Серия «Рассекреченные жизни»

В США Уэбстер известен как человек, жестко и неукоснительно исполнявший законы, а кроме того, как смелый новатор: он открыл двери ФБР и ЦРУ для представителей различных этнических групп США. Таким образом, Уэбстер стал в США своего рода символом и олицетворением американской Фемиды, и поэтому все называют его не сэр и не мистер, а «джадж» — судья. Джадж Уэбстер! Хорошо звучит, солидно…

Как и Хелмс, Уэбстер приехал в Россию впервые. Сначала он ловил советских шпионов в США, затем засылал своих в Советский Союз, а теперь приехал сюда сам, чтобы поразмыслить, зачем он все это делал, и увидеть собственными

305

глазами бывших «главных противников». Ну и нам очень было любопытно взглянуть профессиональным оком на грозного и всемогущего босса. И снова перед нами сдержанный, вежливый, разумный человек. Подтянутый, спортивный, верой и правдой служивший своему государству, а теперь отдыхающий от своей очень нервной в прошлом работы. Но отдых этот весьма относителен. В свои 70 с небольшим лет Уэбстер полон сил и энергии и состоит консультантом, советником и членом совета директоров разных компаний.

Рассказывая о своем образе жизни, Уэбстер не без гордости поведал, что увлекается теннисом и конным спортом, и даже имеет своих лошадей. Я сразу же задал вопрос, приученный долгой службой в разведке выяснять все подробности, а сколько, собственно говоря, у него скакунов. Тут джадж Уэбстер надолго задумался, и я уже решил, что он просто забыл, о чем у нас шел разговор. Но после паузы он все-таки ответил, что у него пять лошадей. Тут я снова проявил настойчивость и спросил Уэбстера, почему он так долго считал. Собеседник ответил, что лошади находятся пока в его совместном владении с сыном и они еще окончательно их не поделили.

Уэбстер очень гордится и тем, что он происходит из семьи первых переселенцев из Европы. Кстати сказать, таких людей в Соединенных Штатах немало. В их гостиных висят портреты предков — первооткрывателей Америки — и стоят старинные фортепьяно, которые, согласно семейным преданиям, были вывезены из Европы.

Уэбстер сообщил мне, что его прародитель прибыл в Америку в 1620 году на знаменитом судне «Мейфлауэр» («Майский цветок») вместе с другими «отцами-пилигримами», мало того, во время морского путешествия из Европы в Америку он познакомился со своей будущей женой. Здесь же, на паруснике, их и обвенчали.

У Уэбстера интересная манера вести разговор: сначала идет неторопливая беседа, вопросы, ответы, а потом он вдруг задает неожиданный вопрос, сформулированный так, что при любом ответе на него отчетливо видна позиция отвечающего.

На обеде у посла США в честь Уэбстера и Калтера слева от меня сидела живая и веселая жена Уэбстера, а справа — молодая высокая дама с типичными русскими чертами, ми-

306

ловидная и приятная. При знакомстве она с гордостью сказала, что ее девичья фамилия Трубецкая и что она, стало быть, княгиня, а замужем она за американским бизнесменом, также русского происхождения. К этому следует добавить, что напротив меня сидел американец с не менее звучным именем Петр Голицын. Мне как-то сразу страстно захотелось самому стать отпрыском еще более древнего рода, скажем, Милославским или Ромодановским, и отсудить у какого-нибудь колхоза свои кровные земли и разводить на них, как Уэбстер, скаковых лошадей… Но, как всегда, сразу возник и проклятый вопрос: «А зачем мне нужны эти лошади? К тому же эти традиционные перебои с овсами… Да ну их всех!..»

