Страница 32 из 74
При этом Елена Башлачёва рассказывала, что он как-то приехал в Череповец и, не обнаружив у нее своих записей, огорчился.
Ритмичный звук метронома.
бы одна девушка в аудитории, хотя бы одна...» Александр Липницкий подтверждает: «Я сам это видел. Я же практически все время был с ними, правда в Москву уезжал в первой половине дня, пока они еще спали, но каждый вечер возвращался, а именно к вечеру у них все начиналось. Они ночами экспериментировали, спали потом до двух, до трех, я им готовил завтрак. Основной пищей на завтрак были яйца с колбасой. Тогда еды было мало в магазинах, поэтому мы покупали докторскую колбасу и яйца, и я все время жарил им яичницу. Один раз в день мы ели это блюдо, а вечером варили картошку с тушенкой. Ну и, конечно, чаи гоняли постоянно. Траву первую половину записи вообще не курили, хотя тогда это было принято. Но потом, когда возникли какие-то заминки, Сашка официально позвал Ирину Левша- кову из Питера, она по его просьбе привезла траву. Немного в другую сторону занесло коллектив, я бы сказал. До этого чего-то не хватало, а так как травы привезла она много, то потом уже, наоборот, слишком сильно расслабило. Того состояния, которого Саша добивался, судя по всему, добиться он не смог. С одной стороны, расслабленности, а с другой стороны — концентрации. Здесь у него что-то не получилось. Кроме того, была чудесная погода, солнечный апрель, теплый, и вообще было хорошо, птицы все прилетели. Мы наслаждались, ходили в сад, иногда ходили на речку. В студии была хорошая обстановка, но, видимо, просто у Башлачёва не было привычки работать в студии. Эта привычка тоже приходит не сразу. Мамонов в девяностые и нулевые годы записал много альбомов. Я помню, как на той же самой пор- тостудии „Yamaha" мы пытались записать свой первый альбом... Пытались начиная с 1985 года, и нам в течение двух лет ничего не удавалось сделать. Мы вообще эту затею бросили. Просто не смогли найти ключ к записи. И только в 1987 году нас начал записывать Вася Шумов, появился наш альбом „Простые вещи". Посторонний продюсер понадо-
бился. Может быть, Башлачёву нужны были такие продюсеры, а Егоров таковым не был, это был его ближайший кореш. Я на роль продюсера и не претендовал, об этом не было даже разговора. Наоборот, Саша давал понять, что они хотели бы работать автономно. Поэтому я отстранялся, и только когда они меня звали вечером поиграть с ними вместе, я играл. Особенно хорошо получилось, и это было записано, когда мы втроем сделали „Егоркину былину". Но запись исчезла. Она не вошла по времени на шестидесятиминутную кассету „AGFA", которую мне скопировал сам Саша после записи. „Егоркина былина" не вошла, он сказал: „Потом запишу". А потом как-то руки не дошли, и она не сохранилась».
12 и 13 апреля проходила студийная запись Башлачёва в «Клубе любителей звукозаписи», находившемся в Институте белка Академии наук СССР в Пущино. За первый день удалось записать полторы песни, однако во второй день работа спорилась.
В апреле Александр дал концерт в Московском физико- техническом институте.
Башлачёв нескольким людям говорил, что 26 апреля, в день аварии на Чернобыльской атомной электростанции, он находился на Николиной Горе и как будто почувствовал произошедшую катастрофу. Марина Тимашева рассказывает с его слов: «...Все было чудесно, голубое небо, и вдруг он услышал звук трубы. Стало понятно, что он имеет в виду апокалипсис, что он слышал звук архангеловых труб, что он понял, что наступает конец света. И именно в этот момент, как потом оказалось, в Чернобыле рванул реактор». Однако, по воспоминаниям207 Вячеслава Егорова, запись альбома к это-
207 Из интервью Александру Липницкому для буклета к альбому «Вечный пост». Этот эпизод остался за пределами опубликованного в буклете фрагмента, однако он есть на аудиозаписи беседы, помещенной в качестве бонуса в издание «Александр Башлачёв — Вечный пост» (3CD). Отделение ВЫХОД. 2010.
му дню уже была завершена. Возможно, Александр просто так приезжал на дачу Липницкого.
