Страница 49 из 54
— Они [обвиняемые] реагировали не эмоциональнее, чем на обед. Заходили, слушали свой приговор с отсутствующим видом и уходили.
Суд по «делу Мальмеди» завершился.
Этим судом американское военное правосудие похвастаться не могло. Обвинение, имея на подготовку к нему десять месяцев, сделало свою работу небрежно и неаккуратно. Не были представлены такие свидетели, как Анри Ле Жоли[63] или Пфайффер, мальчишка с фермы в Бюллингене, непосредственный свидетель массового убийства. Многочисленные следователи комиссии по военным преступлениям не смогли, имея в своем распоряжении все огромные возможности американской армии в Европе, найти ни одного из пятидесяти или шестидесяти журналов боевых действий 6-й армии СС и подчиненных ей дивизий, которые стали бы подтверждением того, что действительно был издан приказ убивать военнопленных. (Среди немцев некоторые придерживаются мнения, что журналы нашли, но они тут же «потерялись», поскольку никакого упоминания о приказе в них не содержалось.)[64] Обвинение не разобралось в том, почему репрессиям подверглось только население Ставло, а не находящихся в нескольких милях от него Стумона и Ла-Глез. Были ли в какой-то степени оправданы утверждения немцев о том, что в Ставло по ним стреляли местные бельгийцы? Вместо всего этого обвинение, как мы видели, полностью основывалось на признаниях самих обвиняемых, что хоть и дало возможность сначала непосредственно выиграть дело, но в итоге привело к его проигрышу для всех американцев и дискредитации не только американского военного суда, но и всего правосудия США.
Давайте остановимся и еще раз посмотрим на три главных вопроса. Были ли на самом деле изданы приказы о том, что в ходе наступления 1-й дивизии СС не надо брать пленных? Что произошло на самом деле на перекрестке в Бонье и имела ли там место трагическая ошибка? И последнее: возможно ли, что вооруженные гражданские стреляли по немцам в Ставло?
Первое, что бросается в глаза даже самому случайному наблюдателю за событиями Арденнской битвы, это тот факт, что изо всех участвовавших в битве дивизий только «Лейбштандарт» был обвинен в совершении массовых военных преступлений. И 2-я и 116-я танковые дивизии продвинулись не менее, а то и более, чем «Лейбштандарт», и представляли для американцев куда большую опасность, но эти две дивизии ушли с поля битвы без каких-либо претензий к своим действиям со стороны гражданских или военных.
Но 116-я и 2-я танковые дивизии были подразделениями 5-й армии Мантейфеля, принадлежащей к вермахту. «Лейбштандартом» же командовал генерал СС. Могло ли быть так, что последний отдавал некие особые приказы?
За три месяца до начала наступления Верховное командование немецкой армии издало приказ, представлявший собой переработанную инструкцию от 29 июня 1939 года, которой регулировалось обращение с военнопленными и населением оккупированных территорий. Необходимость в новом приказе от 1 сентября 1944 года возникла из-за того, что за четыре года войны общепринятой практикой стало взятие заложников, и военные администрации широко применяли различные виды вымогательства. Особенно жестоким отношение к военнопленным было в не подписавшей Женевскую конвенцию России.
В частности, в сентябрьской директиве 1944 года указывалось, что членов партизанских формирований следует расценивать как солдат противника, при условии что они имеют некие опознавательные знаки, различимые с расстояния (даже если это просто нарукавные повязки), открыто держат в руках оружие и подчиняются ответственному за их действия командиру. Кроме того, захваченных в бою пленных предписывалось после первичного допроса как можно скорее отправлять в тыл.
Но это — теория, и, согласно сентябрьской директиве, такие приказы следовало повторять каждые три месяца. А на практике?
В приказе по 6-й танковой армии от 8 декабря недвусмысленно заявлялось:
«Необходимо предотвращать действия вооруженных формирований местных жителей. Все они принадлежат к так называемому „движению Сопротивления“. Мосты, шоссейные и железные дороги с большой вероятностью могут оказаться заминированы. Следует тщательно охранять штабы, телефонные линии и конвои… Вооруженное сопротивление местных жителей должно быть сломлено».
Шесть дней спустя, 14 декабря, Дитрих заявил своим командирам, которые спрашивали его, что делать с военнопленными: «Вы что, не знаете, что надо делать с пленными?»
При обращении к старшим офицерам эсэсовского подразделения в тех условиях такие слова могли означать только одно — избавляйтесь и от пленных, и от гражданских, если они вам мешают. Но такие фразы могли быть адресованы только узкому кругу офицеров высшего ранга. Как же они просочились в боевые части вроде полка Пейпера?
