Мустанг

Прочитать следы не удалось, поняли только, что кто-то напал из-за холма. Лошади, впряженные в повозку, испугались и понесли. Произошла перестрелка — мы нашли гильзы, отметину от пули на стволе дерева и землю, взбитую копытами нескольких лошадей.

— Могу спорить, Флинча они не поймали, — прокомментировал Мимс. — Судя по твоим рассказам, метис не такой простак.

Время подошло к полудню. Не слышалось ни единого постороннего звука. Небо стало еще темнее из-за маслянистого дыма, поднимающегося от пожара в каньоне. Мы держались низин, готовые ко всяким неожиданностям. Я догадывался о состоянии Мимса, потому что сам устал до смерти. Казалось, что мы скакали и убегали целую вечность. Все бы отдал за несколько дней отдыха с трехразовым питанием. Хотелось кофе и еды, приготовленной на кухне, а не впопыхах на костре. Мы поднялись на восточный склон Кроличьих Ушей и снова достигли ручья, когда потянуло дымком костра. Где-то рядом нас подстерегала беда. От тех парней, что нам противостояли, кроме неприятностей, ждать нечего. И с ними была женщина, а может и две. Больше всего меня беспокоили именно эти женщины. Можно предположить, что на уме у мужчины, но никогда — что у женщины.

Один старый бандит как-то сказал мне: «Остерегайся женщины. Никогда не знаешь, что она сделает — то ли завизжит, то ли упадет в обморок, то ли пальнет из револьвера».

И они были там. Когда мы подъехали к лагерю, обе сидели у костра, глядя друг на друга.

Джекоб Лумис расположился на камне лицом в нашу сторону, у ног его лежала скатка одеял. Здесь был и Нобл Бишоп, спокойный, с острыми, ничего не упускающими глазами. И Фрайер… Я Считал, что он погиб в каньоне вместе со всеми, но вот он передо мной, огромный, как медведь гризли, и раза в два уродливее. Рядом с ним сидел мексиканец.

Флинча тут не оказалось, и это настораживало.

Когда мы выехали из-за деревьев, в глазах Лумиса появился нехороший блеск. Бишоп взглянул на меня, но не пошевелился. Мы с ним понимали друг друга без слов. Оба имели репутацию ганфайтеров, оба сознавали, что если дело дойдет до перестрелки, кто-то сильно пострадает. Никто из нас этого не хотел, но события могли заставить.

Я не вникал, что за разборка происходила перед нашим появлением, однако догадался, что ее надо остановить.

— Пенелопа, — сказал я, — все кончено. Мы отправляемся в Санта-Фе.

Бишоп повернулся ко мне.

— Что там случилось?

— Земля в том каньоне, должно быть, пропитана нефтью, выходит и газ. Поскольку он тяжелее воздуха, то скапливался на поверхности в низинах. Мы с Гарри ехали по краю обрыва, а кто-то — не знаю кто — выстрелил. Вы же знаете, как плохо сгорает черный порох. Когда пламя вырвалось из дула, весь каньон взлетел к небесам. У тех ребят, что оказались в каньоне, не было ни единого шанса спастись.

— Были мы там, — сказал Бишоп, — видели опаленные скалы и факел, бьющий из дырки в земле.

— Сколько, по-твоему, он будет гореть? — спросил Фрайер.

— Откуда я знаю? Может, несколько лет. Он будет гореть, пока есть чему гореть.

— А как насчет золота? — требовательно спросил Ральф.

Я пожал плечами.

— Похоже, его уже никто не получит.

— Если только его не выкопали перед тем, как занялось пламя, — глядя мне в глаза, произнесла Сильвия.

— Может и так, — согласился я. — Однако мне показалось, что все ваши парни умерли одновременно. Не думаю, чтобы кто-нибудь выбрался из каньона живым.

— Я говорю не о них, а о тебе.

С минуту все молчали, а Пенелопа смотрела на меня глазами, в которых светилось множество вопросов. Я надеялся, что она не собиралась задавать их при всех.

— Ну, если бы у меня было это золото, — сказал я улыбаясь, — меня бы встретили сейчас на полдороге к Денверу и не стал бы я тратить время на разговоры с вами, ребята.

— Я бы тоже, — сказал Фрайер. — Зачем ему возвращаться?

— За ней, — сказала Сильвия. — Ты разве не видишь, что он в нее влюблен?

