Страница 202 из 220
— Фостер… Фостер… Ты слышишь меня?!
Альварес не отвечал. Его куртка медленно набухала от крови — пуля ударила в спину навылет. По лицу раненого расплывалась мертвенно-серая бледность.
— Что же мне теперь делать? — захныкал Пейдж. — Ведь он должен мне столько денег!.. Фостер, ты слышишь меня?..
— Помогите перевязать его, — сказал полицейский.
Но Альвареса не успели перевязать. Он умер, не приходя в сознание. Пейдж просто рвал на себе волосы.
Паника в армейских тылах нарастала. Рассказывали самые невероятные истории. Кто-то видел американский танк «шерман», стреляющий в своих. Кто-то говорил о парашютистах, спустившихся в этом районе, снова о немцах, переодетых в американскую форму… Всюду проверяли документы и, не веря им, тащили подозрительных в полевые комендатуры. А подозрительных было много — ведь диверсанты могли добыть любые американские документы… Бригада Скорцени начала работать…
Когда Уинстону Черчиллю доложили о начавшемся наступлении в Арденнах, он облегченно вздохнул:
— Наконец-то черепаха высунула голову…
Но бронированная черепаха в виде двух танковых армий не только высунула голову. Она поползла на французскую землю. И темпы ее поначалу были совсем не черепашьими.
Каждый час британскому премьеру доставляли все более тревожные сводки.
Фельдмаршал Рунштедт перешел в наступление на широком участке фронта. Он легко смял оборону американской армии и устремился на запад. Два американских полка были уничтожены с ходу. Через главную оборонительную линию наступающие части прошли со скоростью тридцать миль в час! К следующему утру прорыв расширился до пятидесяти миль, и в образовавшуюся брешь хлынули новые германские части. Они веером расползались по дорогам в направлении на Седан, Намюр, Льеж… Вскоре удалось опознать четырнадцать новых германских дивизий, принимавших участие в наступлении. Семь из них были танковые. И никто не мог бы поручиться, что это все, чем располагает фон Рунштедт в Арденнах. В следующие дни обнаруживались все новые и новые германские дивизии, рвавшиеся к мостам через Маас.
Но самое трагичное заключалось в том, что в резерве союзных войск во Франции не оказалось ни единой дивизии. А германская бронированная черепаха все грохотала по арденнским дорогам, захватывала военные склады, брошенные в панике на произвол судьбы, громила американские части. Моторизованные подвижные отряды диверсантов нарушали управление войсками союзников, сеяли панику в глубоких тылах.
Союзная авиация из-за непогоды была прикована к полевым аэродромам и не могла помочь наземным войскам. Вскоре стали вырисовываться далеко идущие замыслы немцев. Фон Рунштедт несомненно нацеливался на побережье Ла-Манша, на Антверпен, стремясь отрезать английскую и американскую армии. Над тремя десятками танковых и пехотных дивизий нависала угроза разгрома.
В штабе тоже царила паника, вызванная действиями диверсантов Отто Скорцени. Эйзенхауэр, Бредли, Монтгомери, Черчилль были захвачены врасплох начавшейся катастрофой. Принимались экстренные меры, которые не давали никаких ощутимых результатов. Прорыв немецких войск расширился до ста километров по фронту, а передовые танковые части уже прошли в глубину на-сто десять километров…
Из Англии на континент срочно перебросили две дивизии — танковую и парашютную — все, что было. Военный кабинет распорядился провести экстренную мобилизацию и призвать в армию двести пятьдесят тысяч новобранцев… Из Америки отправлялись девять свежих дивизий, тоже вне всякой очереди. Но для их переброски требовалось немалое время…
Единственной реальной надеждой была третья американская армия Паттона. Но его войска стояли в Эльзасе. Решили эвакуировать Эльзас, Страсбург. Это вызвало панику в кругах нового французского правительства.
