Страница 146 из 191
Под влиянием пропаганды предполагалось, что антагонизмы |наших спецслужб могут быть только внешние: одно время – р Гестапо, а затем – с ЦРУ. Но смею полагать, что и внутри КГБ Существовали противоположности – на одном полюсе были ливр герои, кто готов был пожертвовать собой за нашу Советскую ^ОДину и великий народ, а на другом полюсе были «внутрисистемные диссиденты» (как они себя называют лишь бы не произносить откровенное: предатели). Но так ли это? Собственно, в |Цлу того, что согласно аксиомам диалектики есть внутренние противоречия системы и есть внешние, то раз КГБ – система, $›.ей, как и всем другим, должны быть присущи внутренние |ротиворечия. Исходя из этого силлогизма, мы описали приро- Р таких противоречий, найдя в истории КГБ СССР (а также в более ранних организациях) два лагеря: один – советский, патриотический, другой – прозападный, предательский.
Разногласия в лагере силовиков пролегли давно. Еще когда СССР стали вовлекать в афганскую авантюру, то одни старались разжечь противоречия в стране, а другие – потушить конфликты. Вот что рассказывает человек, который был там в качестве советника начальника Политуправления армии Афганистана: «14 октября 1979 года был поднят мятеж в 7-й пехотной дивизии. Во главе его стоял командир комендантской роты старший лейтенант Назим Голь. Его поддержали командиры танкового батальона и батальона связи. Воспользовавшись тем, что основная часть дивизии вместе с командованием и советником командира дивизии полковником Шеенковым находилась в летнем лагере, 7 танков подошли к штабу дивизии и открыли огонь. Началась паника, никто не понимал, что происходит. Была попытка поднять и другие части Кабульского гарнизона, но этого сделать заговорщикам не удалось.
Я в этот момент находился в 4-й танковой бригаде, которой начальником Генштаба генерал-майором Якубом была постав лена задача на подавление мятежа. Бригадой командовал стар ший капитан Исмаил. Я вместе с бригадой участвовал в этой операции. Подавить мятеж не составляло особого труда. Окру жили городок танками и предложили сдаться. Заговорщики бы ли арестованы.
После подавления мятежа я поехал в посольство доложить о выполненной задаче. В приемной посла сидел один из работников посольства и плакал. На мой вопрос, что случилось, Пуза нов (посол СССР в Афганистане. - А.Ш.) ответил, что тот льсч слезы по поводу неудавшегося мятежа. Вот так мы «дружно» работали» (20.1. С. 6). Конечно же не совсем обычная сцена уви деть плачущего комитетчика, но понять-то эмоции товарища легко. Товарищ провалил задание, исходившее с «верха». Това рищ уже рассчитывал, как минимум, на орден.
Фаза первая «Стреножить»
Вычисление просоветски настроенных спецслужбистов про ходило давно: «Мощные чистки несогласных с реформами про катились по Комитету еще при Чебрикове» (13. С. 314); был а проведена аттестация по отношению к перестройке: одобря ешь – оставайся, нет – проваливай (20.2. С. 127).
Знали и как отделить «своих» от советских. Была продуман^ целая система провокаций, и люди попадали на «крючок»: «Эту историю мне поведал бывший сотрудник КГБ, работавший в одной африканской стране. Попал он в КГБ (…) и направили «поработать» в Антисионистском комитете советской общественности (АКСО), возглавляемом Д. Драгунским. (…)
По роду работы (а в его компетенцию входило отслеживание антисионистской и антисемитской литературы, выходящей на территории СССР), естественно, он читал большую часть печатной продукции, появившейся тогда на волне «гласности». Пробел он «Международное еврейство» Генри Форда, и «Спор о Сионе» Дугласа Рида, и «Евреи в России» А. Дикого, и Достоевского, и Жевахова. В общем, просветился в отношении истории «еврейского вопроса» и проникся глубиной проблемы. Ошарашенный такой информацией, он не сдержался, чтобы не поделиться ею со сослуживцами. Через неделю он был вызван на Лубянку и без объяснения причин «досрочно» отправлен на пенсию.
Только через три месяца от своих старых друзей он узнал, «гго «ушли» его за «идеологическую невыдержанность»! «Спекся -ты, приятель, на антисемитизме», – так ему пояснили бывшие ^коллеги. А суть заключалась в том, что этот самый «антисионистский комитет» помимо демонстрации борьбы с антисиониз- ркт, еще являлся фильтром для некоторых сотрудников КГБ. По роду деятельности сотрудник знакомится с «антисемитской» Литературой, и тут наступает самое главное: устоит он или не усвоит перед мощным напором «идеологов антисемитизма», примет их точку зрения или отбросит как бред? А внедренные стукни отслеживали степень стойкости, задавали наводящие |0просы, восхищаясь прочитанным. Вот мой собеседник и «по- |ррел на евреях», как он сам и выразился. Но он не жалеет об fjifrOM,т.к. считает, что впервые в жизни стал «зрячим» и теперь реликолепно видит, по каким законам развивается история. Он |нял со стены своего рабочего кабинета на даче портрет Андропова и повесил портрет Сталина» (20.3. С. 2).
Умышленно создается ситуация, когда узнать, патриот чиновник или нет, можно через зондаж. Ему предлагаются реше ния на выбор: либо в пользу государства, либо исключительно в #вою пользу, либо в пользу врага… И тогда можно понять, кто рсть who: «Кузницей кадров перестройки в КГБ, по-видимому, отдел по борьбе с сионизмом. Глубоко вникая в этот во зрос, изучающий его офицер не мог понять, что он сам нахо дится внутри этой структуры. Бросаясь к Андропову за разъяс- рением, он встречал его ироничный взгляд из-под очков и делал рой жизненный выбор. Тех, кто сопротивлялся – задвигали, кто покорялся – возносили.
Вот почему Андропов (…) фигура для левой прессы неприкосновенная.
Вот почему никогда не предававший КГБ Калугин на своих выступлениях говорит: «Не спешите осуждать Андропова. Его подлинная роль еще далеко не раскрыта» (20.4. С. 3). Разумеется не стоит понимать совсем уж буквально, что любому сотруднику можно было вот так просто, взять и прийти «к Андропову за разъяснением» и где можно встретить «его ироничный взгляд из-под очков», но главное здесь – сам принцип… Человек, который понимает, что его структура давно уже вовлечена в стратегическую игру, начинает делать выбор: плыть ему по течению, или же восстать против хода вещей и… погибнуть. Даже на местах было не все гладко, как сообщают из Ярославля: «Сотрудники Управления заново проанализировали складывающуюся оперативную обстановку в области, провели перегруппировку сил и средств. Преобразования давались непросто, потребовалось время для преодоления сложившихся стереотипов мышления. В отдельных случаях принимались решительные организационные меры. В целом процесс демократизации не вызвал серьезного замешательства» (20.5. С. 415-416). Написаны-то эти строчки хоть и по горячим следам, но все же тогда, когда уже «демократия» показала, что у нее нет и не будет человеческого лица, а один только звериный оскал, да еще и с проамериканским душком. А как звучит: «Преобразования давались непросто, потребовалось время для преодоления сложившихся стереотипов мышления» и «в целом процесс демократизации не вызвал серьезного замешательства»… Хороши авторы из Ярославской ЧК!