Страница 80 из 254
Это, используя эвфемизм администрации ГУЛАГа, «значительно ухудшившееся санитарное состояние контингента» не помешало властям продолжать усиливать давление на заключенных, доводя их до полного истощения. «С 1941 по 1944 год, — как писал в своем отчете начальник ГУЛАГа, — средняя выработка дня увеличилась с 9,5 до 21 рубля». Многие сотни тысяч заключенных назначались на оборонные предприятия, заменяя мобилизованных в армию. Роль ГУЛАГа в военной экономике оказывается весьма значительной. По оценкам лагерной администраций, рабочая сила заключенных могла бы обеспечить около четверти производства в некоторых ключевых секторах оборонной промышленности, металлургии и добычи полезных ископаемых.
Несмотря на «патриотическое поведение» заключенных, из которых «95 % участвовали в социалистическом соревновании», репрессии по отношению к «политическим» не прекращались. Согласно постановлению Центрального комитета от 22 июня 1941 года, лица, осужденные по 58 статье Уголовного кодекса за «контрреволюционные преступления», не могли быть освобождены до конца войны, даже если заканчивался срок наказания. Администрация ГУЛАГа направляла в особые лагеря усиленного режима, расположенные в районах самого тяжелого климата (на Колыме и в Арктике) тех политических заключенных, которые обвинялись в «принадлежности к троцкистской организации» или организации «правых уклонистов», а также осужденных за принадлежность к другой «контрреволюционной партии», за шпионаж, терроризм и предательство. В этих лагерях смертность ежегодно достигала 30 %. Указ от 22 апреля 1943 года узаконил «каторгу усиленного режима», настоящие лагеря смерти, где заключенных эксплуатировали в условиях, не оставляющих им шанса на выживание: изнурительная работа, двенадцатичасовой рабочий день на золотых приисках, в угольных шахтах, на свинцовых рудниках, рудниках по добыче радиоактивных руд, расположенных, в основном, в районе Колымы и Воркуты.
За три года, с июля 1941 по июль 1944 года, специальные суды лагерей приговорили к новым срокам более 148 000 заключенных, из которых 10 858 были расстреляны: 208 человек за шпионаж, 4307 за «различные террористические акты», 6016 за организацию сопротивления или лагерный бунт. По сводкам НКВД, 603 «организации заключенных» были «перемолоты» за годы войны в лагерях ГУЛАГа. Эта цифра должна была подтвердить «бдительность» лагерной охраны, периодически сменявшейся (часть спецвойск, охранявших лагеря, была назначена на другие объекты, в частности, переведена для осуществления облав-депортаций), но верно и то, что в первые годы войны имели место первые групповые побеги из лагерей и первые значительные массовые бунты заключенных.
За годы войны «личный состав» заключенных ГУЛАГа сильно изменился. После указа 12 июля 1941 года более 577 000 человек, осужденных за незначительные преступления, вроде прогулов или мелких хищений, были освобождены и направлены в ряды Красной Армии. В годы войны, по мере того как заключенные отбывали свой срок, их отправляли в армию: 1 068 800 человек из ГУЛАГа попали прямо на фронт. Самые слабые заключенные, наименее приспособленные к безжалостным лагерным условиям — а это 600 000 человек, — умерли в ГУЛАГе только за период 1941–1943 годов, оставались и выживали в лагерях более крепкие, выносливые как среди политических, так и среди уголовников. Лагеря, кроме того, освобождались от множества заключенных, приговоренных к коротким срокам. Таким образом процент приговоренных к длительным срокам (более 8 лет) по 58 статье Уголовного кодекса значительно увеличился — с 27 % до 43 % от общего числа заключенных. Начавшаяся вместе с войной, эта эволюция «лагерного населения» стала более заметной в 1944–1945 годах, т. е. в течение тех двух лет, когда после периода затишья ГУЛАГ вдруг снова стал пополняться: число заключенных подскочило до 45 % между январем 1944 года и январем 1946 года.
