Страница 6 из 10
Эта чистка уничтожила CA как соперника СС, позволила СС контролировать все органы полиции и обеспечила Гитлеру поддержку регулярной армии. Она также дала доказательство и предостережение в отношении того, что фюрер был готов идти до конца в борьбе за абсолютную власть. Во время небезызвестной «ночи длинных ножей» Борман сыграл роль, которая была и останется исключительно его ролью.
Борман не был одним из боевиков. Он оставался в тени, собирая жалобы и свидетельства скандальных выходок Рёма и окружающей его «банды гомосексуалистов». Эти сведения предоставлялись тестю Бормана Вальтеру Буху и Рудольфу Гессу, который, в свою очередь, передавал их фюреру. Борман без колебаний обеспечивал их информацией о своих бывших коллегах, которая давала предлог для действий. Его не беспокоило, что многие из этих уничтоженных людей были виновны лишь в том, что стали непригодными для осуществления дальнейших целей фюрера. Они не смогли идти в ногу с переменами, чтобы влиться в «новый порядок».
Но имелись и те, которые нашли свое место в новой Германии без особого труда. В 1936 году, через два года после «ночи длинных ножей», Генрих Гиммлер предоставил, возможность Борману и большой группе партийных функционеров совершить инспекционную поездку в концентрационный лагерь Дахау близ Мюнхена. В Дахау Борман встретил старого друга Рудольфа Франца Хёсса. Некогда состоявший в организации Россбаха Хёсс стал сотрудником СС, который поддерживал непосредственные контакты с узниками.
Позднее Хёсс поделился воспоминаниями о времени проведения инспекции: «Концентрационный лагерь Дахау в данное время содержится в хорошем состоянии. Заключенные хорошо питаются, получают чистую и добротную одежду, живут в приличных помещениях. Большинство из них работают в мастерских, число больных настолько мало, что не заслуживает упоминания. Общее количество заключенных около 2500 человек. Они проживают в десяти кирпичных бараках. Хорошо налажено санитарное обеспечение. Недостатка в питьевой воде нет. Нижнее белье меняется раз в неделю, постельное белье — раз в месяц. Треть контингента состоит из политических заключенных, две трети — из уголовников, асоциальных элементов, осужденных на принудительные работы, гомосексуалистов и около двух сотен евреев».
Впечатления тех, кого инспектировали, не записывали.
Хёсс выглядел вполне удовлетворенным своим обращением с узниками в первом крупном концентрационном лагере. Гиммлер и Борман, оказывается, тоже находились под впечатлением. Они расспрашивали Хёсса, доволен ли он своей работой, о его семье. Вскоре после этого Хёсса произвели в унтерштурмфюреры (лейтенанты). В данном случае это был тип человека, который, по мнению Бормана, мог принести пользу в будущем «новому порядку».
Хёсс продолжал карьеру в СС. Кульминацией было его назначение комендантом лагеря, цель которого заключалась не в «концентрации» людей, но в их уничтожении. Он будет создан в Польше, в Аушвице (Освенциме).
Генрих Гиммлер признал Мартина Бормана человеком, который мог приобрести определенное влияние в будущей политике Третьего рейха, и решил рекрутировать его в свою крепнувшую СС. Борман избегал доверительных личных отношений, но он поддерживал с Гиммлером деликатную дружбу. Для Бормана рейхсфюрер СС был «дядей Генрихом», поскольку являлся крестным отцом шестого ребенка Бормана, Генриха Гуго, который родился 13 июня 1976 года. Гиммлер в письмах к Борману называл его «дорогим Мартином».
30 января 1937 года Гиммлер присвоил Борману звание группенфюрера СС (генерал-лейтенанта). Борман принял это звание, но, если Гиммлер полагал, что Борман будет считать себя подчиненным рейхсфюрера СС, то он ошибался.
Все офицеры СС были, конечно, членами нацистской партии. Но не все члены нацистской партии принадлежали к СС. В этом состояла разница, и Борман считал, что нацистская партия должна быть доминирующей организацией. Разумеется, партия относилась к его исключительной сфере деятельности. Он расценивал присвоение ему звания группенфюрер СС как своеобразную почетную степень. Борман дал ясно понять Гиммлеру, что не будет маршировать вместе с руководством СС на партийных митингах в Нюрнберге. Он будет занимать место наблюдателей за этими мероприятиями, стоя рядом с Рудольфом Гессом и фюрером. И действительно, «дорогой Мартин» стоял там во время митинга в ноябре 1937 года. С этого почетного места Борман наблюдал за тем, как колонны СС совершали свой торжественный марш.
