Пустая земля

Лори обернулась и сказала через плечо:

— Ты слышал, Джош?

— Слышал, и, похоже, это так. Не возражаете, если я поеду с ним?

— Мы все поедем, — тихо сказала Лори. — Я управляюсь с винтовкой не хуже любого мужчины. Я поеду с вами.

— Вот что, мэм…

— Не трать зря время. Я еду. Джош, оседлай, пожалуйста, лошадей, пока Такер поужинает.

Тем вечером ночная жизнь в городе начиналась медленно. Не слышалось восторженных одиночных выстрелов пьяных старателей, да и народу на улице было меньше, чем обычно.

В «Самом счастливом случае» заиграло пианино, за ним — музыкальный автомат в одной из игорных палаток. На закате появился заезжий ковбой, запыленный и уставший. Он спешился, ослабил подпругу и привязал лошадь.

Постояв немного, он свернул и закурил сигарету, с тревогой оглядываясь по сторонам. Заиграл еще один музыкальный автомат, на этот раз в «Кровавой бадье». Ковбой поглядел в оба конца улицы, затем вернулся к лошади, затянул подпругу, помедлил и нырнул в забегаловку, где можно было быстро перекусить. У «Самого счастливого случая» собралось несколько человек, еще несколько — у «Кровавой бадьи».

Медж Хили поднялась на свой участок для последней сегодняшней проверки. Она арендовала хижину на склоне недалеко от дилижансной станции, там она переночует. Вернувшись с участка, она приготовила ужин и стала ждать. Когда Медж налила себе кофе, вечер уже раскрашивал холмы в коричневатые тона с проблесками света на вершинах.

Но Медж Хили не думала ни о закате, ни о предстоящих событиях. Она думала о Матте Кобэрне. Здравый смысл подсказывал девушке, что у него нет будущего, кроме скорой смерти на какой-нибудь пыльной улице; и тем не менее, когда еще ребенком Медж увидела его, она почувствовала какую-то странную привязанность. Матт вряд ли запомнил ту встречу, когда он коснулся плеча маленькой девчушки и ласково заговорил с ней.

С тех пор она встречала его несколько раз и всегда испытывала волнение. Ей было все равно, есть ли у Матта будущее, сама она за несколько последних лет преуспела, но никто об этом и не догадывался и вряд ли догадается. Это была единственная заслуга ее тетки: она научила Медж полагаться только на себя. И вот она достигла многого, она на равных участвует в мужской игре, в то время как ей хотелось одного — иметь дом и мужа… Матта Кобэрна. С ним единственным она чувствовала себя спокойно и в безопасности, и сама удивлялась этому.

Из окна был виден дом на прииске «Находка», поэтому Медж заметила, как из двери вышел Дик Фелтон. Он всегда одевался хорошо, но сегодня оделся особенно тщательно. На поясе у него висел револьвер.

— Надеюсь, они не заставят вас стрелять, — сказала она вслух.

Сколько же таких городов она видела? От старательского поселка Мазер-Лоуд в Калифорнии до Комстока в Неваде, бесчисленное количество в Монтане, Юте, Айдахо, Колорадо и Аризоне. Медж шесть лет выступала перед старателями, прежде чем впервые попала в театр. Большинство скучающих по дому мужчин так давно не видели детей, что заплатили бы за один взгляд на нее, а она еще пела и танцевала, правда, вначале, должно быть, довольно плохо.

Пока она предавалась воспоминаниям, в городе зажглись огни, громче стали звуки, но даже сейчас они казались приглушенными, потому что город ждал, приготовившись к прыжку, словно хищный зверь.

Дик Фелтон зашагал по улице. Матта Кобэрна не было видно.

Дэн Коэн прохаживался у дилижансной станции с Симмонсом и Клайдом. На сгибе локтя у него лежало ружье.

— Не стоит этого делать, Дэн, — предостерег его Симмонс, — иначе погибнете вы оба. Фелтон может выкрутиться.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что не выкрутится. А что касается меня, то мы с Диком вместе приехали на Запад. Мы начинали полноправными партнерами, ими и останемся.

— Они знают тебя, Дэн. Они знают, что ты придешь помогать. Что бы они ни задумали, они будут ждать и тебя тоже.

Подошла Медж Хили и остановилась с Дэном Коэном.