По сообщению Оперативного Отдела УНКВД Нооосибирской области, в Ахлурском, Кузнецком и Новосибирском отделениях Сиблэга имеет место значительный рост смертности среди заключенных. (…)
Причиной столь большой смертности, а также массового заболевания заключенных является — истощение от систематического недоедания, в условиях тяжелых физических работ и распространение вследствие этого пеллагры и ослабления сердечной деятельности.
Не менее серьезной причиной большой заболеваемости и смертности является несвоевременное оказание медицинской помощи заключенным со слабым здоровьем, использование заключенных на тяжелых физических работах с удлиненным рабочим днем без дополнительного питания. (…)
Имеют место также многочисленные факты смертности, истощения и эпидемических заболеваний среди этапируемых заключенных из пересыльных пунктов лагеря в отделения.
Так, из доставленных в Мэриинское отделение из Новосибирского пересыльного пункта 8. Х. 1941 г. 539 заключенных, более 30 % оказалось завшивленными, все с резким истощением пеллагрического характера. Вместе с этапом доставлено было 6 трупов.
В ночь с 8 на 9. Х. с[его].г[ода]. умерло еще 5 человек.
Прибывший 20.IХ.с[его].г[ода]. в Мариинское отделение из того же пересыльного пункта этап, оказался на 100 % завшивленным, многие из заключенных были без нательного белья. (…)
В последнее время, в Сиблаге выявлены факты вредительства со стороны некоторых медицинских работников лагеря из числа заключенных.
Так, лекпом Ангарского лагпункта Тайгинского отделения, осужденный по ст.58 п.10 создал группу из 4-х заключенных, которая организовала саботаж на производстве. Участники группы умышленно посылали на тяжелые физические работы больных заключенных и несвоевременно оказывали им медицинскую помощь, чем стремились сорвать работу лагерного пункта…
Зам. начальника Оперативного Отдела ГУЛАГа
Мир помнит опустошенный, но победивший в войне Советский Союз с позолоченной стороны медали. «Великая победоносная держава, — как писал Франсуа Фюре, — продемонстрировала соединение реальной силы с мессианством нового человека». Но есть и другая, тщательно скрываемая, сторона медали. Как свидетельствуют архивы ГУЛАГа, год победы стал годом апогея системы советских концлагерей. Мир, воцарившийся с внешней стороны государства, не дал ни передышки, ни даже маленькой паузы в мертвящем надзоре за обществом, изнуренным четырьмя годами войны. Напротив, 1945 год, по мере продвижения к западу Красной Армии, стал годом повторного установления контроля над территориями целых государств и отдельных регионов, включенных в Советский Союз перед войной, а также над миллионами советских людей, которые на какое-то время оказались «вне системы».
Занятые советскими войсками в 1939–1940 годах Прибалтика, западные районы Белоруссии, Молдавия, Западная Украина большую часть войны никак не были связаны с СССР, но им пришлось испытать все тяготы присоединения к Советам. Еще в 1939–1941 годах на этих территориях развивались национальные оппозиционные движения, вызвавшие к жизни сеть вооруженного сопротивления, а значит — ответные преследования и репрессии. Особенно сильным было сопротивление советским войскам на Западной Украине и в Прибалтике.
Первая оккупация Западной Украины в период с сентября 1939 по июнь 1941 года сопровождалась созданием довольно мощной подпольной организации ОУН (Организации украинских националистов), многочисленные члены которой завербовались в части СС для борьбы с евреями и коммунистами. В июле 1944 года после вступления Красной Армии ОУН создала Украинскую Головную Вызвольную Раду. Роман Шухевич, председатель ОУН, стал командующим Украинской повстанческой армии (УПА), которая, если верить украинским источникам, осенью 1944 года насчитывала более 20 000 бойцов. 31 марта 1944 года Берия подписал постановление об аресте и депортации в Красноярский край всех членов семей участников движения ОУН и УПА. С февраля по октябрь 1944 года 100 300 гражданских лиц, в основном женщин, детей и стариков, были высланы с Украины. Что касается 37 000 борцов ОУН, взятых в плен в этот период, то они были отправлены в лагеря ГУЛАГа. После смерти в ноябре 1944 года митрополита Украинской униатской церкви Андрея Шептицкого советская власть заставила эту церковь слиться с Русской православной церковью.