Роковые иллюзии

Последствия налета на «Аркос» самым непосредственным образом отразились на Орлове. После того как Стэнли Болдуин, британский премьер-министр, объявил о выдворении из страны персонала как торгпредства, так и советского посольства, парижской резидентуре было приказано взять на себя руководство тем, что осталось от советских разведывательных операций в Англии. В своем «Пособии» Орлов писал, что суть проблемы заключалась в том, что практика размещения резидентур ОГПУ в посольствах и связанных с ними торгпредствах превращала их в громоотводы, когда приходила беда и агентов разоблачали. Провал агентурных сетей приводил к тому, что на головы советских дипломатов обрушивались обвинения в неподобающем поведении, а связанные с ними люди из местных компартий получали ярлыки шпионов, маскирующихся под политическую партию.

«Каждый раз, когда разоблачалась шпионская группа, работавшая на СССР, следы вели прямо в советское посольство со всей вытекающей отсюда враждебной шумихой вокруг, — отмечал Орлов в конце 20-х годов. — Советскому правительству было желательно реорганизовать свои разведывательные операции на территории других государств таким образом, чтобы в случае провала агентов следы не вели в советское посольство и чтобы советское правительство получило возможность отрицать любые связи с разоблаченной шпионской группой»[59].

Орлову пришлось самым непосредственным образом столкнуться с этой проблемой, когда в начале 1928 года его направили в Берлин в качестве сотрудника советского торгпредства, которое являлось тогда главной европейской базой растущего аппарата советской внешней разведки.

Глава 3

ДЕЛО «ВОРМА» И НОВЫЙ ПАСПОРТ

Отправляясь к своему новому месту работы в Германии, Александр Орлов был вынужден оставить заболевшую жену в Париже. Мария приехала к нему позднее в качестве секретаря торгпредства, где ее избрали членом партийного комитета[60]. Александр Орлов прибыл в Берлин в январе 1928 года вскоре после своего дня рождения (ему исполнилось 33 года), то есть четыре года спустя после целой серии инспирированных Москвой коммунистических мятежей в Веймарской республике. Возможно, революции и не удалось пустить корни в германском послевоенном эксперименте с демократией, но свобода личности, за которую ратовал веймарский парламент, залегла зеленый свет для коренных перемен в интеллектуальной и сексуальной областях. Бывшая столица проповедовавшего пуританскую мораль германского рейха превратилась в гедонистский центр Европы. Общественное сознание претерпело столь глубокое революционное изменение, что границы дозволенного в драматургии расширились до острой сатиры Бертольда Брехта. Результатом сотрудничества драматурга с композитором Куртом Вайлем стал потрясающий успех «Трехгрошовой оперы», премьера которой состоялась как раз через два месяца после приезда Орлова в Берлин. В ночных кабаре на Кур-фюрстендамм открыто происходили сборища любителей эротики. Кинематограф приятно будоражил нервы зрителей рискованными сценами, и «роковая женщина» Лола в «Голубом ангеле» в исполнении Марлен Дитрих вскоре стала самой знаменитой статьей любовного экспорта этого города.

Человека, прибывшего в Берлин в конце 20-х годов, внешняя сторона жизни города могла ввести в заблуждение. О чем бы ни шла речь — о зажигательном шоу в ночном клубе «Эльдорадо» на Моцартштрассе или о русских дипломатах, работающих в советском торгпредстве на Линденштрассе, — все в этом городе, притягивавшем к себе как магнит гедонистов и шпионов, было не тем, чем казалось на первый взгляд. Сам Орлов, взяв чужое имя, стал частью этого обмана. По паспорту он стал Львом Лазаревичем Фельделем, аккредитованным торговым советником[61]. Настоящей же целью его миссии была совсем не коммерция, а шпионаж, хотя об этом не догадался бы ни один человек, посетивший его офис в Хандельсфертретунг дер Совьет-унион, как называли немцы штаб-квартиру советского торгового представительства. Размещавшееся в монументальном здании, расположенном в квартале от Рейхсбанка и неподалеку от советского посольства на Унтер-ден-Линден, торговое представительство служило внушительным прикрытием для сбора разведывательной информации.

Берлин был шпионской столицей Европы на протяжении всего периода существования Веймарской республики, пока «великая депрессия»[62] не выплеснула на его улицы банды нацистских коричневорубашечников с их сиплыми призывами к Гитлеру восстановить авторитарную власть. Хандельсфертретунг был мозговым центром деятельности советской разведки на континенте. Внушительный размер штаб-квартиры торгпредства был внешним отражением скрытых масштабов конспиративных взаимоотношений, завязавшихся между СССР и Германией после разрыва Веймарской республики с остальной Европой в 1922 году с целью заключения сделки с советским правительством. Рапалльский договор, который был подписан в том году на итальянском приморском курорте, не только утверждал признание де-юре большевистского режима, но и предоставлял ему статус «наибольшего благоприятствования». Распахнутые двери для растущего объема торговли также позволили Советскому Союзу осуществлять разведывательную деятельность под прикрытием; германо-советских торговых компаний, проводящих г законные коммерческие операции. К числу наиболее; видных фирм относились «Deruta Deutsche-Russische Transport Gesellschaft», Германо-Российская нефтяная компания и «Garantie-und-Kredit-Bank fiir den Osten AG».

