оказалось не так уж просто. Полночи Дима слушал сквозь хлипкую дрему, как слабо вскрикивает и мечется Лера, измученная дурными снами. Иногда дремота Димы становилась чуть крепче, и тогда его тоже начинали одолевать кошмары.

Сотни пиратов гнались за ним с острогами наперевес, загоняя все глубже в мангровое болото, он проваливался в густую грязь по колено, потом по пояс; он понимал, что бежать не удастся, и оборачивался, готовый принять вынужденный бой. Кобра шептала ему на ухо, что он победит, ободряюще гладила по плечам скользким, слизистым хвостом, усеянным почему-то розовыми присосками. Дима, воодушевленный ее поддержкой, храбро шагал навстречу врагам, но, когда уже заносил нож, готовый вонзить его в живот первого же нападающего, вдруг с ужасом понимал, что у каждого из пиратов — его лицо. Тысячи Диминых копий наваливались на него с гнусным хохотом. От них пахло падалью и стоялой водой, Дима понимал, что задыхается, но не мог сопротивляться и лишь бессильно стонал, когда близнецы обматывали его отвратительными скользкими щупальцами кальмара. А где-то за спиной терпеливо дожидалось, пристально наблюдая за ним, нечто…

Потом Лера всхлипывала особенно громко, и Дима просыпался с раскалывающейся головой, облитый потом, трясущийся, как в жесточайшем похмелье. Какое-то время лежал, всматриваясь во тьму сухими, зудящими глазами. Все было спокойно. Тихо похрапывал Вова, Лера то замирала, то снова начинала вертеться в своей неуютной постели. Дима задремывал, и все начиналось заново…

Под утро девушка наконец затихла, и он тоже смог заснуть по-настоящему. Очнулся только поздним утром, когда солнце, добравшееся почти до зенита, обрушивало на пляж потоки жара. Вова, помятый, с опухшей физиономией, возился с наполненными водой жестянками. Лера вяло плескалась у берега — видимо, тоже только что встала.

— Вон в той банке остыло уже, — негромко сказал Вова.

Дима подозрительно понюхал воду: с чего бы конкуренту быть таким добрым? Они ведь по-прежнему соперники, несмотря на то что остались втроем. Но пить хотелось так сильно, что никакие рассуждения не казались убедительными. Дима залпом выпил теплую, припахивающую прелью и затхлостью воду. Желудок громко заурчал в ответ, и некоторое время Дима испуганно прислушивался к ощущениям.