Ненависть в наследство

В зависимости от привычек и воспитания самих ковбоев ночлежка выглядела либо прибранной, либо там царил беспорядок, но часто находился бывший солдат или матрос, который по привычке аккуратно убирал кровать и раскладывал вещи по местам. Постельные принадлежности обычно предоставляли хозяева, но многие кочевавшие с ранчо на ранчо погонщики скота ездили со своими. По большей части это общежитие представляло собой место для ночлега, но зачастую ковбои по-своему старались создать в них какой ни на есть уют.

На большинстве ранчо хозяева и работники ели за одним столом. Разговаривали мало. Еда всегда считалась серьезным занятием. Ковбои перед трапезой старательно умывались, приглаживали волосы и уж потом шли к столу. Еду подавали, а часто и готовили жена и дочери босса. Сытно поев, кто-то отправлялся спать, а кто-то оставался поболтать у загона.

Чем крупнее было ранчо, тем, как правило, большая дистанция сохранялась между хозяином или управляющим и работниками.

Заведенные порядки отличались в зависимости от условий и отношения хозяина и его семьи. Случалось, что на больших ранчо работник ни разу не переступал порог главного дома, да и не стремился к этому. Ковбой имел собственную гордость, он не желал вторгаться в чужую жизнь, но и не позволял, чтобы другие вторгались в его мир. Хотя он и владел всего лишь «конем за десять долларов и седлом за сорок», ему никогда не приходило в голову, что он не на одной доске с остальными, а если что-то заставляло сомневаться, он мог в любой момент оседлать коня и уехать вслед за закатом.

Молодежь есть молодежь, и, несомненно, бывало, что работник женился на хозяйской дочке. Однако и тогда, как теперь, босс искал для своей дочери выгодную партию, и странствующий ковбой не относился к числу возможных претендентов. Если не находилось подходящего парня на соседнем ранчо, всегда не исключалась возможность подыскать его после торгов скотом в Канзас-Сити или Денвере, где отдохнуть вдали от своих ранчо частенько собирались богатые скотоводы. Такой Меккой для них и их семей долгие годы служил отель «Браун-Палас» в Денвере.

РЕГАН С РАНЧО «СЛЭШ БИ»

К заходу солнца Дэн Реган добрался до станции почтовых дилижансов. Быстро заглянул в окно — дома ли девушка. Она возилась на кухне. Он расседлал коня, пучком сена протер спину и бока. Лью Мидоус вышел на крыльцо и стал молча разглядывать парня.

— Не часто здесь появляешься, — наконец многозначительно произнес он.

Дэн Реган, оторвавшись от своего занятия, выпрямился, оставив руку на холке гнедого.

— Не часто, — подтвердил он. — В горах много дел.

Мидоус смотрел на него с любопытством и некоторой опаской. Дэн Реган отстреливал пум на большом ранчо, но в эти края забрел недавно, и о нем мало что было известно. Здесь стало появляться слишком много народу, слишком много пришельцев. Крутых парней с квадратными челюстями и настороженными взглядами. Он их определял по виду, кстати не обещавшему ничего хорошего.

— Встретил кого-нибудь по дороге?

Реган снова принялся чистить гнедого. Он слышал вопрос и теперь его обдумывал.

— Мало кого, — наконец ответил он. — Несколько чужаков.

— И здесь от них не скроешься. Двое сейчас сидят у нас. Барр Фултон и Билл Хефферман.

Дэн Реган хлопнул гнедого по крупу и вытер руки.

— Слыхал о них. Одно время сорили деньгами аж до Уивера.

— Страшно, когда на руках такая дочь, как у меня, — откровенно поделился своими опасениями Мидоус. — Беспокоят меня эти парни.

— Похоже, она сама может постоять за себя, — мягко заметил Дэн.

— Не знаешь Фултона, — посмотрел на него Мидоус. — Ему не писан никакой закон. Да и все они такие. Знают, что у нас происходит. Слухами-то земля полнится.

— Какими слухами? — резко спросил Дэн.

Мидоус пожал плечами.

— Разве не видишь? На этой земле правит ранчо «Слэш Би», всегда правило. Оно устанавливало законы. До Биллингса тут были дикие места, заправляли всем бандиты, делали, что хотели. Потом пришел Кэш Биллингс и навел порядок. Он держал компанию крепких парней, и, если кто-нибудь переступал то, что хозяин считал дозволенным, его убирали или приказывали убираться. Иногда ошибались, но зато держался порядок. Все жили спокойно.

