Страница 51 из 54
Месяц спустя, опасаясь засилья коммунистов в бельгийском движении Сопротивления, британское правительство указало бельгийским властям, что бойцы Сопротивления должны сдать оружие, а те из них, кто хочет продолжать борьбу с немцами, пусть вступают в армию. 18, ноября, в день, назначенный для демобилизации, в Брюсселе разразился кризис, потому что бойцы Сопротивления отказывались сдавать оружие и угрожали всеобщей забастовкой. Призванные на помощь британские войска окружили город, но угрозы не были воплощены в жизнь, и массовый митинг участников Сопротивления прошел без инцидентов.
Однако менее чем за месяц до начала Арденнского наступления многие бойцы Сопротивления продолжали оставаться вооруженными, и точно известно, что в густых арденнских лесах до сих пор схоронено много несданного оружия. Вопрос о том, использовалось ли это оружие, остается открытым.
Немцы после войны утверждали, что использовалось. Некий эсэсовец сказал месье Натали во время боев в Стумоне: «Вы здесь не такие, как в Ставло», намекая тем самым, что в Стумоне никого не расстреляли потому, что, в отличие от Ставло, в нем не было партизан. Но ни тогда, ни впоследствии эсэсовцы так и не смогли привести никаких доказательств агрессивных действий местных против них. Не было ни взято в плен, ни убито ни одного местного жителя с оружием в руках или в форме «Белой армии» — бельгийских маки. И тем более необъясним тот факт, что большинство убитых составляли женщины и дети, которые оружие, как правило, не поднимают. Да и зачем гражданским теперь скрывать свое активное участие в обороне родного города от немцев? Это же не преступление, а свидетельство мужества! Однако, несмотря на все поиски, в Ставло так и не обнаружили ни одного бельгийца, который мог бы заслуженно похвастаться своим участием в перестрелках с немцами. Один-два человека рассказали о том, как помогали американцам в качестве проводников или связных, но не в качестве вооруженных солдат.
1946–1957 годы
Ende gut, alles gut.[74]
В конце лета 1946 года осужденных по «делу Мальмеди» перевели к прочим осужденным на смерть военным преступникам в старую баварскую тюрьму, где 22 года назад молодой австриец по имени Адольф Гитлер, отбывая срок за участие в Мюнхенском путче, написал «Майн кампф». Им выдали красные куртки смертников, и вместе со 150 такими же смертниками они принялись ждать, пока генерал Клей из армии США подтвердит приговор, вынесенный судьями в Дахау.
Сперва вновь прибывшие не особенно общались со своими товарищами по тюрьме. Осужденные по «делу Мальмеди» были простыми солдатами, они убивали на поле боя, а не по телефону или посредством письма, как многие из остальных. Кроме того, они еще не отошли от шока, и вопросы палача по поводу их веса, роста и состояния здоровья не слишком помогали адаптироваться. Но шел месяц за месяцем, а смертных приговоров никто не приводил в исполнение. В душах осужденных затеплилась надежда, и потихоньку они снова начали интересоваться окружающей жизнью. Может быть, их все-таки не убьют?
В конце года мистер Эверетт, уйдя в отставку и вернувшись в Соединенные Штаты, развернул кампанию по освобождению осужденных, на которую уйдет около десяти лет его жизни. В 1947 году ему удалось добиться отсрочки приведения приговора в исполнение. Год спустя генерал Клей, губернатор американской оккупационной зоны, подтвердил 20 марта 1948 года смертный приговор двенадцати осужденным, а остальным тридцати одному — заменил на пожизненное заключение или длительные сроки тюрьмы. Эверетт продолжал борьбу. Время работало на него.