Борман сосредотачивался на вопросах внутрипартийной жизни. Он не играл заметной роли в ремилитаризации Германии, оккупации Рейнской области, аннексии Австрии, в Мюнхенском соглашении, вторжении в Чехословакию или прочих важных событиях и решениях, последовавших за захватом нацистами власти. В компетенцию Бормана больше входило формирование внутренней нацистской политики и претворение ее в жизнь в виде Указов заместителя фюрера партийным функционерам. Указ, который он разослал за своей подписью из Коричневого дома, штаб-квартиры партии в Мюнхене, 8 января 1937 года, является типичным примером такой деятельности.
«Повод — отказ в финансовой помощи и т. п. пациентам еврейских врачей и т. д.
По моей инициативе министр внутренних дел Пруссии и Рейха выпустил следующий циркуляр, который я передаю вам для информации:
«Финансовая помощь, включая платежи по счетам и компенсационные выплаты, больше не выплачивается служащим на покрытие их расходов, вызванных пользованием услугами еврейских врачей, дантистов, аптекарей, медицинского персонала, больниц, санаториев, родильных домов, похоронных бюро, адвокатов и т. д. Исключения допускаются лишь в отдельных случаях (то есть тогда, когда угроза жизни делает вызов еврейского врача неизбежным)».
В этой связи я хотел бы заметить, что уже ведутся переговоры, касающиеся дальнейших далеко идущих мер».
Борман, подобно Сталину в период лидерства Ленина, занимался рутинной административной работой: консолидировал контроль партийного аппарата, замыкал на себя все личные дела; решал вопросы повышений и понижений в должности, назначений на партийные посты. Также как Сталин в период лидерства Ленина, Борман оставался в тени. Его не знала немецкая публика и зарубежная пресса.
Да, Борман предпочитал закулисную работу. Однажды он сказал жене, что доктор Роберт Лей, глава Трудового фронта Германии, хорошо известен немецким массам, «в то время как я сознательно избегаю такого рода известности». Что касается медалей, украшений, титулов и всех прочих видимых атрибутов власти, наставлял свою жену Борман, то «если когда-либо состоится мемориальная церемония по поводу моей смерти, не надо будет устраивать дешевый смотр подушечек с чередой наград на них илчэму подобные мероприятия. Это производит фальшивое впечатление. Добиться такого рода побрякушек на подушечках может любой олух…».
Но если Борман пренебрегал символическими атрибутами власти, то он был кровно заинтересован в реальных ее атрибутах. Однако его шансы стать большим, чем высокопоставленный бюрократ, выглядели в предвоенные годы довольно проблематичными. Невозможно было и вообразить, чтобы он завоевал большее расположение Гитлера, чем непосредственный начальник Бормана — заместитель фюрера Рудольф Гесс.
Ни один нацист не знал Гитлера более продолжительное время и более близко, чем Гесс. Его отец был немецким торговцем, имевшим дело в Египте. Там Рудольф Гесс провел первые двенадцать лет своей жизни перед отправлением на учебу в школе в Германию. В годы Первой мировой войны он добровольно вступил в армию, где воевал вместе с Гитлером на Западном фронте в одном и том же пехотном полку, хотя в то время они не встречались друг с другом. Пехотинца Гесса ранили в легкое (автор ошибается — шрапнелью в плечо и в кисть левой руки — 12 июня 1916 года у форта Дуомон под Верденом, — Ред.) и поместили в госпиталь. (Автор ничего не говорит о том, как Гесс с декабря 1916 по август 1917 года воевал на Румынском фронте с румынами и русскими. Там он был дважды ранен — в июле осколком в руку, а в августе пулей навылет — пуля прошла между аортой и сердцем, а вышла в пальце от позвоночника. — Ред.) Позднее он стал летчиком (воевал в эскадрилье под командованием Геринга в самом конце войны. — Ред.). После войны Гесс изучал экономику в Мюнхенском университете, но проводил большую часть времени в распространении антисемитских и антикоммунистических брошюр. В 1920 году он впервые услышал выступление Гитлера. Красноречие Гитлера покорило Гесса, он вступил в нацистскую партию под шестнадцатым номером и с тех пор стал близким другом фюрера и его приватным секретарем.