Вроде бы Дитрих под присягой заявил на суде по «делу Мальмеди», что он, основываясь на приказах Гитлера, издал директиву, где утверждал, что немецким войскам «должна предшествовать волна террора и ужаса, не сдерживаемая гуманистическими соображениями». Но никаких следов существования такой директивы не обнаружено, и журналы боевых действий 6-й армии так и не были найдены.[65] А утверждениям самих осужденных о том, что перед началом наступления командиры отдавали им прямые устные приказы не брать пленных, после всей дискредитации веры быть не может. Однако обвинение, как на процессе по «делу Мальмеди», так и на Нюрнбергском процессе, утверждало, что такой приказ был издан, причем на дивизионном уровне. Фельдмаршал фон Рундштедт, командовавший Западным фронтом немецкой армии, отрицал это утверждение, заявляя, что сам узнал о расстреле по радио. Йодль же добавлял, что, если такой приказ и был когда-либо издан, он не мог пройти по военным каналам, а только по полицейским — то есть через Гиммлера и СС.
Но как? Уилл Бертхолд, автор документального романа о «деле Мальмеди», который стал среднего уровня сенсацией, будучи опубликованным в 1957 году в немецком журнале «Revue», утверждает, что «перед началом арденнского наступления солдатам приказано было не обременять себя пленными. Под присягой их обязали держать этот приказ в тайне. И во многих случаях этот приказ выполнялся».
Если такой приказ когда-то был издан, то более чем вероятно, что все его копии уничтожили в последние месяцы войны, потому что, как мы видели, Дитрих узнал о «бойне в Мальмеди» только 20 декабря, когда офицер разведки доложил ему об услышанном по «Зольдатензендер Кале». Два месяца спустя его опасения подтвердились, когда он узнал, что американцы через нейтрального посредника, Швейцарию, пытаются выяснить, что же произошло тогда на перекрестке в Бонье. В феврале, когда дело уже определенно шло к поражению Германии, Дитрих определенно должен был позаботиться о том, чтобы все улики, которые могут привести его на эшафот, были уничтожены.
Вполне возможно и то, что такого приказа никогда не существовало и военные следователи союзников просто неверно истолковали подчеркнутые требования командира 6-й армии СС к скорости броска и к тому, чтобы передовые части не позволяли местному Сопротивлению останавливать себя. То есть Дитрих не требовал от своих солдат, чтобы они убивали военнопленных, а лишь чтобы сопротивление преодолевали как можно скорее и продолжали движение к Маасу.
Причиной событий в Мальмеди и Ставло, по всей вероятности, стал не заранее продуманный план, а спонтанная вспышка злобы со стороны нескольких жестоких солдат, которых пять лет войны превратили в бессердечных убийц.[66]
Ну а как же расстрел на перекрестке? Сразу же после войны по Германии, особенно среди бывших эсэсовцев, распространилась легенда о том, что основные силы Пейпера приняли пленных за вооруженное формирование и перестреляли их по ошибке; или другая — о том, что стоило Пейперу уехать, как американцы разобрали сданное оружие и снова принялись сражаться, а подоспевшие вовремя основные силы боевой группы сразили всех в честном бою.
63
Анри Ле Жоли находился в тот момент в тюрьме у союзников, ему грозил смертный приговор по обвинению в шпионаже против американцев в ходе битвы.
64
Один бывший сержант СС в интервью «Der Freiwillige», журнале бывших эсэсовцев, рассказал о том, что участвовал в сожжении 9 мая 1945 года возле деревни Готтесгаб 14 грузовиков, в которых были, в частности, журналы боевых действий 1-й дивизии СС и других эсэсовских подразделений.
65
В официальной американской истории войны Хью Коул утверждает, что подполковник Джордж Мэбри из 2-го батальона 8-го пехотного полка захватил в плен немецкого полковника, имевшего при себе этот приказ.
66
Информатор, пожелавший остаться неизвестным, участник первых этапов наступления группы Пейпера, рассказал автору этих строк, что двое из солдат, изображенных на одной из немногих сохранившихся фотографий, сделанных во время наступления в Бонье, — это бывшие офицеры СС, которые были разжалованы, отслужили свои сроки в знаменитом батальоне Дирлевангера (подразделение, состоявшее из бывших уголовников, репутация которого не позволяла СС признавать батальон одним из своих подразделений, хотя он таковым являлся), а затем вернулись в «Лейбштандарт».