Кэтлоу

Есть двое, которые будут стоять до конца. Старик Мерридью, например. С ним можно в огонь и воду, но у него нет той смекалки, которая необходима. Мне нужен тот, кто способен мгновенно отреагировать на изменение обстановки, может подстраховать меня, а то и заменить. Вот ты — это то, что надо!

Девушка-мексиканка вновь наполнила их чашки. Бен окинул взглядом комнату. Она почти опустела, те, кто остался, сидели достаточно далеко, чтобы слышать их разговор, а если и слышали, то вряд ли поняли, о чем идет речь.

Про себя он мрачно отметил, что нет никакой возможности отвратить Биджу от задуманного, что бы он там ни задумал. Разве только — тюрьма! Но Кэтлоу слишком сообразителен, даже чересчур, чтобы вот так за здорово живешь дать упечь себя за решетку.

Для схватки с пальбой из револьверов время не самое подходящее. Этого ему меньше всего хотелось. Во-первых, он любил Биджу и не имел ни малейшего желания пристрелить его, а во-вторых, это получится, как было у Хикока с Хардином, — никто из них не хотел вступить с другим в поединок из-за того, что если кто-то и выйдет победителем, то и сам при этом недолго протянет. Бен был уверен, что стреляет лучше, чем Биджа, но на самую малость. Это могло бы сыграть какую-то роль, однако не окончательную, потому что Биджа был ловок и изобретателен. Можно всадить в него свинец, но и он убьет за это. Так и умрет, продолжая стрелять.

Бен слишком хорошо разбирался в оружии, чтобы поверить в старый домысел, будто кольт 45-го калибра всегда сбивает с ног. Те, кто утверждает это, плохо знают психологию людей. Если человек озверел и бросился на вас, его не испугает кольт 45-го. Надо влепить ему пулю либо в сердце, либо в мозг, чтобы избежать ответной, но даже и такое, бывало, иногда не срабатывало. Он знал множество случаев, когда самый меткий выстрел не мог остановить человека, ну а уж такого, как Биджа, и подавно.

Бену припомнилась дуэль, когда двое стреляли друг в друга, приближаясь к барьеру, причем начали с расстояния всего в тридцать футов. Каждый успел всадить в другого по четыре пули из шести, прежде чем оба откинули копыта. Кстати, стрельба велась из кольтов 45-го калибра.

Биджа снова наклонился к нему через стол.

— Послушай, Бен, пока ты в Тусоне, почему бы не объявить перемирие? Лови меня сколько хочешь, когда я отсюда смотаюсь.

— Извини, но…

Биджа вскочил из-за стола.

— Ладно, поступай как знаешь! — Небольшой крупнокалиберный пистолет, который он держал в своей ручище, лежал в его ладони так, что не был заметен никому другому из находящихся в зале, кроме Бена. — Посиди немного, не дергаясь.

Он направился к двери и скрылся, а Кауэн не шевельнулся, не бросился за ним вдогонку. Это время еще не настало.

Но оно придет.

Человек, который большую часть времени проводит в одиночестве, при встрече с людьми или говорит без умолку, или слова из него не вытянешь. Бен Кауэн относился к последним. Он искренне любил людей, находил хорошие качества даже в худших из них, но обычно играл в молчанку, оставаясь скорее слушателем, чем участником разговора.

Многие, впервые встретившись с Биджей Кэтлоу, сразу же понимали — с этим человеком шутки плохи. Но с Беном даже при второй встрече никому ничего подобного и в голову не приходило. Только те, кто знал его давно, считали, что с ним лучше не связываться.

Подойдя к краю широкого пешеходного настила, Бен глянул вниз на занятую своими делами улицу, стараясь адаптироваться к непривычным условиям города. Его глаза, уши, нос скоро пришли в привычное состояние настороженности, но возникло и еще какое-то тончайшее интуитивное чувство, позволяющее ощутить подводные течения, изменения и перемещения в атмосфере.

Биджа Кэтлоу исчез, но вон тот мексиканец за полквартала отсюда, слишком уж демонстративно пытающийся не замечать Бена Кауэна, вполне возможно, его человек.

