Страница 33 из 36
В свое время Хупер поддерживал тесные связи с Ньив-Парклаан, и Ван Каутрик сумел разыскать его в Роттердаме и организовать встречу с Протце. К этому моменту в германской контрразведывательной группе в Голландии произошла передислокация. Протце оставался в Вассенааре, но был в опасности со стороны сержанта Фринтена и, возможно, со стороны Ван Каутрика.
Широкомасштабная контрразведывательная операция против англичан в Гааге была поручена гамбургскому отделению секции IIIФ, и еще три года назад капитан фон Фельдманн дал ей старт. Теперь, в 1938 году, когда работа была в полном разгаре, Фельдманну прислали помощника, плотного розовощекого капитана средних лет, с поблескивающими голубыми глазами и неизменной язвительной улыбкой на губах. Его звали Герман Й. Гискес.
Новичок прибыл из огромного резерва бывших армейских офицеров, брошенных на произвол судьбы в соответствии с Версальским договором и зарабатывающих на жизнь на гражданке чем удастся. Гискес занимался виноделием в Рейнской области, но в 1937 году вернулся в армию и был назначен в абвер, поскольку его сочли достаточно хитрым и изворотливым для такой работы. В секции IIIФ он стал заместителем фон Фельдманна. Когда весной 1939 года его начальника на три месяца откомандировали в Португалию для создания там резидентуры в целях подготовки к предстоящей войне, капитан Раскес стал ответственным за незаконченное дело британской агентуры в Гааге.
Связь с Хупером Протце передал Фельдманну, а затем она перешла по наследству к Гискесу. Поскольку она была наиболее ценным приобретением абвера в Голландии, Гискес специально прибыл в Роттердам для знакомства с агентом. Эта явка стала самой важной в его контрразведывательной деятельности.
Обозленный на своих прежних хозяев и вдохновляемый щедрым вознаграждением немцев, Хупер без колебаний предал англичан, доказав, как прав был полковник Дэнси, желая в свое время ликвидировать его. Конечно, Хупер несколько лет не поддерживал связи со своим бюро, но запомнил множество секретов, представлявших большой интерес для Гискеса. Вскоре, однако, наступил день, когда у Хупера за душой ничего не осталось, и он решил заняться подтасовками и переделками старых историй, выдаваемых им за новые сведения. Гискес, несмотря на свою изящную внешность, был способен действовать жестко, когда этого требовали обстоятельства. Однажды подловив Хупера на фальсификации, он решил надавить на него, уверенный, что тот еще хранит в памяти немало ценных тайн, приберегая их на всякий случай.
Развязка наступила в апреле 1939 года, когда Гискес заявил агенту, что Хупер может убираться к черту со своими фальшивками. Испугавшись потери прибыльного местечка, Хупер зашел со своей козырной карты. Он сдал немцам лучшего британского агента в Германии, стоившего больше, чем все, которых в свое время выдал Ван Каутрик.
Еще в 1919 году британская секретная служба завербовала в Гамбурге демобилизованного флотского офицера, оставшегося после войны без работы и без средств к существованию. С их помощью он организовал в Киле процветающую частную инженерно-консультационную фирму, работавшую главным образом на ВМФ. Он знал все секреты строящихся военно-морских сил Германии, тем более что многие из них представляли собой внедренные им изобретения. Используя свое уникальное ключевое положение, он мог в одиночку обеспечивать англичан информацией о всем германском ВМФ.
Англичане называли его «доктор К.» и окружили строжайшей конспирацией. Хупер знал о нем и о его работе все и спросил у Гискеса, сколько будет стоить такая информация. Гискес, осознав ее важность, пообещал ему 10 тысяч гульденов в английской валюте: пять – когда Хупер раскроет его настоящее имя – и остальные пять – немедленно после ареста шпиона.
– Его настоящее имя Отто Крюгер, – сказал Хупер, укладывая в карман задаток. – Они называли его «доктор Крюгер». Он живет в Годесберге, неподалеку от Бонна, но приезжает в Голландию для явок с английским резидентом, останавливаясь либо в отеле «Амстел» в Амстердаме, либо в «Дез-Индес» в Гааге.