2 мая Башлачёв записал только что законченную песню «Когда мы вдвоём» у Михаила Шапиро208 в Бусиново. По всей видимости, это была не первая и не единственная запись Александра у Михаила.
Башлачёв вернулся в Ленинград и 5 мая уволился с должности рабочего по благоустройству.
Весной или летом состоялся концерт Александра в Москве, в районе станции метро «Юго-Западная».
Вспоминает Александр Агеев: «Иногда они с Костей [Кин- чевым] приходили ко мне... У них был любимый фильм — „Весь этот джаз" Боба Фосса, а у меня он был на видео. Они несколько раз приходили, и Жанну [Агузарову] как-то брали, смотрели этот фильм... Они его любили. И если сейчас этот фильм посмотреть, он многое объясняет... Они ко мне приходили, такие тихие. У Кости значок был, „электрическое сопротивление", а у Саши был такой советский значок, на нем было написано „Змей Горыныч". То ли рыба, то ли гусь, с тремя головами».
11 мая в Москве Башлачёва, Кинчева и Задерия снимали для легендарной телепередачи Андрея Кнышева209 «Веселые ребята». Снятые кадры не попали в эфир, однако сохранилось интервью, данное Кнышеву (третье интервью Александра). Кроме того, именно в этот день Башлачёв познакомился с Анастасией Рахлиной [см. фото 45], будущей матерью его сына Егора. Анастасия родилась в Туле, училась в ГИТИСе. Она вспоминает: «Я собиралась ехать ночевать к своей подруге, Оле Швыковой, болталась в районе ГИТИСа, в начале Калининского проспекта и Гнездни-
208 участник московского подпольного рок-сообщества. В частности, помогал редакции журнала «УрЛайт» с тиражированием издания.
209 Московский писатель-сатирик, один из создателей цикла передач «Веселые ребята».
ковского переулка. В это время Башлачёв, Задерий, Кинчев толклись на Калининском проспекте у магазина „Мелодия", где их снимала программа „Веселые ребята". Они там попели, поговорили и разошлись со съемочной группой, пошли гулять по Калининскому, зависли у перехода, у ресторана „Прага", где, собственно, я их увидела, ожидая Швы- кову. Видела я Задерия и Кинчева, потому что их было трудно не увидеть, у них были крашенные в желтый цвет головы и какие-то странные сюртуки, а Саню я не заметила. Ну, увидела и увидела, я с ними знакома не была. Потом я вернулась в институт, пришла Швыкова, и мы все- таки уехали ночевать к ней на „Ботанический сад"... В два часа ночи раздался телефонный звонок. Это был Боря Юхананов, которому вместе с его другом было негде ночевать. Они чудесно провели остаток вечера, Башлачёв ушел с Калининского проспекта, где-то еще побродил, зацепил Юха- нанова, они сходили в одни гости, во вторые гости к драматургу Нине Садур210, которая жила на Патриарших прудах, и им некуда было вписаться». Рассказывает Борис Юхананов: «Мы [с Башлачёвым] бродили по городу, зашли к моему приятелю Андрюше Вишневскому, сыну Андрея Битова211, который имел рядом квартиру в бывшем политбю- ровском доме. Пошли [дальше]... там были девчонки, была Настя Рахлина. Она была подружкой Оли Швыковой. Потом у них с Сашей был роман, родили ребенка, и я оказался, совершенно неожиданно для себя, вписан в какой-то узловой момент мужской биографии». Анастасия Рахлина продолжает свой рассказ: «Боря с Сашей приехали часам к трем утра, потому что у них не было денег и они добирались по Москве на попутках. Они пришли, и мы начали разговаривать. Юхананов поговорил, поговорил и к утру уехал
210 Московский прозаик, драматург, сценарист.
211 Писатель, лауреат многочисленных литературных премий.
на репетицию, а Сашка остался, потому что уже мочи не было. Все поспали какое-то время, опять походили... Тогда все вели такой странный образ жизни, ходили, бродили... А вечером у него был квартирник. Перед уходом он меня спросил: „Как тебя найти?" А найти меня было невозможно, потому что я сама снимала квартиру с подружкой в Москве, без телефона. Можно было только звонить Оле Швы- ковой, которая бывала дома раз в три дня. Я честно сказала: „Никак". А он тогда сказал: „Ну, всё, поехали". И мы поехали. А через день он уезжал в Череповец, а я его уже провожала».