Бен вынул из кармана сигару, раскурил ее. Он не спешил, потому что, будучи человеком предусмотрительным, прекрасно представлял — взять Кэтлоу будет не так-то просто. Наверняка Биджа успел завести друзей в Тусоне. Более того, значительную часть здешнего населения лишь с большой натяжкой можно было отнести к законопослушным гражданам. Остальные откровенно, без всяких сомнений считали, что любой вправе поступать так, как находит нужным. Если Кауэн хочет арестовать Кэтлоу, так за чем же дело стало? Пусть сам его и ловит!

Деятельность комитета по поддержанию общественного порядка в Калифорнии и действия рейнджеров в Техасе, конечно, в целом шли на благо населения, только само-то население было не подарок — неотесанное, привыкшее постоянно воевать с апачами.

Тусон был старым городом, хотя и не таким древним, как Санта-Фе. Его основали где-то после 1768 года на месте индейской деревни или по соседству с ней. Здесь осело испано-язычное население, а также индейцы, изгнанные из Калифорнии.

У Бена не было никаких замыслов насчет Биджи. Кэтлоу упомянул какую-то девушку, но ему было неловко даже от одной мысли воспользоваться этой информацией для его поиска. Биджа сказал, что хотел познакомить его с нею, и, несомненно, вполне искренне, но он всегда чувствовал себя неловко с женщинами.

Его мать умерла при родах. Он вырос на ранчо в окружении мужчин, под присмотром мексиканки, а после того как она уехала, оказался предоставленным самому себе. Словом, Бен мало и плохо знал вторую половину рода человеческого, но одного не хотел бы точно — надеть на Биджу наручники в присутствии плачущей женщины.

Вообще-то поимка Кэтлоу никак не входила в его планы, если, конечно, он не из тех, кто угнал скот и продал его в Нью-Мексико. Бен преследовал другого человека, прошел по его следу через всю землю апачей, вплоть до каньона Солт-Ровер, но затем потерял.

В Форт-Апаче ему сообщили о дезертире по имени Миллер, который подстерег в засаде армейского казначея, похитил более девяти тысяч долларов и скрылся. Пришлось отвлечься на него. По слухам, Миллер неоднократно упоминал о родственниках в Тусоне. Кауэн напал на его след, прошел за ним вплоть до самого города, но тут этот человек словно в воду канул. «Сначала Миллер, — подумал в раздражении Бен, — теперь вот Кэтлоу! Прямо какой-то снежный ком из преступников!»

Он повернулся и, словно прогуливаясь, отправился вниз по улице. Наступал вечер, фургоны перестали мозолить глаза. Мужчины направляли свои стопы в ту часть города, которая была известна под названием Вольный квартал. Бен глянул в том направлении и после нескольких минут раздумий повернул в сторону салуна «Квартц-Рок».

Бармен, взглянув на него при входе, явно заметил полицейский значок, но воздержался от вопросов.

— Налейте пива, — заказал Бен и добавил: — Мой дружок из Силвер-Сити посоветовал к вам заглянуть.

Бармен принес пиво, поставил его на стойку перед Кауэном.

— Его имя Сэндоул, — сообщил Бен.

Бармен приподнял кружку с пивом, вытер под ней стойку тряпкой.

— Что вы хотите узнать?

— Имя — Миллер. Возможно, известен под другими именами. Прибыл в город недавно, двое суток назад. Вполне вероятно, что у него здесь брат.

Бармен поставил кружку.

— А еще кого ищете?

— Никого, — не мешкая, ответил Бен. — Мне нужен Миллер.

— Это никакой не брат… Это деверь. И вовсе не друг Миллеру. Но что он может с ним поделать? Миллер плохой человек. — Бармен оперся пальцами на стойку. — Только вот на этот раз ему придется вести себя по-хорошему. Биджа Кэтлоу ухаживает за Корди Бартон.

— Корди?

— Сокращенное от Корделии, дочь Мосса Бартона, того самого деверя Миллера. Судя по тому, что я слышал, Кэтлоу не из терпеливых.

Беи глотнул пива. Кажется, выждать с арестом Биджи не удастся, все так и подталкивает, направляет к нему.

Он покончил с пивом, оставил сдачу с пяти долларов лежать на стойке. Пока поворачивался, чтобы направиться к выходу, припомнил все, что знал о Миллере.

Этот человек напал на казначея из засады. Все, что Бен смог узнать о нем по оставленным им следам, говорило: Миллер — коварный, осторожный негодяй. Такой, если поймет, что Кэтлоу представляет для него опасность, ничего не скажет ему в лицо. Будет выжидать, выжидать, а когда представится возможность, не задумываясь убьет.