Когда Гискес сообщил об этом Протце, старый профессионал был потрясен. Он знал Крюгера по совместной службе на флоте еще на Северной военно-морской базе. Значит, целых двадцать лет бывший сослуживец вел двойную жизнь. Дело его процветало, он стал богатым и респектабельным. В тридцатых годах он достиг пика положения в своей послевоенной профессии – был избран в совет директоров федерации германских промышленников, а один из немецких технических институтов присвоил ему почетную степень доктора технических наук.
И все это время он был английским шпионом!
Его связь с СИС тщательно маскировалась. Будучи способным инженером, он сделал ряд ценных изобретений в области военно-морского дела, запатентовал их и уступил права на использование нескольким английским и голландским фирмам. Значительные суммы, которые англичане платили Крюгеру, перечислялись под видом платежей за использование патентов. Таким образом, это был совершенно легальный доход, и гонорары за шпионскую деятельность он открыто использовал для оплаты своих счетов наряду с другими законно полученными средствами.
Доктор Крюгер был взят под негласное наблюдение, в конторе и дома установили микрофоны, прослушивались телефонные разговоры, перлюстрировалась переписка, тщательно изучалась его частная жизнь. Но никаких улик или компрометирующих сведений обнаружить не удалось. Он вел обычный для его круга образ жизни – не пьянствовал, не играл в карты, не имел любовниц, не употреблял наркотики. Все поступления в его банки были объяснимы, и он не имел никаких скрытых источников доходов.
В конце июня после посещения работавших на полную мощность верфей «Блом унд Фосс» в Гамбурге и визита на расположенную там же военно-морскую базу Крюгер отправился в свою обычную деловую поездку в Голландию. Наступил момент истины, поскольку, как сообщил Гискесу Хупер, именно во время этих поездок респектабельный господин превращался в шпиона. Гискес разместил своих агентов в «Амстеле» и в «Дез-Индес» и установил постоянную слежку на весь период пребывания Крюгера в Голландии. На сей раз подозреваемый прибыл в Гаагу, остановился в своем отеле и оставался в номере, где весь день печатал на машинке. Один из агентов Раскеса, официант, приносивший в номер обед, видел на полу разбросанные листы бумаги с машинописным текстом, но на столе не было никаких рукописных заметок. Крюгер хранил все в памяти, все сокровенные тайны германского ВМФ, и, приезжая в Голландию, переносил их на бумагу для передачи своим нанимателям.
В семь часов вечера, надев смокинг, он вышел из отеля, остановил проезжавшее такси и отправился в яванский ресторанчик, известный своими рисовыми блюдами, где ужинал с какой-то пожилой четой. В половине десятого он отправился на машине на виллу в приморском курортном городке Схевенинген.
Обыск, произведенный в его номере в отсутствие постояльца, не дал никаких улик. Пожилой мужчина, с которым он ужинал, оказался его деловым партнером, и ничего подозрительного за время ужина приставленный к нему филер не обнаружил. В Схевенингене видели, как он вошел в дом, а затем вскоре после полуночи покинул виллу и отправился прямиком в отель.
За исключением нескольких часов, что он провел на вилле, в его поведении ничто не вызывало подозрений. Сведения о владельце виллы также не давали никаких данных, позволяющих судить о его причастности к шпионажу. Говорил ли правду Хупер, указав на Крюгера? Капитан Гискес уже стал опасаться, что зря потратил 5 тысяч гульденов.
Но поездка в Схевенинген оставалась непонятной. Вилла принадлежала Аугусту де Фремери – весьма загадочному бельгийцу, имеющему независимое состояние. О нем не удавалось узнать ничего, пока на следующее утро Протце не спросил Ван Каутрика:
– Имя Аугуст де Фремери о чем-нибудь говорит вам?
– Конечно, – сразу же ответил голландец. – Это настоящее имя Яна, капитана Хендрикса.
Хендрикс был заместителем английского резидента, работавшего в отделе паспортного контроля на Ньив-Парклаан.