Роковые иллюзии

Даже у официальных лиц из ФБР и ЦРУ, которые на протяжении долгого времени, исполняя свой профессиональный долг, проводили допросы Орлова и консультации с ним, всегда присутствовало подозрение, что он придерживает некоторые из своих наиболее важных тайн. Для перебежчиков было характерно сохранять в запасе часть информации, чтобы иметь в будущем кусок хлеба, а Орлов был особенно сдержанным. Следователи ЦРУ признавали, что у них вызывала беспокойство широкая осведомленность Орлова о Великобритании, которую он, по его собственному утверждению, приобрел, читая документы, передававшиеся в Центр советскими агентами, работавшими в Лондоне в 30-х годах. Казалось, Орлов был до мелочей знаком с месторасположением и внешним обликом правительственных зданий в Лондоне, и не похоже было, что познания такого рода были приобретены лишь в результате чтения поступавших в Москву донесений. Однако он так и не признался, что когда-либо бывал в Англии, и было бесполезно пытаться получить от него какие-нибудь сведения, когда речь заходила о советских разведывательных операциях в странах Европы, в которых он участвовал до своего назначения в Испанию в 1936 году[13].

Всегда присутствовало сомнение, что Орлов, неоднократно заявлявший о своей антикоммунистической позиции и лояльности по отношению к Соединенным Штатам, замалчивал важные секретные сведения по идеологическим соображениям, а имена советских агентов не раскрывал из чувства долга. Остается неясным, подозревали ли офицеры американской контрразведки, изучавшие донесения Орловых об их встрече с Феоктистовым, что истинная причина попытки КГБ восстановить контакт после многолетнего перерыва заключалась в стремлении убедиться в том, что Орлов не выдал американцам наиболее существенные секретные данные советской разведки.

Девятитомное досье Орлова из архивов КГБ не только впервые раскрывает, что же это были за секретные сведения, но и объясняет, почему по истечении четверти века было принято решение разыскать его. Подлинным «наследием Александра Орлова» являются архивные материалы, которые надежно хранятся в подвалах бывшего 1-го Главного управления КГБ в Ясенево[14].

Досье Орлова — это поразительный документ, в котором можно найти сведения об операциях международного шпионажа и дезинформации, задуманных и осуществленных под личным руководством аса разведки, окончившего свои дни изгнанником из Отечества, служение которому было его целью[15]. Досье показывает, как приверженность Александра Орлова идеалам коммунизма в конечном итоге оказалась для него такой же роковой иллюзией, как и все хитросплетения против Запада, на разработку которых он потратил половину своей жизни.

Глава 2

ОТ ГИМНАЗИИ ДО ЧК

Игорь Константинович Берг — этим именем чаще всего пользовался Орлов в Америке, чтобы скрыть подлинную личность одного из самых известных ветеранов советской разведслужбы в изгнании. Для человека, который за свою карьеру советского мастера шпионажа сменил множество псевдонимов, надевать чужую личину было такой же привычкой, как для человека более мирной профессии — ежедневно менять галстуки, отправляясь на работу. Одно лишь его досье из архивов ФБР показывает, что в период пребывания в убежище в Соединенных Штатах он использовал не менее восьми разных имен. Если числом вымышленных фамилий измерять многоликость шпиона, то еще десяток псевдонимов, которые обнаруживаются в архивах КГБ, показывают, насколько сложной была маскировка Орлова. Однако, чтобы рассказать историю поразительной карьеры этого человека, мы будем называть его Александр Михайлович Орлов, то есть воспользуемся фамилией, которой он пользовался при выполнении своего последнего задания на посту руководителя советской разведки в Испании и под которой он лучше всего известен историкам[16].

