Лисы Аляски

— Да, это безумие, — согласился Лесли. — Придется поискать для нас место получше. Сколько дней ты еще здесь пробудешь?

— Дня четыре, самое большее, пять.

— А не можешь задержаться подольше?

— Но Гордону пора возвращаться.

— Кто он такой, этот Гордон?

— Никто. Не думай об этом… Джим, поехали обратно, мы и так пробыли здесь слишком долго. Не стоит задерживаться, поехали!

Лесли молча развернул машину. Теперь он узнал имя спутника Бренды и догадался об их отношениях. Не знал он единственного — как все сложится в будущем. Пригласить Бренду полярным днем в свой алюминиевый барак он не мог, так как ее приход не остался бы незамеченным. А то, что она пробудет на базе всего пять дней, сводило на нет все его надежды.

Подъехав к мостику, он остановился. Противоположный берег тонул в легкой дымке. Облака опустились к самой земле, и казалось, что именно от них наползает на землю туман.

— Выйди из машины, Бренда, — попросил Лесли, — и иди вперед. В настиле моста не хватает нескольких досок… Так что лучше я переправлюсь один.

— А не поискать ли нам другой мост? — тихо спросила она.

— Его не существует, а лед на реке слишком тонок.

— Тогда оставим машину тут.

— И пойдем пешком? — рассмеялся он. — Этак мы и к полуночи до дома не доберемся. Вылезай из машины, прошу тебя.

Однако Бренда не пошевелилась и, глядя на него большими глазами, сказала:

— Нет, Джим, я не вылезу, Ты сделаешь все как надо. Так зачем же выходить? Все будет хорошо.

Лесли глубоко вздохнул. Вот это девушка! Сердце у него билось учащенно. Включив заднюю скорость, он отъехал назад, чтобы взять побольше разгон.

— Держись крепче, — предупредил он, — и упрись ногами.

Он дал газ, и машина, словно дикий зверь, рванулась с места. Из–под колес брызнула грязь, мост с бешеной скоростью устремился им навстречу. Лесли отчетливо видел сбитые перила, проломленные доски, под которыми была вода, а внизу лед… Настил задрожал под колесами.

Лесли с силой сжимал баранку, чувствуя, как стонут под ними доски. Затем он ощутил страшный удар, но машина успела–таки проскочить дыру… Они уже были на другом берегу, когда мост позади них рухнул. Машина карабкалась по склону сопки, а доски с громким стуком все еще падали в воду.

Не доезжая полутора миль до старого радара, они встретили майора Горрелла. Он поставил свою машину поперек дороги, чтобы его нельзя было объехать. Лицо у него покраснело от холода, глаза метали молнии.

Когда Лесли затормозил, Бренда высунулась из окна и поприветствовала майора:

— Хэлло, мистер Горрелл! Как вы себя чувствуете? Капитан был так любезен, что показал мне окрестности.

— Я очень рад, мисс Рид, что вам у нас нравится, — холодно, но корректно произнес майор. — Надеюсь, ваша поездка была приятной. Разрешите переговорить с капитаном по служебному делу, а? Он быстро вернется.

Лесли вылез из машины. Как только они отошли шагов на пятнадцать в сторону, майор набросился на него:

— Я жду вас уже полчаса. Я готов убить вас. Видимо, думаете, что все еще находитесь во Франции, а вы здесь на службе!

— Ах, так! — вспыхнул Лесли.

— Именно так! — буркнул Горрелл, стараясь не сорваться, а сам весь дрожал от возмущения, — В девятнадцать часов, то есть два часа назад, русские взорвали водородную бомбу над островом Беннетта. Только ваша машина, капитан, готова к полету. Необходимо было подлететь к облаку, а вы тут… — Майор выругался и уставился взглядом в приближавшуюся стену тумана, за которой с трудом угадывалась прибрежная линия. — Оглянитесь по сторонам. Пока вы подниметесь в воздух, этот молочный суп разольется по всему небу.

— Я готов взлететь при любой погоде! — решительно заявил Лесли.

Майор Горрелл так и застыл с раскрытым ртом, отчего стал похож на человека, которому неожиданно плеснули в лицо холодной водой.

