Страница 32 из 54
— Успокойтесь. Я обещаю, что никто не причинит вам зла.
Гражданские действительно немного успокоились, решив, что священник с кем-то наверху о чем-то договорился. Стрельба, как ни удивительно, на самом деле начала затихать.
Отец Анле вытер пот со лба и посмотрел наверх. В мерцающем свете свечей можно было разглядеть снаряд, застрявший в крыше подвала. Он не разорвался, но нависал очень угрожающе. Священник быстро опустил глаза, чтобы никто не успел проследить направление его взгляда, и вознес краткую молитву Господу, чтобы снаряд оказался бракованным.
Пока в санатории кипел бой, Мак-Каун успешно вел свой батальон в обход вокруг города. Основную дорогу Стумон — Ла-Глез удалось перерезать без каких-либо проблем. Но во второй половине дня у Мак-Кауна возникли опасения по поводу координации действий с двумя другими батальонами. Отдав своему заместителю приказ организовать сооружение заставы на дороге, сам Мак-Каун с водителем и радистом отправился на рекогносцировку. Командир должен был лично убедиться в правильности своей позиции перед тем, как предпринимать следующий шаг. Он впервые в жизни командовал батальоном, и, несмотря на вчерашнее везение в бою на реке, рассчитывать только на удачу Мак-Каун не собирался.
Передвигаясь по гористой местности перед правофланговой ротой, он внезапно увидел трех немцев — похоже, боевой дозор. Сам Мак-Каун среагировал инстинктивно — первый немец тут же упал, сраженный автоматной очередью. Остальные двое нырнули в кусты. Мак-Каун лихорадочно соображал. Догонять? Развернуться обратно? Противник избавил его от мучительной необходимости делать выбор. С двух сторон раздались выстрелы. Мак-Каун пригнулся вместе с обоими своими солдатами, готовый к бою. Но на этот раз удача изменила ему.
— Kommen Sie hierher![34] — раздался резкий приказ сзади.
Мак-Каун развернулся, собираясь полоснуть очередью из автомата, но тут же опустил ствол.
Троицу окружала толпа немцев. Мак-Каун бросил оружие и поднял руки. Оба спутника смотрели на него в потрясенном молчании, затем последовали его примеру. Командир 2-го батальона 119-го пехотного полка стал военнопленным.
Обезглавленный батальон отступил обратно на изначальные позиции, а Мак-Кауна доставили в Стумон на допрос к подполковнику, который быстро потерял интерес к пленному, отказавшемуся отвечать на любые вопросы, кроме как о своем имени и звании. Его передали младшим офицерам, потом — сержантам, и, хотя их угрозы были прямее и грубее, Мак-Каун все равно отказывался что-либо говорить. Наконец его оставили в покое и заперли в подвале неподалеку от школы месье Натали. Придя к выводу, что в полутемной комнате самое безопасное место — спиной к стене, он устроился на полу и обнаружил, к своему удивлению, прямо у себя над головой книжную полку. Вытащив оттуда наугад книгу, Мак-Каун увидел, что это «Грандиозное перевоплощение» Филипса Оппенгейма.[35] И насколько позволяло освещение, углубился в чтение о подвигах светских персонажей Оппенгейма в мире, столь далеком оттого, в котором он находился сам.
В тот декабрьский день американцы не могли похвастаться особыми успехами на Амблеве. Единственным светлым для них моментом стали события в Шене, где десантникам удалось сосредоточиться рано утром и устроить в деревне истребление танкового подразделения, действуя ножами и гранатами. Обе стороны понесли тяжелые потери, но в результате американцы сумели захватить немецкие бронетранспортеры с зенитками, которые унесли столько жизней их товарищей в самом начале наступления.
Взвод штаб-сержанта[36] Билла Уолша попал под обстрел одной из оставшихся зениток. Сам сержант получил тяжелое ранение, но, пренебрегая этим, бросился к немецкому орудию и взорвал его.
Утром генерал Гейвин передал командование полком полковнику Такеру, сопроводив этот шаг единственным приказом — «Убрать фрицев!» Полковник, понимая всю важность поставленной перед его полком задачи, направил 1-й батальон полковника Джулиана Кука на обходной маневр. Марш-бросок по пересеченной местности занял шесть часов, немцев удалось застать врасплох и разгромить.