Орлов сказал Феоктистову, что этот псевдоним присвоил ему лично Сталин. Однако в данном под присягой заявлении Службе иммиграции и натурализации он утверждал, что фамилию Орлов дал ему Максим Литвинов, министр иностранных дел, потому что по пути в Испанию ему нужно было пересечь границу гитлеровской Германии, где его прежняя фамилия была известна немецкому гестапо[17]. Это лишь одно из несоответствий, всплывших на поверхность при анализе истории Орлова. Можно предположить, что он не хотел раскрывать, что знал Сталина лично, и ему было желательно казаться менее значительным, чем он был на самом деле. Хотя между версией, которую он дал американцам, и документами из архивов КГБ имеется немало существенных противоречий, но в данных о его дате рождения и настоящем имени никаких расхождений не отмечается. Он родился в белорусском городе Бобруйске 21 августа 1895 г. в семье Лазаря и Анны Фельдбиных, назвавших своего сына Лейбой. Как видно из его досье, хранящегося в ФБР, у него была сестра, которая стала впоследствии зубным врачом в Москве и умерла в 1918 году[18]. Их отец родился в многодетной семье евреев-ашкенази, переселившейся из Австрии в лесную глубинку европейской части России на изломе XVIII века, незадолго до злополучного похода Наполеона на Москву[19].

Разгром французов сопровождался для растущего еврейского сообщества в России периодом относительной свободы от царских погромов, в течение которого дед Орлова с отцовской стороны создал процветающее лесопромышленное коммерческое предприятие, стал одним из столпов бобруйской синагоги и одним из ее главных благодетелей. В 1885 году он ездил в Палестину с делегацией русских евреев, чтобы купить там землю во время Aliya Rishona — первой волны эмиграции, воодушевленной призывом «Beth Ya'akov lehu venelha» («Дети Иакова, идемте!»). Дедушка Фельдбин вложил большие средства в покупку участка болотистой земли, названного «Врата надежды», в расчете на то, что его можно будет осушить и основать там поселение. В последние годы жизни Орлов с гордостью вспоминал, что его семья внесла свой вклад в создание государства Израиль в виде земельного участка, на котором был построен процветающий город Петах-Тиква[20].

Хотя Орлов рос в последние десятилетия царского правления, его семья сохраняла прочные религиозные устои, несмотря на возобновившиеся погромы и волну антисемитизма. Семьи русских, евреев, надеявшиеся построить лучшую жизнь, сталкивались с преследованиями и подпадали под действие дискриминационных законов, запрещающих религиозным меньшинствам доступ в верхние эшелоны имперской бюрократии, к определенным профессиям и службе в вооруженных силах. Фельдбины передали веру своим детям как нечто большее, чем драгоценное духовное наследие; для Орлова это стало движущей силой в развитии личности и формировании характера. Это позволило ему пережить трудные времена, наставшие после того, как его семья решила остаться в России после неудачной попытки революционного переворота 1905 года, когда тетушки, дядюшки и двоюродные братья и сестры Фельдбиных предпочли присоединиться к массовому исходу в Соединенные Штаты[21].

Среди тех, кто эмигрировал из Бобруйска и достиг положения в Америке были многочисленные кузены, его друзья детства, самыми примечательными из которых были Исаак Рабинович, ставший попечителем нью-йоркского университета Брандиса, и Натан Курник, превратившийся в преуспевающего бизнесмена. Когда впоследствии Орлов оказался в изгнании в Америке, он обнаружил, что родственники, старые друзья, в том числе и его одноклассник Борис Розовский, были готовы оказать ему поддержку.

Розовский вспоминал, что в детстве ребята любили играть с Орловым, пот ому что он был предприимчивым, смекалистым и вообще прирожденным лидером. В первом томе его дела из архивов КГБ имеется портрет Орлова в подростковом возрасте, изготовленный бобруйским фотографом. На нем изображен молодой человек в сюртуке с высоким воротничком, с аккуратно разделенными пробором волосами, полными губами и торчащими ушами. Слегка насмешливое выражение лица и уверенный взгляд дают основания предполагать, что даже в годы ранней юности Орлов не страдал отсутствием самоуверенности. По словам Розовского, он был «одним из лучших учеников в школе», к тому же «весьма неплохим художником». Ближайший друг его мальчишеских лет рассказывал в ФБР, что Орлов был «хорошим гимнастом и прекрасно играл в футбол». Он вспоминал, как Орлов влюбился тогда в его сестру, хотя в социальном плане между их семьями лежала глубокая пропасть: родители Орлова были «довольно бедны», отец был всего-навсего агентом в лесоторговле, тогда как Розовские были богаты и владели несколькими фабриками. Розовский отмечает, однако, что Орловы были «очень религиозны» и что в их доме «не было ни пылинки»[22].

