Страница 5 из 45
— К кому тут посоветуешь? Время такое, что никому верить нельзя. Разве только самому себе. Если не брезгуете, пойдемте ко мне, в котельную. Там хоть и тесно и пыльно, но зато можно спокойно отдохнуть. Вы люди приезжие, а петлюровцы и белогвардейцы везде шныряют, того и жди, нарветесь.
Я спросил, как его имя и отчество.
— А зовите меня Грицко, — отвечал рабочий. Мы разговорились, он не скрывал своей симпатии к Советской власти, к большевикам.
Прожили мы у Грицко несколько дней, кое-что осторожно выведали у него и у местных жителей. Славным он оказался человеком. И хотя мы ничем не выдавали себя, но нутром парень чувствовал — свои, и не таился от нас.
Пришло время ехать в Киев. Мы решили остановиться в скромной гостинице недалеко от вокзала. Разговорились со швейцаром. Узнав, что он с Полтавщины, Кушнарев прикинулся его земляком и осторожно намекнул, что нам было бы желательно не прописываться в гостинице, так как возраст у нас призывной, а тут в Киеве проводится всеобщая мобилизация. За 25 рублей в сутки швейцар согласился устроить нас в гостинице, конечно без прописки и даже с «ручательством за неприкосновенность».
Оставив Кушнарева с чемоданом, я направился к Михаилу. Тот свое обещание выполнил как нельзя лучше. Я сердечно поблагодарил его. Обнялись мы на прощание, и я ушел ночевать в гостиницу. Среди ночи нас разбудил стук в дверь. Мы схватились за оружие. Потом слышим испуганный шепот швейцара:
— Скорее, скорее! Собирайтесь! Идите за мной! Проверка документов.
Открываем дверь, швейцар хватает нас за руки и куда-то тащит. Провел он нас через узкий коридор в один из номеров, где уже побывали проверяющие. Мы просидели там целый час, настороженно прислушиваясь к шуму в коридоре и соседних номерах.
Потом пришел швейцар и вполголоса объявил:
— Можете идти опять в свой номер. Спокойной ночи…
Утром отправились мы в обратный путь. Но на станции Ворожба, где мы провели несколько дней у кочегара Грицко, решили опять задержаться. Здесь скопились значительные силы петлюровцев и белогвардейцев. Шла перегруппировка частей противника. Мы решили уточнить обстановку.
Грицко радушно принял нас и предложил располагаться в его каморке как дома. Разговорились мы с ним и почувствовали, что это — свой человек и не только не выдаст, но еще и поможет, чем только сумеет. Мы дали ему несколько поручений, которые он охотно и быстро выполнил. А потом помог нам найти подводу, на которой мы должны были перебраться через линию фронта.
Благополучно миновав опасные места, мы сели на поезд и приехали в Курск, где находились в это время ЦК партии Украины, временное правительство республики и штаб Украинского фронта.
Я и Кушнарев сделали обстоятельный доклад командующему Украинским фронтом Антонову-Овсеенко о том, что узнали в тылу противника, передали собранные сведения. Тот сразу же принялся знакомиться с материалами, задавая нам вопросы о положении дел на транспорте, о настроениях населения. Затем он предложил зайти к секретарю ЦК партии Украины товарищу Артему и рассказать ему о том, что видели и слышали в Харькове, Киеве и других городах и селах, захваченных немцами и белогвардейцами. Артем подробно расспрашивал нас, быстро записывая данные в книжечку, а потом в свою очередь посоветовал нам встретиться с представителем РОСТа и проинформировать его.
На следующий день Антонов-Овсеенко дал нам новое поручение. Слух о готовящемся наступлении Красной Армии донесся до вражеского лагеря. К пограничной линии стягивались крупные силы. Целые полки перебрасывались с других участков. Нужно было срочно проверить имеющиеся сведения о численности и расположении войск противника.
И вот мы с Кушнаревым снова в Харькове. Настроение в городе тревожное. Там уже вовсю орудуют петлюровцы.
В газете «Южный край» мы прочитали объявление о том, что завтра в здании городской управы в зале заседаний состоится экстренное совещание всех «социалистических» партий. «А ведь нужно попасть и нам на это совещание, — думаем мы с Кушнаревым, — но как? Никаких пропусков у нас нет. Пустят ли туда?»