По всей деревне лежали трупы немцев, выжить удалось немногим. Трофеев взяли достаточно — 14 зениток, батарею 105-миллиметровых гаубиц, но ценой этого стали 225 убитых и раненых. В роте B — одной из штурмовых — в строю осталось 18 солдат и ни одного офицера, в роте C — 38 солдат и 3 офицера.
Но Риджуэй в своем вербомонском штабе счел такую цену оправданной. Была выполнена еще одна задача из тех, что поставил перед его корпусом Монтгомери. Последнее из немецких предмостных укреплений вне района Ла-Глез — Стумон пало. Даже если Монке и прорвется к Пейперу, у немцев уже не будет моста, по которому можно двигаться дальше на запад, к Маасу.
Во всем остальном положение было еще хуже, чем утром. До этого Хоббс, командир 30-й пехотной дивизии, уверял Риджуэя, что если 82-я воздушно-десантная дивизия очистит от неприятеля южный берег Амблева, то больше ему никакой помощи не понадобится, и дальше они сами пробьются к Сен-Вит и помогут вырваться из окружения его защитникам. Однако теперь немцы решительно давали почувствовать свое присутствие и в районе Ла-Глез — Стумон, и на самой реке в Пти-Спе. Казалось практически невозможным, что их десантной дивизии, пехотному полку и танковому полку противостояла всего одна дивизия СС, да еще и отрезанная от каналов снабжения!
Когда наступили сумерки и боевые действия стали затихать, Хоббс в раздражении вызвал Харрисона.
— Я хочу знать реальное положение дел! — заявил он своему помощнику.
Генерал Харрисон выложил всю горькую правду. 1-й и 3-й батальоны понесли тяжелые потери и находились в «очень плохой форме», то есть, попросту говоря, были деморализованы.
На вопрос о танках Берри генерал ответил:
— Проблема в том, что единственным местом, где вообще здесь могут действовать какие-либо танки, являются две раскисшие дороги. У немцев более тяжелые танки, так что на наши нечего рассчитывать.
Перешли к вопросу о том, что делать завтра. Харрисон был настроен пессимистично и заявил Хоббсу, что он против того, чтобы продолжать атаку.
— Это место очень хорошо укреплено. Я не думаю, что имеющиеся в нашем распоряжении войска смогут его взять, — сказал он. Харрисон находился в подавленном настроении и не видел смысла лгать, даже если это стоило бы ему должности. — У нас все меньше сил. Плохо, что мы можем обстреливать город только из легких орудий, а немцы стреляют по нас из танков, причем мы не можем отстреливаться из наших танков, потому что тогда им придется выйти на открытый участок, где они будут представлять собой удобные мишени.
Хоббс молча слушал невеселую речь своего подчиненного. Он, конечно, знал, что в боевых условиях солдаты часто не видят дальше своего носа и всегда готовы преувеличивать свои проблемы. Но Харрисон — другое дело, это опытный офицер, вместе с которым Хоббс воевал еще в Нормандии, и он вряд ли будет зря нагнетать страх.
Хоббс предупредил Харрисона о возможной попытке ночного прорыва немцев на запад. Он явно не имел сведений о том, как плохо у Пейпера с горючим. Затем Хоббс попытался немного успокоить шефа тем, что собирается добиться от Риджуэя выделения группы солдат 82-й десантной дивизии для атаки на окруженную область Стумон — Ла-Глез с юга, после чего удалился.
Из беседы с Харрисоном Хоббс сделал для себя выводы. Он хорошо знал слабые места «Шерманов»: большинство экипажей уже просто боялись принимать бой в своих «зажигалках» — достаточно попадания даже не в само машинное отделение, а рядом, чтобы крайне чувствительный бензиновый двигатель тут же вспыхнул. А без поддержки артиллерии и танков Харрисон не сможет повести пехоту в наступление, тем более что обучение американской пехоты в принципе подразумевает наступление после артиллерийской, танковой или воздушной подготовки.
34
Идите сюда! (нем.) (Примеч. пер.)
35
Оппенгейм — модный автор шпионских детективов конца XIX — начала XX в. (Примеч. пер.)
36
Штаб-сержант — третий по высоте сержантский чин (из семи).