Страница 11 из 11
Надежды немцев и страхи русских относительно реакции Запада на советские неудачи в Финляндии еще более усилились 20 января 1940 года, когда Уинстон Черчилль 10 января 1940 года обнародовал заявление о том, что «финны дали всему миру возможность увидеть военное бессилие Красной армии и красных военно-воздушных сил». Через неделю ответ дала советская правительственная газета «Известия», изобразившая Черчилля злейшим врагом Советского Союза, а коммунистическая газета «Правда» предостерегла англо-французских империалистов против планов опасного расширения военных действий.
Страхи русских еще более ярко проявились в поспешной ликвидации Москвой финского марионеточного режима под руководством Отто Куусинена и в возобновлении 1 февраля наступления Красной армии против укреплений на Карельском перешейке, причем с привлечением значительно большего количества артиллерии. В то же время Сталин всячески старался напомнить немцам о его «великой службе рейху», выразившейся в продаже ему боевой техники, иначе недоступной для Германии из-за блокады. Сталин добавил, что, хотя советская инициатива встречена в штыки, англо-французское давление не заставит СССР изменить политику снабжения Германии. Гитлер был менее терпелив, поскольку теперь он надеялся избежать необходимости отдавать скомпрометированным русским давно обещанный немецкий тяжелый крейсер и даже чертежи военного корабля.
18 января французское правительство, добавив основания для обвинений «Правды», подчиняясь сильному политическому давлению внутри страны, предложило Лондону не только совместные действия против Нарвика и шведских месторождений железной руды, но также использование польских сил против советских баз в Арктике для помощи Финляндии. Подвергаясь постоянной критике внутри страны за бездействие, в начале февраля британское правительство все же исключило предложенную польскую атаку на советскую Арктику, ограничив то, что меланхоличный генерал-лейтенант сэр Алан Брук назвал «дикими проектами» на второстепенных театрах военных действий, формированием так называемых добровольческих экспедиционных сил для Норвегии и Швеции. Вполне возможно, что приказ НКВД, датированный 12 февраля 1940 года, ликвидировать находившихся в их руках польских офицеров, был отдан именно под угрозой польской атаки на Петсамо. В этом случае, уже после того, как угроза союзников советской Арктике миновала, польские офицеры все равно были убиты.
Как обычно, несмотря на отчаянные призывы финнов, в начале марта норвежское и шведское правительства превратились в кошачью лапу союзнической стратегии, якобы направленной против России, а в действительности — против рейха. Тем не менее 16 февраля Гитлер, обеспокоенный ненужной гласностью в прессе союзников относительно его скандинавских планов, разозлился еще больше, когда британский флот освободил британских пленных с немецкого корабля, нелегально использовавшего прикрытие нейтральных норвежских вод для транспортировки пленных в Германию. Фюрер приказал своим не желавшим вмешиваться военно-воздушным силам и армии, а также более активному флоту подготовиться к вторжению в Норвегию под командованием его личного штаба в ОКВ. 1 марта была обнародована итоговая немецкая директива для проведения этой операции. Но неожиданное заключение мира между Финляндией и Советским Союзом 12 марта лишило Гитлера, так же как и союзников, официального повода для оккупации Норвегии.
Как доложил в Берлин посол Шуленбург, вероятно, СССР решил навязать свои условия Финляндии, опасавшейся полного завоевания, из страха оказаться втянутым в большую войну с Западом, к которой он был не готов. Даже если так, потери финнов, включающие уступку более 10 % своей населенной территории, сопровождающуюся полным бегством оттуда населения, были неожиданно серьезными, и неудивительно, что финны с нетерпением ждали первой подходящей возможности все вернуть.