— Где Матт? — спросила она.

— Я его не видел.

Ньют Клайд махнул в сторону дома Джима Гейджа. Там стоял наполовину загруженный фургон.

— Он уезжает, — сказал Клайд. — Вот так, ребята. Я еще не видел, чтобы Гейдж ошибался. Когда он сматывается, городу конец.

— Но не этому городу, — решительно сказал Коэн. — На этот раз он ошибся.

В дверях появился Симмонс.

— Интересно, где Матт? Я закрываю. Если начнется пожар, моя контора может уцелеть, поскольку стоит на отшибе.

Стурдеван Файф кивнул в сторону улицы.

— Что-то не видно ни одного убийцы из шайки Флетчера. Похоже, он убрал их с улиц.

Такер Долан был прав: Матт Кобэрн не мог оставаться в стороне, когда город в беде. Несмотря на натянутые отношения с Фелтоном, он слишком уважал его, чтобы позволить погибнуть. Ни за что. Да и Фелтон в последнюю их встречу не был таким самоуверенным: он готов был выслушать Матта.

Матт Кобэрн подозревал, что Фелтон и рад бы выйти из игры, да не знает как. Фелтон объявил о своем намерении и собирался идти до конца, даже если это будет стоить ему жизни — что и должно было случиться почти наверняка. Поэтому Матт Кобэрн тихо исчез.

Этому фокусу он научился давным-давно. Есть некоторые вещи, на которые шерифу лучше не обращать внимания, тогда они не перерастут в крупные неприятности. Вот тут-то Матт и пользовался своим умением исчезать.

Он изучал каждый город как свои пять пальцев. Знал, куда ведет любой переулок, где стоят изгороди, какие задние двери закрывались на замок, а какие нет. Знал, откуда можно вести огонь, где скрываться от огня. И теперь он представлял, что произойдет, когда Фелтон появится в городе.

Вначале, чтобы создать иллюзию безопасности, все будет спокойно. Затем возникнет драка или еще что-нибудь в этом роде, и, когда Фелтон подойдет, вокруг него соберется толпа и окружит так, чтобы он не смог достать оружие. А потом у него отберут револьвер и начнут издеваться: пихать, толкать, бить, пока все не закончится смертью или увечьем.

Или могут открыть пальбу, а когда Фелтон подойдет разобраться, кто-нибудь выстрелит в него из засады. Так поступил бы Айк Флетчер. Большой Томпсон выбрал бы более жестокий путь. Есть множество способов убить или сломать дух человека, и все они были известны Матту Кобэрну.

Вот потому-то незадолго до наступления темноты Матт спокойно испарился.

За рестораном «Бон тон» склон холма переходил в овраг, где были раскиданы валуны и обломки скал. Среди этих обломков Матт нашел место, надежно скрытое от посторонних глаз.

В ресторане он съел кусок мяса с перцем, растягивая удовольствие, выпил несколько чашек кофе, а затем вышел и устроился на солнышке на обломке скалы. Через некоторое время он встал, прошелся по склону и исчез. Только что он спокойно прогуливался за рестораном, а в следующее мгновение его не стало. Матт знал, что его не заметили, а поэтому не беспокоился, отдыхая в убежище.

Наступили сумерки. Город медленно и осторожно просыпался к ночной жизни. Матт вышел из укрытия и, поправив револьверы — один в кобуре, второй за поясом — направился к задней двери «Бон тона», а оттуда, по переулку, к улице. Там он немного подождал в ночной темноте и осмотрелся.

Больше всего в тот момент ему хотелось уехать. Повернуться, подняться в холмы, оседлать коня и уехать — все равно куда. Но в глубине души жила память о ранчо, комнате с занавесками, пятнами солнечного света на полу, память о запахе кофе и ощущении тишины и спокойствия.

Неужели он действительно этого хочет? Или, как Медж Хили, просто старается убежать от себя, от того, что он представляет? Захочется ли ему оставаться в тишине, если на свете есть новые города с крутыми, задиристыми парнями, которые могли строить города и могли их разрушать? Скорее всего, он навсегда останется стражем закона и порядка.

Матт отогнал от себя эти мысли. Последнее время он слишком много думает. Сейчас думать некогда. Вначале — дело, и если понадобится — действие, а подумать можно потом.