Это были внешние операции по образцу «Востваг» («West-Oesteuropaeische Warenaustauseh Aktiegesel-lschaft»), берлинской торговой фирмы, основанной в 1921 году братьями Аароном и Абрамом Эренлиба-ми, двумя офицерами военной разведки польского происхождения, которым были выделены средства из фондов Красной Армии для организации компании-прикрытия по адресу Шиффбауердамм, 19[63].

Договор, ознаменовавший эру тесного торгового сотрудничества между Веймарской республикой и СССР, содержал также ряд секретных статей, дававших возможность Германии обойти ограничения, налагаемые Версальским мирным договором для того, чтобы сохранять в демилитаризованном состоянии германские вооруженные силы. Однако в течение десятилетия, предшествовавшего приходу Гитлера к власти, личный состав германского флота, армии и ВВС тайно функционировал и проходил подготовку в России. Работая бок о бок с советскими экспертами, он получил возможность продолжать разработку подводных лодок, самолетов и танков, то есть ту деятельность, которая была особо запрещена положениями того, что многие немцы с возмущением называли «версальским диктатом».

Одной из важнейших обязанностей Орлова в торговой делегации было осуществление контроля за выполнением секретных военных контрактов и договоров о закупках, которые Советский Союз заключил с Германией. В 1929 году его главным подчиненным в этих тайных операциях по торговле военными материалами был Павел Аллилуев, назначение которого на эту должность было санкционировано комиссаром обороны Климентом Ворошиловым. Орлов был в числе небольшой горстки советских старших должностных лиц в Берлине, кому было известно о том, что человек, которого Москва прислала для контроля качества самолетов и двигателей, закупаемых в Германии, был братом второй жены Сталина Надежды Аллилуевой. В те два года, что они проработали вместе в Берлине, Аллилуев стал доверенным лицом и верным другом, от которого Орлов получил немало информации из первых рук о «византийском» образе жизни внутри Кремля. У Аллилуева была там квартира с 1919 года, когда его сестра, темноволосая семнадцатилетняя "красавица, сила воли которой была под стать ее поразительной восточной красоте, вышла замуж за сорокалетнего Сталина. Их неспокойный брак закончится трагически — самоубийством Надежды в 1932 году, через год после возвращения Аллилуева в Москву из Берлина. Впоследствии Орлов узнал непосредственно от Аллилуева, с которым вновь встретился в 1937 году в Париже, что, несмотря на слухи о том, что Сталин застрелил ее в припадке ярости, его сестра на самом деле застрелилась сама, чтобы вырваться из уз ставшего невыносимым брака, после одной особенно бурной ссоры с мужем-тираном[64].

59

Отчет МИ-5 о рейде на помещения Аркоса, предоставленный Государственному департаменту США, 18 июля 1927 г. в посольстве США в Лондоне, 800В, RG 84 NAW.

60

Дело «Ворма» и новый паспорт Информация о Марии Орловой, полученная в ходе допроса Орлова в ЦРУ в 1965 году. Orlov. «Handbook».

61

«History of the Berlin Rezidentura», дело № 3588, т. I, с. 306, ACBPP.

62

Мировой экономический кризис в странах капитализма 1929–1931 гг. (Прим. ред.)

63

David Dallin. «Soviet Espionage», Yale, New Heaven, 1977, pp. 79–88, «The Handels vertretung as Cover». Даллин имел возможность знать об этом, судя по тому, что рассказал Орлов на допросе в ЦРУ в апреле 1965 года. Он сказал, что Даллин «по крайней мере в Берлине был советским агентом», а его офицером-куратором был Базаров. Эмигрировав в США, Даллин стал признанным — и хорошо информированным — авторитетом в области советского шпионажа. По словам Орлова, «это означает, что работа Даллина, а также другие известные случаи из истории советского шпионажа на Западе, возможно, являются частью процесса оценки ущерба, в котором советская служба непосредственно заинтересована». Документ на 13 страницах о Давиде и Лидии Даллин, о которых Орлов дал сведения французам в 1965 году, содержится в материалах его «Пособия».

Подробнее об операциях «Эрнелио/Вестйог» см. Corson and Crowley. «The New KGB», pp. 278–279.

64

Orlov. «Legacy», pp. 129–131 и Alexander Orlov. «The Secret History of Stalin's Crimes», Randon House, New York, 1952, p. 322.