Сны суккуба

Я тут же опомнилась и изо всех сил принялась вырываться. Сил не хватило, удалось только прервать поцелуй. Сет немедленно двинулся ниже, начал целовать меня в шею. Поток энергии не прекратился.

— Сет... Сет! Цель достигнута. Мы узнали, как далеко можем зайти.

Он бросил на меня пылкий взгляд.

— Джорджина, пожалуйста... мы так близко... еще...

Мы и впрямь были близко. Чересчур.

— Нет. — Я уперлась руками ему в грудь. — Сет, отпусти...

Толкнула что было сил.

— Отпусти!

Вырвалась наконец, отошла, пошатываясь, в сторону, схватилась за буфет, чтобы не упасть. Поток энергии резко оборвался.

Сет потянулся поддержать меня, но я уклонилась.

— Ты... в порядке? — спросил он.

— Я-то да, — ответила я, тяжело дыша. — А вот ты — нет. Я забрала у тебя немного... энергии.

— Немного — это ерунда.

— Не для меня, — сказала я, по-прежнему держась на расстоянии.

— Это не твоя энергия, — возразил он, глядя на меня все такими же горящими, жадными глазами. — Моя. И на мой взгляд, дело того стоило.

Он шагнул ко мне.

— Даже если бы я отдал больше.

Я вытянула руку перед собой.

— Перестань. Не подходи. Я тебе не доверяю.

В глазах его появилось ошеломление.

— Не доверяешь? Мне? Вот уж не думал услышать от тебя такое.

— Я не то имела в виду. Вернее... не знаю. Я не думаю, конечно, что ты способен меня изнасиловать, но... ты умеешь убедить. И в последнее время сам на себя не похож. С тех пор, как тебя ранили. Готов... на риск. Словно у тебя кризис среднего возраста.

— У меня жизненный кризис, Фетида. Не хочу, подобно некоторым, понять на смертном одре, что так ничего путного и не сделал. Неужели не понимаешь? Мэдди ты подбиваешь на авантюрные шаги, а меня пытаешься от всего оградить.

— Это... совсем другое.

— То есть? — спросил он. — Почему ей рисковать можно, а мне нельзя?

— Потому что между скалолазанием и сексом, из-за которого теряешь несколько лет жизни, — большая разница. Что с тобой происходит? Ты же сам говорил, что секс между нами — не главное.

— Так и есть, — сказал он твердо. — Именно так. Я люблю тебя... за многое другое. Люблю сильней, чем могу описать. Но не хочу умереть, так с тобой и не побыв. Не побыв по-настоящему.

Я изумилась. Сет не шутил. Но разве мог он всерьез желать того, что только приблизит его смерть?

— Ты просто давно не занимался сексом, вот и все, — сказала я. — Перевозбудился, поэтому плохо сейчас соображаешь.

— Перевозбудился, — кивнул он. — Из-за тебя. Женщины, которую люблю.

И подошел ко мне еще ближе, но прикасаться не стал.

— Я хочу тебя, Джорджина. Так сильно, что это меня убивает. И знаю, что ты хочешь меня тоже. Чего же мы боимся? Да, я пострадаю, но если мы оставим все как есть... и так и не узнаем...

Он покачал головой, вздохнул.

— Пожалуйста, Джорджина. Всего один раз. Давай побудем вместе — по-настоящему вместе.

Я сглотнула комок в горле. Он был такой милый. Притягательный. Слова его звучали так убедительно, так разумно... Я готова была поверить, что все это пустяки, ничего страшного не произойдет, если я позволю случиться тому, о чем он просит. Смотрела ему в глаза, саму себя убеждая в его правоте, вспоминая слова Картера и других своих друзей. Выбор — за Сетом, мне не о чем беспокоиться...

Но на самом деле было о чем.

— Нет, — сказала я. — Не могу. Пожалуйста, Сет... не надо этого делать. Не смотри на меня так. Я тоже тебя люблю... очень, очень люблю. Но это невозможно. Поверь, тебе просто нужен секс. Найди кого-нибудь. Кого угодно. Все равно. Я не расстроюсь. Главное — чтобы ты пришел в себя.

— Расстроишься, — ответил он с жутким спокойствием. — Что бы ты ни говорила... расстроишься.

— Нет, если это тебя защитит.

— Меня защищать не надо.