Общение с носителями княжеских и графских титулов воскресило в моей памяти историю о том, как прошлым летом мы с женой были приглашены на обед к великим княгиням — бабушке и матери нашего будущего монарха цесаревича Георгия. В ответ на мое признание в близости к августейшей и порфироносной семье княгиня Трубецкая сурово ответила, что эти люди не имеют никакого права на российский престол. Вот тебе и на! А недавно и сам академик Лихачев (естественно, после ухода Собчака с поста санкт-петербургского мэра), опираясь на строго научные исторические факты, доказал, что претенденты не имеют никакого права на царствование у нас. А жаль… В случае чего знакомство с царем могло бы и пригодиться…

После обеда все собрались на веранде посольского особняка на Спасопесковской площадке, где начался оживленный светский разговор о разновидностях хобби. Дошла очередь и до меня. Я рассказал о своих пристрастиях, сделав акцент на огородных работах и на кошении травы. Это вызвало некоторую сенсацию. Публика стала подходить к нашей группе и живо обмениваться только что полученной информацией. Особый интерес вызвало то обстоятельство, что я сажаю и картошку. Бывший директор ФБР и ЦРУ даже разволновался и, сообщив, что они с женой тоже пытаются что-то делать на своем участке, стал дотошно выяснять, как ухаживать за картошкой, на какую глубину ее следует сажать, а главное, каким концом следует втыкать клубни — тупым или острым.

307

С кошением травы все тоже обстояло непросто. Сначала американцы думали, что я кошу траву специальной машинкой, а потом долго не могли понять, что такое коса, ибо уже забыли английское слово «сайс» и думали, что речь идет о серпе. Ну, прямо инопланетяне какие-то!

Последний мой знакомый из плеяды столпов американской разведки — четырехзвездный адмирал Стенсфилд Тернер. Ранее мне уже много приходилось слышать и читать о нем, и когда в мае 1996 года он вторично приехал в Москву и попросил встречи со мной, я с большим интересом принял это предложение. Встречи с Тернером оказались интересными, насыщенными, достаточно откровенными и, надеюсь, взаимно полезными.

Снова «морской волк», но уже самый настоящий, с самым высоким адмиральским званием на американском флоте. В 1947 году он окончил военно-морскую академию, затем, находясь на военной службе, учился в Оксфордском университете, получил последовательно степени бакалавра и магистра гуманитарных наук по специальности «международные отношения».

Далее пошли войны. Во время войны в Корее Тернер служил на эсминце, затем участвовал в вьетнамском вооруженном конфликте, уже командуя таким же кораблем. С 1972 по 1974 год — начальник военно-морской академии, а затем командующий 2-м флотом США в Атлантическом океане.

В 1975 году Тернер был назначен верховным главнокомандующим союзными вооруженными силами в Южной Европе со штаб-квартирой в Неаполе.

Оттуда в марте 1977 года Тернер совершенно неожиданно для себя был назначен директором ЦРУ и возглавлял это ведомство до января 1981 года.

Инициатива назначения Тернера на этот пост целиком принадлежала президенту Картеру. В подаренной мне книге «Секретность и демократия. ЦРУ в переходный период» Тернер подробнейшим образом описывает процедуру назначения и свои переживания в связи с изменениями в служебной карьере. Этот поворот в жизни Тернера объясняется тем, что Картер хорошо знал его по совместной уче-

308

бе на одном курсе в военно-морской академии. В США назначение Тернера живо обсуждалось и при этом всегда подчеркивалось, что Тернер был официально признан лучшим выпускником курса, а будущий президент занял только 5-е место.

Однако мой большой интерес к Тернеру объяснялся отнюдь не его близким знакомством с бывшим президентом, а его политическими взглядами.

Во-первых, заняв пост директора ЦРУ, он критически оценил положение в этом учреждении и предпринял смелые попытки поставить управление под контроль законодательных органов; а во-вторых, после окончания «холодной войны» он совершенно недвусмысленно заявил, что в новых условиях натовский альянс «сыграл свою роль» и должен быть распущен.

Об этом адмирал, в частности, говорил в октябре 1995 года в норвежском городе Буде на международной конференции, где обсуждалась тема окончания «холодной войны». «Блок НАТО, — напомнил он, — был создан во время «холодной войны» с совершенно ясными целями. Сейчас эти цели достигнуты. Ситуация изменилась, и НАТО в настоящее время находится в поисках своих новых политических целей. Так почему вообще не распустить НАТО?»