13

Фактически дело Орлова, хранящееся в архиве СВРР, показывает, что те люди, которые были хорошо осведомлены об обстоятельствах бегства Орлова на Запад в 1938 году, никогда не называли его ни предателем, ни перебежчиком. Они использовали для этого русский термин «невозвращенец», что не подразумевает ни государственной измены, ни перехода на другую сторону. В его досье в одном или двух случаях он фактически характеризуется как предатель офицерами сталинского режима, которые были знакомы с его делом лишь поверхностно и имели по идеологическим соображениям весьма предвзятое мнение, присущее непрофессионалам.

14

По словам сотрудников ЦРУ, которые допрашивали Орлова и с которыми консультировался английский автор Гордон Брук-Шеперд, цитировавший их в своем исследовании «The Storm Petrels The First Soviet Defectors», Collins, London, 1977. Авторы консультировались с одним из источников Брук-Шеперда.

15

В целом досье Орлова состоит из девяти томов, включая его личное дело и документы, относящиеся к оперативной работе во Франции, Англии и Испании. Части, касающиеся Филби, Маклейна и Бёрджесса, также относятся к работе Орлова в Лондоне в 1934–1935 годах.

16

Псевдонимы перечислены в досье Орлова из архивов ФБР № 62-1246 FC, Internal Security — R. № 105-22869, ЗСИ, далее: Досье Орлова, СИН, ФБР, № 105-22869, ЗСИ и дело Орлова № 76659, АСВРР.

17

Заявление Александра и Марии Орловых, сделанное под присягой 23 августа 1954 г. г-ну Джозефу Дж. Гаудино, инспектору Службы иммиграции и натурализации (СИН), Нью-Йорк. Досье Орлова, СИН, ФБР, № 105-22869, ЗСИ.

18

Свидетельские показания Исаака Рабиновича. Досье Орлова, СИН, ФБР, № 105-22869, ЗСИ.

19

Досье Орлова, СИН, ФБР, № 105-22869, ЗСИ.

20

Orlov. «Legacy», p. 3.

21

Досье Орлова СИН, ФБР, № 105-22869, ЗСИ.

22

Имя Бориса Розовского было вымарано из рассекреченного отчета об интервью, взятом у него в Нью-Йорке специальным агентом ФБР 10 января 1954 г. Однако его имя сохранилось в записи опроса Орлова Службой иммиграции и натурализации, проведенного 29 июня 1955 г., что, возможно, объясняется тем, что фотокопия в архивах оказалась непропечатанной. Орлов назвал имена своих друзей детских лет, с которыми он контактировал в Нью-Йорке. Розовский был единственным, с кем он контактировал в 1954 году, что точно соответствует данным, содержащимся в докладе ФБР, включая то, что он жил в Бельгии во время побега Орлова в 1938 году, когда, как он вспоминал, он встретил в Антверпене в июле 1938 года еще одного бобруйского одноклассника по фамилий Овцов, который работал инженером-механиком на советском грузовом судне «Свирь», прибыть на борт которого было приказано Орлову Москвой. Розовский рассказал в ФБР, что они были близкими друзьями в Бобруйске, и что, как ему кажется, Орлов, которого он знал под фамилией Фельдбин, родился не в самом городе. Семья Розовского, принадлежащая к классу богатых, поскольку его отец был владельцем нескольких крупных заводов, уехала из России в начале революции. Он рассказал, что не встречался с Орловым с 1917 года, пока тот не позвонил ему, предложив встретиться в вестибюле отеля «Парк Шератон» во второй половине дня 1 января 1954 г. В 1917 году он видел своего друга детских лет в форме старшего лейтенанта, когда они случайно столкнулись с ним у входа в один московский универмаг. Сообщение специального агента ФБР от 2 октября 1954 г. — Директору. Folio 163 «Alexander Orlov», досье ФБР, см. также заявление Орлова под присягой, Служба иммиграции и натурализации, министерство юстиции США, 23 июня 1955 г. Serial 305, р. 16. Досье Орлова, СИН, № 105-22869, ЗСИ.