Мы решили рискнуть.
В назначенное время идем по указанному в газете адресу — на Николаевскую площадь. Я обращаюсь к стоящему у дверей здания городской управы человеку, проверяющему документы и пропуска:
— А представителю Центра можно пройти?
Проверяющий распахивает дверь и говорит: «Пожалуйста, пожалуйста», не потребовав никаких документов. Я тут же заявляю:
— Со мной идет вот этот господин, вы пропустите и его.
В зале заседания уже собралось более двухсот человек. На повестке дня совещания — один вопрос: с кем идти меньшевикам, эсерам и другим партиям? С большевиками или против них?
Совещание проходило бурно, много было разных выступлений и предложений. Но в конце концов приняли решение: «Идти против большевиков».
Мы возвращаемся в гостиницу «Ривьера», где всегда останавливались. Там швейцар и одна из горничных, Лиза, были наши люди. Утром — мы только-только поднялись — прибегает к нам очень встревоженная Лиза и сообщает, что сейчас в гостиницу приходили два офицера, как видно из петлюровской контрразведки.
— Спрашивали о вас. Скорее уезжайте отсюда, иначе будете в их руках!
Мы с Кушнаревым сразу схватили пальто, чемоданы и на первом попавшемся извозчике — на вокзал. Сели на первый поезд. Уже в дороге узнали, что он пойдет через станцию Ворожба. Отъехали мы от Харькова километров 50. Сидим и думаем, как лучше выполнить задание — собрать по всей пограничной зоне нужные сведения о военных силах противника. Самим заняться этим делом было бы слишком неосторожно. Могут схватить.
Я предлагаю Аркадию Борисовичу:
— Давай поедем снова в Ворожбу, попросим Грицко, пусть возьмет себе на два-три дня отпуск и проедет по тем населенным пунктам, где имеются воинские части. На железнодорожных же станциях мы сами будем вести разведку. У крестьян и солдат получим нужные сведения.
Все удалось, как было задумано. И Грицко не подвел, разузнал все, что нужно было. Горячо благодарили мы молодого рабочего. А он стоял смущенный, растроганный — только крепко жал нам руки, то одному, то другому…
Добытые нами сведения оказались как нельзя более кстати. Антонов-Овсеенко вместе с начальником штаба Кассером разработали новый план действия наших частей. Была сделана перегруппировка, особенно большие силы были сосредоточены для наступления в районе станции Ворожба.
Это была наша последняя поездка за «кордон». Я был назначен начальником войсковой разведки при штабе фронта, а Кушнарев — моим помощником. Спустя некоторое время меня перевели начальником контрразведки фронта. (В то время армейская контрразведка выполняла те же функции, что позднее — особые отделы ВЧК.) Кушнарева же назначили вместо меня начальником войсковой разведки.
3 января 1919 года вечером мы прибыли в освобожденный нашими войсками Харьков. Сразу вспомнили верных друзей, которые, рискуя своей жизнью, оказали услугу Красной Армии в ее успешном наступлении. Где-то сейчас Семен Яковлевич Тишков? Утром решил пойти в Харьковский губревком разузнать о нем. Смотрю, а мне навстречу сам Семен Яковлевич шествует, он же — председатель Харьковского губревкома. Ну, конечно, обнялись, расцеловались, поговорили по душам. Рады были, что встретились в освобожденном советском Харькове.
Потом пошли мы с Кушнаревым в гостиницу «Ривьера» повидать швейцара и горничную Лизу, которые спасли нас от рук петлюровской контрразведки. Они нам рассказали, что, как только мы покинули гостиницу, нагрянул конный отряд атамана Балбачана. Оцепили здание. Офицеры контрразведки ринулись по номерам. Долго искали нас, все перерыли. Не могли понять, куда мы спрятались. Разъяренные, так и ушли ни с чем…
Мы горячо поблагодарили своих спасителей.
После занятия Харькова была создана специальная группа войск для наступления на Киев. 5 февраля 1919 года наши войска заняли Киев. Эта группа войск впоследствии была переименована в 1-ю Украинскую красную армию. Я был назначен начальником особого отдела ВЧК в этой армии.