Страница 71 из 94
Впервые мы познакомились с Колби в Софии в апреле 1992 года на международной конференции представителей
297
спецслужб, а затем стали регулярно встречаться на различных форумах, конференциях и семинарах в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сеуле, но чаще всего в Москве. Затем последовали знакомства с другими директорами ЦРУ, бывшими и действующими, — Гейтсом, Вулси, Хелмсом, Уэбстером и, наконец, Тернером. Повезло мне, однако, на контакты со «шпионами № 1» Америки. Долгие годы мы изучали названных и подобных им деятелей на расстоянии, не имея какой-либо прямой связи с ними, и все они представлялись нам людьми, наделенными какими-то сверхъестественными качествами, не похожими на простых смертных. Главное для нас было определить поточнее их политические взгляды, отношение к СССР, к России, проанализировать их практическую деятельность по руководству Центральным разведывательным управлением.
И теперь, время от времени встречаясь с этими, в основном пожилыми уже людьми, я с интересом изучаю их, пытаюсь обнаружить в них какие-то необычные свойства характера, интеллекта, что-то отличающее их от простых людей, но, честно признаться, не обнаруживаю ничего удивительного.
Объективности ради следует признать, что у всех них есть характерные особенности и свойства: выдержка, спокойствие, вежливость, умение слушать собеседника. Никто из них не страдает недержанием речи, все мало едят и очень мало пьют спиртного на приемах и званых обедах. Они никогда не выказывают раздражения или явного удивления.
Очевидно, все эти качества выработаны долгой работой в службах, где неврастеникам нет места, где приходится принимать важные государственные решения и распоряжаться судьбами людей. В этих условиях и рождается привычка взвешивать каждое сказанное слово и не давать произвольного выхода своим эмоциям.
Все бывшие директора ЦРУ с большим удовольствием приезжают в Россию, чтобы, наконец, понять, кого они победили в «холодной войне», с кем и зачем они все-таки боролись, отдав этой борьбе лучшие годы жизни. Во время встреч с ними у меня возникало ощущение, что, посещая наши города и веси, они прежде всего хотели убедиться, что Россия побеждена навсегда, что больше она никогда не под-
298
нимется, и испытывали от увиденного у нас чувство большого облегчения. Поэтому столпы американской разведки были милы, ласково улыбались и горячо благодарили за гостеприимство.
Меньше всего дарил нам улыбок Гейтс. Приезжал он в Москву в октябре 1992 года в качестве действующего директора ЦРУ, был сдержан, осторожен, недоверчив и боялся сделать какой-нибудь неверный шаг. По всему чувствовалось, что отойти от мысли, что перед ним находится уже не «главный противник», он не мог, да и беседы с нами он пытался временами вести с позиции силы. Идея поддержания контактов на равных ему никак не подходила. Поведение Гейтса, манера излагать свои мысли, его взгляды находились в полном соответствии с имевшимися у нас характеристиками: убежденный воин времен «холодной войны», сильный аналитик, противник поиска разумных компромиссов.
Роберт Гейтс возглавил ЦРУ в 1991 г. после Уильяма Уэбстера, во время правления президента Буша. Исследователи разведывательных служб, политологи, представители средств массовой информации всегда называли Гейтса опытным разведчиком, прошедшим все ступени служебной карьеры вплоть до высшего директорского поста. Позволю себе с этим не согласиться. Вряд ли можно назвать опытным разведчиком, асом разведки человека, который сам ни разу не работал «в поле», не встречался с агентурой в «боевых» условиях, не вербовал агентов и не докладывал добытую им самим информацию в Центр.
Люди наподобие Гейтса, сделавшие карьеру в разведке исключительно в штабах, на мой взгляд, и по характеру, и по образу жизни отличаются от сотрудников, прошедших свой путь через работу в резидентурах. Конечно, мои наблюдения не являются универсальными и их, естественно, можно опровергнуть различными живыми примерами, но все-таки люди, работавшие «в поле», как правило, более коммуникабельны, более открыты для общения, у них меньше комплексов и, наконец, они вообще более дружелюбны и оптимистичны, чем бюрократы, которые всю жизнь провели в коридорах власти.