— Надо, будь оно проклято! — закричала я.

Подалась к нему, стукнула кулаками по груди, не в силах больше сдерживать чувства.

— Ты не понимаешь? Я должна тебя защищать. Если с тобой случится что-то... случится по моей вине — это меня убьет. Это. Меня. Убьет. Я не переживу. Не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Это меня убьет!

Я умолкла. Мы встретились глазами.

Сет ничего не ответил. Он просто смотрел на меня. И я поняла, о чем он думает. Поскольку сама думала о том же. Только что я подтвердила сказанное Хью. Признала справедливым беспокойство Сета. Страдать предстояло не ему. Мне.

Он осторожно взял меня за руки, отвел их от своей груди. Попятился, поднял вещи с пола, начал одеваться. Я, оцепенев, осталась на месте.

— Сет, — выдавила я. — Я не то хотела сказать.

— Все в порядке, Фетида. — Не глядя на меня, он застегнул брюки. — Я понимаю. Прости. Прости мою настойчивость.

— Нет-нет, я...

— Все в порядке, — повторил он.

Голосом безучастным. Ровным. Неестественно спокойным.

— Правда. Просто... мне нужно уйти. Думаю, так будет лучше для нас обоих. Видит Бог, у тебя хватает забот и без меня.

К глазам моим подступили слезы.

— Я не хотела...

— Знаю, — сказал он.

Одернул на себе тенниску, взглянул на меня наконец.

— Но мне и вправду... надо уйти. Поговорим как-нибудь... позже.

Он поднял руку, словно собираясь коснуться моей щеки, но тут же опустил ее. Вздохнул, попрощался и ушел.

Я какое-то время еще стояла, не в силах пошевелиться. Сердце будто облили кислотой, так оно ныло и горело. Потом оцепенение отпустило. Колени подогнулись, я осела на пол. По-прежнему нагая, не чувствуя холода, подтянула колени, уткнулась в них лицом. Что я наделала?.. Часть меня требовала бежать за ним, умолять вернуться, сказать, что мы займемся любовью и все будет, как он захочет. Другая — гордость и благоразумие — удерживала на месте.

Та самая часть, что не позволила мне пойти за Эндрю в тот день, когда мы поссорились из-за черной чумы. Я отпустила его и старательно избегала встречи после этого. Когда чума добралась-таки до городка, епископ мой уехал одним из первых. А с ним — и я, и все остальные домочадцы. Спрятаться от болезни на самом деле было негде — точно как в «Маске красной смерти». И все же некоторые места были безопасней других. Епископ, выбирая лучшие, выжил.

Прошло несколько месяцев, я окончательно устала от Джеффри и решила, что пора двигаться дальше. Получила разрешение от архидемона переехать во Флоренцию, выбралась тайком однажды ночью из дому и отправилась в долгое путешествие. Городок, в котором мы жили прежде, лежал по дороге. Я оказалась там через неделю.

Зачумленную местность современные люди представляют себе не совсем верно. Груды мертвых тел на улицах... Так было далеко не всегда. Европа пережила в конечном итоге черную чуму, цивилизация не погибла. Земля возделывалась, строились дома, рождались дети.

Городок казался просто тише и унылее, чем в былые времена. Заглянув в церковь, Эндрю я там не увидела, и старик, копавшийся в церковном саду, сказал, что он отправился в квартал бедняков, навестить кого-то из прихожан. Там я его и нашла, в доме пивовара. Маленьком, тесном и грязном. Где ютилось большое семейство — сам пивовар с женой и восемью детьми и двое его братьев. Больны были все, кроме жены, которой Эндрю и помогал за ними ухаживать.

— Сесили? — спросил он изумленно, стоя на коленях у кровати мальчика-подростка.

Сердце мое затрепетало от радости и облегчения. Жив. Остался, боролся с болезнью и победил.

Я опустилась на колени рядом с ним. Жена пивовара, поившая маленькую дочку, смущенно на меня покосилась. Пусть не в шелках и бархате, к их сословию я все же не принадлежала, и как обходиться со мной, ей было непонятно.

— Вы живы, — сказала я. — Я так беспокоилась. Боялась, что не увижу вас больше.

Он одарил меня прежней мягкой улыбкой, и я увидела, что морщинок вокруг глаз у него прибавилось. Ответил:

— Богу пока не угодно было нас разлучить.