С другой стороны, в ходе зимней Финской кампании русские потеряли 200 000 человек; им также пришлось задействовать более 30 % своей авиации и армейских дивизий — только так могла быть одержана полная победа над финнами. При таких обстоятельствах Сталин посчитал целесообразным пойти на уступки морали Красной армии, и успешный командир советских наступательных сил генерал С.К. Тимошенко получил звание маршала и стал министром обороны вместо Ворошилова. Интенсивная тренировочная программа, более традиционные звания и дисциплина и, наконец, появившаяся 12 августа единая командная структура, предусматривающая подчинение политических комиссаров военным, — все это означало хотя и запоздавшее, но все же признание советскими руководителями уроков неудачной зимней Финской кампании.
Британцы и немцы ожидали, что победившие русские теперь оккупируют северные норвежские порты, и не ослабляли своего внимания к Финляндии. Представляется важным, что фюрер не разделял желание Редера позволить русским оккупировать норвежский порт Тромсё — лучше уж русские, чем британцы. Гитлер решил сам захватить Тромсё, так же как и Нарвик, поскольку не хотел, чтобы русские были так близко к рейху — в каких-то трех сотнях километров от полярного круга. Гитлеру было крайне неприятно советское наступление в Финляндии, и 18 марта он признался Муссолини, что только «крайняя необходимость» заставила его присоединиться к России, необходимость, от которой, как рассчитывал Гитлер, его избавит вступление Италии в войну.
Еще более раздражающим было поражение финнов для французов. 19 марта правительство Даладье ушло в отставку. При активной поддержке командующего французским военно-морским флотом адмирала Жана Дарлана новое правительство Поля Рейно потребовало обстрелять советские нефтяные месторождения в Баку, чтобы якобы не позволить немцам получить от русских этот жизненно важный продукт. Уже 28 марта Высший военный совет союзников, заседавший в Лондоне, отложил для дальнейшего изучения этот испорченный плод французского упорства, чтобы любой ценой, включая полное поражение, избежать войны на Западном фронте. Однако британцы, пытаясь спасти новое французское правительство, согласились установить минные поля, чтобы не позволить немцам использовать норвежские воды. Одновременно британцы согласились на то, чтобы союзники были готовы к ограниченным наземным операциям в Норвегии в том случае, если немцы ответят силой.
Встревоженное слухами о возможных враждебных действиях союзников, советское правительство поспешно задержало поставки зерна и бензина, жизненно важные для Германии, заговорило о трудностях с обещанной немцам военно-морской базы в Арктике и заверило британское правительство, что советская политика проводится независимо от немецкой. Однако советская политика претерпела очередную резкую перемену с началом высадки немцев 9 апреля вдоль побережья Норвегии. Экономические и военно-морские трудности, связанные с рейхом, как по волшебству, исчезли, и Молотов поспешил пожелать Германии успехов в проведении оборонительных мероприятий в Норвегии. Как всегда в период советско-нацистского сотрудничества, чем больше была угроза со стороны Германии, тем сердечнее было выражение лиц русских, обращенных к Берлину.
Уинстон Черчилль 11 апреля заверил палату общин, что вторжение Гитлера в Норвегию является такой же большой стратегической ошибкой, как захват Наполеоном Испании в 1807 году. В далекой перспективе потеря основной части немецкого надводного флота в этой операции, так же как и необходимость держать постоянный гарнизон из 300 000 немецких солдат, чтобы защищать свое весьма уязвимое завоевание, возможно, и подтвердили неосторожную реплику Черчилля. Вскоре гроссадмирал Редер признался, что не предвидел главной ожидаемой выгоды для рейха от захвата Норвегии, когда выступал за проведение этой рискованной операции, а именно огромного значения этой страны как базы для перехвата западных конвоев, идущих в СССР.
Такое будущее, вероятно, отвечало подсознательным устремлениям русофоба-фюрера, а не командующего военно-морским флотом Германии, который в первую очередь тревожился из-за своего главного противника на море. И именно Норвежская кампания, помимо этого раннего проявления растущей тяги Гитлера к ненужному распылению сил, впервые показала склонность к панике в трудные минуты у нового преемника почти столь же нервного Людендорфа в качестве военного диктатора рейха.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.