Все посмотрели на меня, а я, стараясь не глядеть на Пенелопу, пожал плечами и ответил:

— Ты, Сильвия, смеешься. С такими деньгами никакому уроду нет смысла бегать за женщинами, ему надо их остерегаться. Да с этим золотом, добравшись до Денвера, я бы каждое утро вычесывал их из волос. Пенелопа, конечно, хорошая девушка. Мы обещали проводить ее до Санта-Фе. Мимс ее родственник. Вот и приехали.

Произнося свою речь, я старался понять, чего от них можно ждать. Фрайер поверил легко, мексиканец тоже. Бишоп… Этот еще не пришел ни к какому решению, он раздумывал. Сильвия и Лумис были так испорчены, что не верили никому и подозревали всех. Я знал, что Сильвия, если найдет способ нас прикончить, ни за что не позволит нам уехать подобру-поздорову. Я также знал, что Джекоб Лумис хотел овладеть Пенелопой, с деньгами или без них. Овладеть прямо здесь, в холмах, и чтобы никто не стал этому свидетелем. Я почти физически ощущал его желание и его жестокость.

В тот момент я решил, если мы быстренько отсюда не уберемся, то Сильвия и Ральф, а возможно Лумис, обязательно начнут какую-нибудь заварушку.

— Садитесь в седло, Пенелопа, — сказал я. — Мы уезжаем.

Все это время я незаметно оглядывался, стараясь оценить обстановку.

Берег ручья в этом месте был низким, и лишь слегка приподнимался к роще, на поляне которой находился лагерь. Неподалеку лежало несколько крупных валунов. Часть их лошадей стояла слева сзади под деревьями. Лошадь Пенелопы, которую одолжил ей Мимс, паслась рядом с парой, тянувшей повозку. Упряжь с них сняли, а взамен надели индейского типа уздечки, явно сделанные Флинчем.

— Она никуда не поедет, — заявила Сильвия, — у нас семейные проблемы, и мы решим их здесь.

Бишоп молчал. Хотел бы я знать, что он надумал, но Бишоп просто слушал и ждал.

— У нас нет причин для споров, семейных или не семейных, — сказал я. — Вы с Ральфом можете отправляться своей дорогой, а она поедет своей.

— Мы нашли Эндрю, — выкрикнул Ральф.

«Ну, началось!» — подумал я и сказал:

— Ты ранил меня, Ральф, а Эндрю хотел добить. Однако у него не получилось.

— По-моему, золото у вас, — рассуждал Лумис. — Иначе вы не стремились бы так быстро уехать.

Я пожал плечами.

— К чему зря тратить время? Представление закончилось.

Внезапно Сильвия пошла на попятную.

— Ладно. Давайте помиримся и забудем наши распри. Мы как раз собирались ужинать. Садитесь, я налью кофе.

Мне надоела вся эта игра.

— У тебя отвратительный кофе, Сильвия. Слишком крепкий, на мой вкус. Пенелопа, забирайте свою лошадь. Мы уезжаем. Немедленно.

Пенелопа встала и направилась к лошадям, и тут на нее прыгнула Сильвия. Я застыл, понимая, стоит мне кинуться на помощь, как в меня тут же кто-нибудь выстрелит.

Однако Пенелопа не собиралась сдаваться. Сильвия попыталась вцепиться ей в волосы обеими руками, но Пен увернулась. И от всей души влепила ей несколько тумаков.

Я не верил своим глазам. Похоже, никогда не научусь разбираться в женщинах. Передо мной была девушка, казавшаяся такой слабой и такой беззащитной, но сейчас она нуждалась в защите не больше, чем разъяренная пума. Сильвия подскочила к ней с поднятыми руками, и Пенелопа двумя кулаками ударила ее в солнечное сплетение. Когда Сильвия, опустив руки, хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, Пен дала ей крепкую пощечину, прозвеневшую как револьверный выстрел. Затем поймала поводья и вскочила в седло.

— Остановите ее! — завопил Лумис. — Бишоп, остановите ее или дайте мне ружье, я сделаю это сам.

Бишоп не пошевелился. Лишь взглянул на Лумиса и сказал:

— Будь доволен, старик, что у тебя нет оружия. Нолан Сэкетт убил бы тебя.

Мы выехали из лагеря и опять двинулись на запад. Однако спокойствия в душе я не ощущал. Нобл Бишоп наверняка хотел получить золото и едва ли поверил моим россказням. Единственное, в чем я убедился, — он не хотел затевать поединок в лагере у ручья. Там было слишком много народу и слишком много оружия. Если бы один из нас и выжил, победа оказалась бы делом случая, а не мастерства. Слишком велик шанс, что тебя прикончит шальная пуля.