— Но только не здесь, — тихо проговорил он. — Вы дурак… Форменный идиот… — Горрелл повернулся и направился к машине.

Лесли шагал за ним следом.

* * *

Только на следующий день, в полдень, самолет капитана Лесли поднялся в воздух. К тому времени тяжелые облака переместились на запад, поближе к Азиатскому континенту, а когда самолет миновал плотную стену тумана, блеснуло солнце. База вместе со своими сигнальными огнями, радарами, кранами и складами, электростанцией, прачечной, металлическими бараками и Брендон осталась далеко внизу, скрытая толстым слоем белых облаков.

Затем туман кончился и справа показались вершины гор. Самолет уже не набирал высоту, он летел прямо на северо–запад. Как только он достиг сплошных льдов, штабс–сержант Хестер проговорил в микрофон:

— Курс три–один–девять, капитан, — и принялся что–то насвистывать себе под нос.

Видимость была великолепной. Внизу раскинулись безбрежные ледовые поля. При такой видимости полет на большой высоте обещал быть удачным. Небо здесь было не голубого, а фиолетового цвета, а солнце походило на раскаленный диск. Двигатели в разреженном воздухе слегка повизгивали, оставляя за собой белую полосу конденсированного воздуха.

Через двадцать восемь минут полета самолет пересек невидимую границу советского сектора.

— На острове Врангеля хорошая погода, — заметил лейтенант Харрис. — Но желания совершить промежуточную посадку у нас нет, не правда ли? А то бы они скипятили нам чайку…

Это был молодой ухоженный мужчина, который казался красавцем даже в очках–консервах и летном костюме. Он любил пословицы и присказки, за что его прозвали в шутку Болтуном.

Лесли молча показал на приборную доску, на которой было тиснуто одно из изречений: «Никогда не играй чужой жизнью!» Взяв бинокль, он подошел к иллюминатору и поглядел вниз. В юго–западном направлении, на самом горизонте, на расстоянии примерно триста миль от того места, в котором они находились, сквозь марево, ползущее над морем, просматривалась земля. Лесли отчетливо различал темный скалистый склон и покрытую ледниками вершину. Русские называли ее горой Советской, а американцы Верри–Монт. Она служила хорошим ориентиром, хотя вершина ее чаще всего была затянута облаками. За ней находился пролив Лонга, а еще дальше гористое сибирское побережье. Однако его из–за шарообразной формы земли не было видно даже с такой высоты.

Какое–то время казалось, что остров Врангеля сопровождал их, подобно Фата Моргане, по правому борту. За неимением другой точки весь экипаж смотрел назад, на Берри–Монт. Капитан от кого–то слышал, что этот необитаемый ледовый остров, хотя и приближался по размерам к Сицилии, впервые был открыт только в 1849 году. На протяжении трех десятилетий никто не посещал его. И лишь летом 1884 года на него ступил американский капитан, а чуть позднее, в 1913 году, сюда попали несколько канадцев, потерпевших кораблекрушение. После спасения они рассказывали, что на острове водится уйма полярных песцов, медведей и прочего зверья, и британские предприниматели, соблазнившись этими рассказами, попытались в августе 1921 года образовать там колонию, но большинство высадившихся на острове колонистов умерли от цинги. Через три года советский ледокол спас оставшихся в живых, доставив их в Канаду. На острове был водружен красный флаг, установлена радиостанция, выставлен метеорологический пост, построен аэродром… И одному дьяволу известно, чем сейчас занимались на этом острове русские. На базе ходили слухи, что начиная с 1952 года остров использовался как полигон для испытания ядерного оружия. Однако впоследствии из–за близости американских постов наблюдения на Аляске русским пришлось перенести полигон во внутренние районы советской Арктики.

Вскоре остров Врангеля скрылся из виду.

— Курс три–один–пять! — передал Хестер, и капитан внес поправку в автопилот.

Особенность полета в этих широтах заключалась в том, что приходилось довольно часто вносить поправки в курс самолета. В принципе для Лесли это не составляло труда. А уж если полет проходил без осложнений, он испытывал восторг от сознания того, что летит на такой огромной высоте. Но сейчас капитан думал о неприятностях, подстерегающих их на борту машины.