Те же самые газеты, которые печатали новости о смягчении наказаний осужденным по «делу Мальмеди», описывали одновременно с этим и растущий разрыв в отношениях между Востоком и Западом: блокаду Берлина, коммунизацию стран, попавших в русскую зону влияния, опасность, нависшую над единственной некоммунистической страной к востоку от Эльбы — Чехословакией. В конце концов в Соединенных Штатах поняли, что единственным прочным заслоном на пути надвигающейся «красной угрозы» может стать не Франция или Италия, парализованные деятельностью собственных крупных коммунистических партий, а только Западная Германия. В подобных обстоятельствах дальновидные и реалистично мыслящие американские политики спросили себя: как мы можем ждать от немцев вооруженного сопротивления, если мы до сих пор считаем преступниками их ветеранов? Обстоятельства начали приобретать благоприятный для осужденных оборот. Генерал Клей, который прекрасно понимал, что времена, когда генерал Эйзенхауэр и маршал Жуков могли вместе распевать «Ol'd Man River»,[75] уже давно прошли, а в марте шокировал Пентагон секретным рапортом о том, что скоро может разразиться война Соединенных Штатов с Россией, тем не менее не был настроен прощать преступления против американских солдат. 20 мая 1948 года он приказал привести в исполнение приговор последним двенадцати эсэсовцам, в числе которых был и Йохен Пейпер. Однако генерал опоздал на один день: предыдущим вечером Роял, госсекретарь по армии, издал приказ приостановить приведение приговоров в исполнение и отправить дела со смертными приговорами на пересмотр.
В конце июля 1948 года в Германию отправилась комиссия из трех человек для расследования деятельности суда в Дахау по «делу Мальмеди» и другим делам, по которым тот же суд вынес приговоры еще примерно сотне немцев. Под руководством судьи Симпсона они начали все заново, допрашивая каждого из осужденных, военных и гражданских работников тюрьмы Швебишхалль. Комиссия Симпсона держала в тайне результаты своего расследования, но один из ее членов, судья Эдвард ван Роден, даже не пытался скрыть свое отвращение к событиям в Швебишхалле. В интервью, данном им «European Press», судья заявил, что «всех 139 арестованных, кроме двоих, чьи дела мы проверили, били ногами в пах», и рассказал, что всем обвиняемым устраивали фальшивый суд, без которого не удалось бы добиться от «нацистских преступников» признания своей вины.
Несмотря на то что судья ван Роден оказался со своим рапортом в меньшинстве, его открытия возымели действие. Следственная комиссия рекомендовала заменить 29 из 139 вынесенных судом смертных приговоров на пожизненное заключение, в том числе — 12 приговоров по «делу Мальмеди». Рапорт Симпсона, поданный почти ровно через год после того, как генерал Клей подтвердил первоначальные смертные приговоры, произвел в Вашингтоне впечатление разорвавшейся бомбы. Поэтому в апреле 1949 года для изучения «дела Мальмеди» учредили подкомиссию из трех человек. В нее вошли сенаторы Болдуин, Эстес Кефовер и Лестер Хант. Без приглашения к комиссии присоединился и молодой капитан морской пехоты в отставке, а на тот момент — младший сенатор от Висконсина, вытребовав себе право не только присутствовать на слушаниях, не будучи членом подкомиссии, но и участвовать в перекрестных допросах. Так на сцене стараниями Уиллиса Эверетта появился сенатор Джо Мак-Карти.
Той весной 1949 года сенатор Мак-Карти впервые понял, насколько мощной и эффективной является смесь полуправды, клеветы, постоянного цитирования и редкого фактического представления свидетелей. Позже именно с помощью такой техники он сделает свою карьеру. Когда бывший сержант Кен Аренс рассказывал о том, как после расстрела на перекрестке немцы смеялись и шутили, расхаживая по полю и добивая раненых, Мак-Карти вскочил на ноги и закричал, что тот «работает на публику» и его показания — не что иное, как попытка устроить «римские каникулы».
Когда к свидетельской стойке вышел полковник Джон Рэймонд, занимавшийся проверкой утверждения о том, что перед судом солдаты Пейпера подвергались жестокому обращению, Мак-Карти практически ни разу не перебил его. Рэймонд рассказал, что бывший сержант СС Голдшмидт, приговоренный в Дахау к смертной казни, сначала не делал никаких заявлений о жестоком обращении и лишь два года спустя, в июле 1948-го, подписал показания о том, что его били руками и ногами, пока он со стоном не падал на пол, а тогда пинали ногами в живот.
74
Все хорошо, что хорошо кончается (нем.).
75
Популярная американская песня из мюзикла, посвященная реке Миссисипи. (Примеч. пер.)