Штаб экспедиционных сил лихорадочно искал хоть какую-то возможность отдалить катастрофу. В тылу мобилизовали всех поваров, писарей. Во всех армиях они превращаются в решающую силу перед лицом надвигающейся катастрофы… В Бельгии обратились за помощью к партизанам, которых британский генерал Эрскин только что пытался разоружить. Партизаны во главе с коммунистами заняли сектор обороны на арденнском фронте. Но разве это могло восстановить положение на Западном фронте?!
На всякий случай Черчилль предложил Монтгомери отвести английские войска к Антверпену.
Ту зиму Черчилль почти все время жил в своей загородной резиденции, в Чеккерсе. Там было все же спокойнее, чем в Лондоне, над которым и днем и ночью появляются германские «фау-2», ракеты дальнего действия. Гитлер все же успел изготовить это секретное оружие. В отличие от самолетов-снарядов, ракеты летели беззвучно, и порой о появлении их лондонцы узнавали только по оглушительным взрывам.
Британским пиротехникам удалось раскрыть секрет немецкой ракеты. Имея пять тонн жидкого кислорода и четыре тонны спирта, ракета с помощью этой горючей смеси поднималась на семьдесят пять километров и падала километрах в трехстах, от стартовых площадок. Полет ее продолжался три-четыре минуты, а насос, подающий горючее, был мощностью в тысячу лошадиных сил. Ракета несла около тонны взрывчатки.
Но все эти данные пока что не стоили и выеденного яйца. Было известно, с какой скоростью летит ракета и на какую высоту она поднимается. Да что толку! В распоряжении противовоздушной обороны Лондона не было надежных средств борьбы с этим новым оружием. Только захватив стартовые площадки, построенные немцами где-то в Голландии, можно было прекратить обстрел города, но после того, как началось арденнское наступление, пришлось оставить всякую мысль о вторжении в Голландию.
Ночь перед рождеством британский премьер-министр решил провести в кругу семьи. Днем, отрешившись от всех государственных дел, Черчилль украшал елку. Пушистое деревце, источавшее смолистый аромат хвои, он получил в подарок от Рузвельта. Президент выращивал елки в своем Гайд-парке.
И все же, когда в Чеккерсе появился лорд Исмей, начальник личного военного штаба премьера, Черчилль, нарушил данное самому себе обещание — не заниматься сегодня делами. Сначала они вдвоем украшали елку и вели отвлеченные разговоры. Но Исмей, протягивая великолепного белоснежного аиста, все же сказал премьеру:
— Из Греции, сэр, пришли нерадостные вести…
Премьер сразу нахмурился. Он подошел к окну и стал читать телеграмму. В его руке так и остался забытый аист с длинным клювом и спичечными ногами. Лорд Исмей стоял рядом и следил за выражением лица премьера. У Исмея были широкие брови и крупные, прижатые к черепу уши — это придавало ему сходство с разозленным терьером.
— Я должен немедленно лететь в Афины, — решил вдруг Черчилль. Он тотчас же позвонил на аэродром Нортхолт и заказал самолет на вечер.
Положение в Греции не переставало тревожить Черчилля, Он был доволен, когда греческое правительство переселилось из Египта в Италию. Там оно было всегда под руками. Но немцы долго не покидали Афин, и премьер Великобритании не мог осуществить своего плана. А план был очень прост — как только гитлеровские войска отойдут из Афин, английские парашютисты сваливаются туда как снег на голову. Левые смутьяны и опомниться не успеют, как в Афинах водворится законное правительство. Его доставят из Италии следом за парашютистами. Так, собственно, оно и получилось. В октябре, как только генерал Вильсон узнал, что немцы покидают Афины, он сейчас же высадил там своих парашютистов. Через день королевское правительство Папандреу, в сопровождении британского посла Липера, водворилось в Афинах.
В те дни Уинстон Черчилль отдал письменное распоряжение министру иностранных дел Идену.
«Нам нужно, — писал премьер, — еще 8–10 тысяч солдат в Салониках для нынешнего правительства. Я ожидаю столкновения с ЭАМ[30] и мы не должны уклоняться от него, если только почва будет правильно выбрана. Мы должны не колеблясь использовать английские войска для поддержания королевского правительства, возглавляемого господином Папандреу».
30
ЭАМ — греческий национально-освободительный фронт.