— Теперь эти края обживаются. Есть шериф.

— Чушь! — плюнул с отвращением Мидоус. — Колмер боится собственной тени. На днях в салуне «На перекрестке» Фултон приказал ему убираться, и тот уполз, как побитый щенок.

— А что насчет «Слэш Би»? Потеряло власть?

— К вам в горы многое не доходит. «Слэш Би» уже не то, исчерпало себя. Кэш больной человек, его племянник слабак. Управляющий беспробудно пьет, старые работники разбегаются. Поэтому-то и стекаются сюда волки. Знают, что у этого стада нет вожака. Хотят попользоваться добычей. — Мидоус указал головой на дом. — Фултон и Хефферман швыряют денежки направо и налево. А откуда они у них? От усердия эти лодыри не помрут, лишний раз палец о палец не ударят. А вот почему — продают скот с ранчо. Если бы кто сообщил Кэшу. Он ничего не знает. Сидит как сыч один в своем огромном доме и слышит только то, что ему скажут.

Мидоус направился к дому, а Дэн Реган, отряхиваясь, остался стоять под навесом. Услышанное не явилось для него новостью. Кое-что он знал, но не думал, что дела обстоят так плохо. Может быть, съездить к Кэшу Биллингсу… Нет, не пойдет. Кэш знает, что у него есть охотник на хищников, но не знает, что это Дэн Реган, да и какое это имеет значение?

Для Регана, худощавого парня, одинаково привычного к пешим переходам и езде верхом, лес всегда был как дом родной, он разбирался в следах, хорошо знал скот и повадки пум. Последних он перебил немало.

Направившись к дому, он вошел в большую столовую, где кормили пассажиров почтовых дилижансов и случайных проезжих. За столом сидел какой-то толстомордый коммивояжер да те двое, о которых говорил Мидоус.

Барр Фултон, тощий, как щепка, одного с Дэном роста, казался поуже в плечах. Хефферман, напротив, здоровенный, плечистый, с набрякшими веками на широкой, почти плоской, красной роже. Словом, выглядел таким грубым и бесцеремонным, каким его представлял по разговорам Дэн. Никто из присутствовавших не поднял головы, когда появился охотник. Им было наплевать. Они ухватили удачу за хвост и держались весьма уверенно.

Дэну Регану уже доводилось быть свидетелем того, как крупные ранчо утрачивали власть. Видел он, и как такие волки по кускам безнаказанно растаскивали стада, про себя насмехаясь над некогда могучими, а теперь бессильными хозяевами. Как правило, больше всего страдали при этом стада.

Он уселся на скамью в стороне от остальных. Спустя минуту вошла Дженни Мидоус и принесла ему ужин. Их взгляды на мгновение встретились. Дженни, чуть покраснев, поспешно отвернулась.

Прошел месяц с того дня, когда она увидела его впервые, но образ его запечатлелся в ее душе в малейших деталях. Она помнила худощавое энергичное лицо, вьющиеся за ушами черные волосы, обтянутые рубашкой широкие плечи.

Поставив еду на стол, неуверенно спросила:

— Кофе?

— С молоком, если есть. В горах его не бывает.

При этих словах Хефферман презрительно посмотрел на Дэна.

— Слышишь, — толкнул он Фултона, — молочка просит.

— Он из «Слэш Би», — захохотал тот. — Сдается, они все там нынче сосут молочко!

Реган почувствовал, как запылали уши, а в груди закипала недобрая злость. Не поднимая глаз, он продолжал есть. Стоявший в дверях Мидоус слышал, что сказал Фултон. Сев напротив Регана, налил ему кофе.

— Мидоус, — обратился к нему Фултон, — добываешь говядину с ранчо? Она здесь самая лучшая, и я слыхал, что можно достать по дешевке.

— Я держу свой скот, — холодно ответил тот.

Мидоус — угрюмый, седой, худощавый мужчина — не любил ссор, но обладал непоколебимым чувством справедливости и ради нее был готов стоять до последнего. Под сенью крепкого ранчеро он чувствовал себя в безопасности.