299
Аппаратчик, не нюхавший настоящей разведывательной работы, страдает, как правило, комплексом неполноценности и отсутствие конкретного опыта пытается компенсировать показной строгостью, жесткими подходами и неразумной мелочной требовательностью. Такие люди встречались и в отечественной разведке. Они могут быть хорошими организаторами, неплохими аналитиками, но до конца понять душу и проблемы «полевого» работника им не дано.
Оценивая Гейтса, пишущие о нем люди как раз и отмечали его неразумную требовательность, жесткое отношение к подчиненным, недоверчивость и даже грубость.
Сейчас уже трудно установить, какие международные анализы и прогнозы Гейтса оказались точными, а какие нет. Но среди множества высказываний о Гейтсе мне хочется выделить один пассаж, связанный с его отношением к Советскому Союзу, к России. В своих докладах президенту США Роберт Гейтс очень часто преувеличивал разведывательную и военную мощь СССР, что вызывало ответную реакцию руководства США в виде новых финансовых вливаний в американское разведывательное сообщество и в создание новых военных программ вплоть до известной программы «звездных войн».
Исследователи ставят вопрос так: а не заключается ли дальновидность и коварство Гейтса именно в том, что, сознательно преувеличивая опасность, исходящую от СССР, он подталкивал президентов США на принятие новых военных программ? Этим самым супераналитик Лэнгли вызывал ответные действия СССР, в результате которых советская экономика потерпела крах, что в свою очередь поставило российскую военную мощь на грань исчезновения. Если это именно так, то надо признать гениальность Гейтса и поставить бюст на родине героя в городе Уичито в штате Канзас, где Роберт Гейтс родился 25 сентября 1943 года, в результате чего, кстати, я вынужден отмечать свой день рождения одновременно с Гейтсом.
Следующим директором ЦРУ, с которым мне пришлось познакомиться, был Роберт Джеймс Вулси. Встреча состоялась в Вашингтоне в январе 1993 года, когда он еще не был окончательно утвержден в своей новой должности. Вулси
300
произвел на меня очень хорошее впечатление своей политической незашоренностью, искренним желанием понять собеседника, готовностью к поиску полей сотрудничества.
В отличие от Гейтса, у него уже был обширный опыт взаимодействия с советскими представителями на различных международных совещаниях и конференциях, в основном по вопросам разоружения.
Так, он принимал участие в качестве члена делегации США на переговорах по ограничению стратегических наступательных вооружений в Хельсинки и в Вене, а затем был уже руководителем американской делегации на переговорах в Женеве в 1969-1970 годах. При президентах Рейгане и Буше работал в ряде правительственных комиссий, в том числе по реформе Федерального законодательства по стратегическим силам.
Поражает количество университетов, которые Вулси окончил с отличием: 1963 год — Стенфордский, 1965 — Оксфордский, 1968 — Йельский.
Разговор с Вулси был конкретным, насыщенным и профессиональным и касался главным образом вопросов будущих контактов между ЦРУ и СВР. И, надо сказать, что в дальнейшем Вулси стремился пунктуально выполнять все договоренности.
И Гейтс, и Вулси не справились с задачей реформирования ЦРУ, которое оказалось необходимым в период после окончания «холодной войны», они систематически подвергались критике со стороны общественности и Конгресса США и, наконец, пали, став жертвами дела Олдридча Эймса1 . Долго он будет им еще являться в кошмарных сновидениях!
После своей отставки Вулси не ушел из большой политики, он часто высказывается по вопросам международных отношений, по поводу главных направлений деятельности ЦРУ. Приведу одно из его характерных высказываний в интервью, которое было опубликовано в январе 1997 года во французском сборнике «Политик интернасиональ»: