Страница 17 из 54
Находясь в авангарде, сразу же за танками Хеннеке, Пейпер услышал впереди выстрелы. Судя по звукам, где-то впереди стреляли из американской базуки. Полковник бросил отрывистый приказ, и несколько танков, отделившись от основных сил, отправились на поиски источника беспокойства.
Хеннеке же продолжал бросок на Труа-Пон. Когда его танки появились на улицах города, местные жители прильнули к окнами, завороженно глядя на то, как танки маскировочной расцветки катятся на запад. Солдаты Хеннеке не колебались ни минуты. Возможно, они приняли мирных бельгийцев за американских солдат, которыми, как казалось немцам, кишели узкие кривые улочки старинного города. А возможно, в эсэсовцах просто возобладала жажда крови. Причины мы никогда уже не узнаем, а факты таковы, что раздался пулеметный огонь, и, когда он затих, четырнадцатилетний Жозе Жангу лежал на полу в луже крови с пулей в животе, а его сестра Жермен на кухне в оцепенении смотрела на свою искалеченную руку, которую впоследствии пришлось ампутировать. Так начались первые убийства, которым предстояло вскоре в десять раз сократить население этого маленького бельгийского городка.
Два уцелевших противотанковых «Шермана» Солиса держали путь на восток по главному шоссе на Мальмеди, километрах в двенадцати отсюда, а Солис с остатками своей пехоты в это время направлялись примерно туда же по крутой извилистой горной дороге. Отряд прошел несколько километров, и вдруг из окопа прямо перед ними выскочил бельгийский офицер.
Бельгиец рассказал Солису о том, что здесь находятся огромные склады горючего, которые охранять некому, кроме него и горстки гражданских рабочих. В этот момент сзади раздался рев танков. У подножия горы показались первые «Пантеры». Решение пришло мгновенно. Солдаты устали, противотанкового оружия не было, даже ни одной базуки — зато полно горючего.
Американцы вместе с бельгийцами вытащили наружу двадцатилитровые канистры и расставили их на резком повороте дороги. Через несколько минут вся дорога была уже перекрыта внушительной баррикадой емкостей с горючим, подготовленных к подрыву при появлении немецких танков.
Но до этого не дошло. Танки так и не появились. Вместо этого они обогнули подножие горы и направились дальше на запад. Кучка защитников никак не могла поверить своему счастью. Неприятель не заметил их, и склад горючего оставался в безопасности.
После войны придумают легенду о том, что атака немецких танков все-таки состоялась, но стальные машины встали как вкопанные перед огромной стеной пламени. Эту легенду взяла на вооружение официальная история войны, принятая в США, и как минимум в двух фильмах, посвященных Арденнской битве, этот эпизод нашел весьма красочное воплощение.
Итак, Пейпер, оставаясь в неведении, что его солдаты только что пропустили склад, на котором могли бы захватить вполне достаточно топлива, чтобы добраться до Мааса и дальше, был поглощен подготовкой к битве за мост в Труа-Пон.
Названием Труа-Пон — «Три моста» — деревня была обязана двум находящимся в нем мостам через Сальм и одному — через Амблев. Автотрасса из Ставло проходила под железной дорогой, потом круто уходила на юг, по мосту через Амблев, оттуда — пару сотен метров шла по узкой долине, а после нее под прямым углом поворачивала на запад, по мосту через Сальм, и, наконец, приводила в основную часть деревни. Именно этой дорогой предстояло было овладеть, чтобы попасть на шоссе на Вербомон. Путь дальше на Маас был практически открыт. Пейпер не знал, что его ждут четыре американских солдата, которых звали Мак-Коллам, Холленбек, Баченен и Хиггинс.
В декабре 1944 года 51-й военно-инженерный батальон получил задачу нарубить леса для наведения мостов и прочих зимних нужд 1-й армии. Это была явно мирная задача, которую солдаты выполняли, днем сталкиваясь только с такими проблемами, как поломка оборудования или перебои с транспортом, а по вечерам — назначая свидания длинноволосым кудрявым бельгийским девушкам, цокавшим деревянными каблуками и проявлявшим подчас пугающее радушие к своим освободителям.
Это была хорошая жизнь вдалеке от тягот фронта, и вскоре каждый из солдат обзавелся подружкой, к которой ходил по вечерам, пряча под шинелью большой пакет, который торжественно разворачивали в доме под восхищенные вздохи всей семьи. Потом следовала долгая вечерняя беседа с бесконечными паузами из-за языкового барьера, изредка прерываемая выпусками новостей ВВС и стаканчиком-другим слабого бельгийского пива. Затем, наконец, родственники оставляли молодых людей наедине, а поутру солдаты лихорадочно торопились обратно в часть, чтобы успеть к началу очередного дня службы.
Эта идиллия была разрушена 17 декабря в 17:30. Батальон подняли по тревоге для переброски на прикрытие линии Амблева, взрыва мостов и обеспечения мер по задержке продвижения противника. Рота C под командованием майора Роберта Ейтса, который недавно вернулся в батальон после трех месяцев, проведенных в госпитале, получила приказ выдвинуться в Труа-Пон и приготовиться к подрыву мостов.
Сам Ейтс прибыл на место назначения вместе с авангардом своих частей незадолго до полуночи и немедленно приступил к работе по подготовке мостов к подрыву. По счастливой случайности, когда Ейтс выглянул из окна своего командного пункта на железнодорожной станции, на глаза ему попалось одинокое противотанковое орудие, которое куда-то тащил тягач. Выяснилось, что экипаж орудия отбился от своего основного подразделения, роты В 526-го батальона мотопехоты 7-й бронетанковой дивизии. Ейтс, не утруждая себя размышлениями о правомочности своих действий, взял на себя командование неожиданно появившимся в его распоряжении орудием и приказал экипажу занять позицию перед мостом через Амблев.
К тому времени, как части Пейпера пересекли реку в Ставло, небольшой отряд майора Ейтса уже находился в полной боевой готовности: 120 саперов с базуками, четырьмя пулеметами 50-го калибра и одним 57-миллиметровым противотанковым орудием, экипаж которого составляли Мак-Коллам, Холленбек, Баченен и Хиггинс. Давид приготовился и ждал Голиафа.
Немцы появились незадолго до полудня — девятнадцать «Пантер», авангард боевой группы Пейпера. Перед самым подходом к Труа-Пон несколько саперов все еще закладывали мины на дороге. Танки остановились. Вперед выбежала горстка солдат, они разминировали дорогу, и стальные машины покатились дальше. Вот первая из них проехала под железнодорожным мостом и повернула за угол. Там стояло противотанковое орудие. Командир танка отдал приказ стрелять, но танк промахнулся. В ответ из ствола орудия тоже вылетел сноп красно-желтого пламени. Передний танк завертелся на месте. Потом он остановился — гусеница была разорвана.
Второй танк проехал мимо подбитого и тоже открыл огонь. Американцы отчаянно отстреливались. Снаряды лязгали в затворе орудия, глаза наводчика были прижаты к прицелу, артиллеристы раскрывали рты, когда отдача отбрасывала ствол назад и в лицо заряжающему ударяла горячая едкая взрывная волна. На булыжник падала гильза от снаряда, а в затвор погружался новый снаряд, и командир расчета хлопал солдата по плечу, отдавая команду стрелять.
За спиной у вспотевших артиллеристов саперы спешно завершали подготовку к взрыву моста. Несмотря на холод, им было жарко, когда они торопились успеть соединить все провода до того неизбежного момента, когда противотанковое орудие будет подбито.
И вот мост готов. Ейтс проорал приказ, и середина моста провалилась в воду в желтой вспышке. Все это произошло как раз вовремя: передняя «Пантера» сумела подойти к американскому орудию на расстояние нескольких метров, тщательно прицелилась, несмотря на огонь последнего, и выстрелила. Снаряд попал аккуратно в самый центр противотанкового орудия. Все четверо погибли мгновенно, и само орудие было уничтожено.
Стоя на переезде, Пейпер смотрел на дорогу и от всей души ругался в адрес тех четверых, что лежали сейчас неподвижно возле уничтоженного орудия. Если бы не они, немцы взяли бы мост и сейчас продолжали бы путь по плану.