Крепкие парни

Она подошла к очагу и взяла кофейник.

— Сядь и расскажи мне.

— Ранчо хорошее. Отличная трава, постоянные источники воды, и если не выпускать слишком много скота, пастбищ хватит на многие годы. Мак-Крекен содержал угодья в порядке, расчистил несколько ручьев, поставил плотины, чтобы дождевая вода оставалась на этой земле, но он хотел продать ранчо, и, кажется, я начинаю понимать почему.

— Какие у тебя проблемы? Опять со стрельбой?

— Да, но они начались еще до нас. Он рассказал об убийстве Джимми Мак-Крекена, потом о своем столкновении со скотокрадами и потасовке с Флэггом Уорники, об убийстве брата Уорники прежде, чем тот успел заговорить. А затем — об убийстве Нила Уэбба.

— Значит, начал не он?

— Руфь, я думаю, что Уэбб перестал быть полезным тому самому джокеру, который стоит за нашими проблемами. Он убил Уэбба, чтобы обвинить меня. И он бы это сделал, если бы не Уорники.

— Этот Уорники, должно быть, странный.

— Он большой. Гигант. Ты его увидишь. Привык полагаться на силу, но в душе — парень честный, и гордится этим. По-моему, у него есть шанс стать порядочным человеком. Иногда люди выбирают неправедный путь только потому, что у них нет другого. Без него поселенцы из Медвежьего каньона, скорее всего, разбегутся. Сомневаюсь, что они вновь построят то, что уничтожил огонь.

— Уорд, мы уже все обсуждали, и не раз. Я ненавижу насилие! Драки! Убийства! Моего родного брата убили в той заварушке, и я не знаю, что бы тогда делала без тебя…

— А разве мне это нравится? Но я вижу, зла становится все меньше, Руфь. С каждым годом все меньше. Старые времена кончились. Но здесь мы имеем дело с безжалостным типом, у которого нет ни грана совести, ни капли уважения к человеческой жизни. Ты стремишься найти хорошие качества у любого человека, но у некоторых их просто нет. Тот, кто стоит за нашими злоключениями, подозреваю, готов убивать и убивать, пока не получит все, что ему нужно. Несомненно, в прошлом ему везло, что осложняет положение.

Ни один честный хозяин не будет держать возле себя таких, как Хансен Байн или Оверлин. Теперь мы знаем, что они работали не на Уэбба, а на того, кого он представлял. Мне надо съездить в Драй-Леггетт и вытащить оттуда тех раненых, но ты должна быть осторожна, Руфь: этот мерзавец не остановится ни перед чем.

— Но я же женщина!

— Не думаю, что для него это имеет значение. Он не подчиняется законам Запада.

— Береги себя, Уорд! Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

— Переживешь. Ты сильная женщина. Такие, как ты, покорили этот край. Неприятности случаются в любой новой, неосвоенной стране, пока она не успокоится.

Разговаривая, они вышли прогуляться во двор, под сень деревьев, а когда вернулись, бодрствовал один Болди.

— Интересно, почему некоторые люди предпочитают стоять в темноте, чем прийти на ужин! Можно подумать, что вам по шестнадцать лет.

— Заткнись, старая сварливая перечница, — весело крикнул Уорд, — и дай нам поесть! Я настолько голоден, что могу проглотить даже твою стряпню.

— Как ты можешь, Уорд! — протестующе воскликнула Руфь. — Как у тебя язык повернулся! Тебе ведь известно, что лучшего повара не сыскать к западу от Брасоса.

— Понял? Ты понял? — воспрянул Болди. — Уж хозяйка в поварах разбирается! Да ты со своими ковбоями не знал, что такое приличная еда, пока не приехал я! Вы жрали свиные потроха с горелыми бобами и не представляли, что можно готовить по-другому.

И тут из темноты кто-то позвал:

— Эй, Уорд! Уорд Мак-Куин!

Болди нетерпеливо повернулся и открыл дверь.

— Какого…

Пуля ударила его одновременно со звуком выстрела в ночи, Болди отлетел в сторону и выронил кофейник. Тишину разорвали еще три быстрых выстрела — неизвестный убийца торопливо передергивал затвор. Уорд тут же задул лампу и бросился на пол, накрыв собою Руфь.

Все закончилось так же неожиданно, как началось. В наступившей тишине они услышали хриплое дыхание Болди. Снаружи в ночной мгле раздавался лишь топот удалявшейся лошади.

Когда Мак-Куин встал и зажег лампу, прозвучал еще один выстрел — с той тропы, по которой ускакал неизвестный. Выглянув во двор, Уорд увидел у леса полыхание пламени.

— Посмотри, что с Болди, — бросил он Руфь и выскочил из дома.

Схватил в корале первого попавшегося коня, накинул на него уздечку и без седла поскакал по тропе. Подъезжая к огню, услышал за спиной стук копыт, попридержал лошадь и предостерегающе поднял руку.

На тропе, подняв руки, чтобы подъехавшие ненароком не ошиблись в его намерениях, стоял громадный человек.

— Мак-Куин! Не стреляй! Я взял его! — закричал Флэгг Уорники.

Уорд спрыгнул с лошади, за ним спешился скакавший позади Ким Сартейн. Посреди дороги полыхала огромная куча сена, рядом лежал незнакомец. На его груди расплывалось кровавое пятно, но он дышал.

— Я ехал, чтобы завтра начать работу, — рассказал Уорники, — и услыхал, как заорал этот парень, потом выстрелы. Соскочил со своего мустанга, взял вот этот стог сена, которое накосил еще Мак-Крекен, и швырнул его на дорогу. Когда парень стал приближаться, бросил в стог спичку. Он хотел в меня выстрелить, но мой старый «спенсер» оказался быстрее. Он получил пулю 50-го калибра прямо в грудь.

Всадником оказался знакомый Уорду ковбой с болезненным цветом лица, один из тех, кто приезжал на ранчо с шерифом Фостером.

— Хочешь что-нибудь сказать? — спросил он.

— Пошел к дьяволу! Даже если б мог, ничего не сказал бы!

— Что это значит? Почему ты не можешь говорить?

Ковбой, кашляя, поднялся на локте.

— Я взял деньги в дупле, — задыхаясь, произнес он. — Никого не видел. Уэбб еще раньше объяснил, как мне заплатят, и как… как передадут, что нужно сделать.

Ковбой снова закашлялся, и по его небритому подбородку потекла струйка крови.

— Может, это женщина, — отчетливо вымолвил он неожиданно твердым голосом. Затем рука бессильно опустилась, и он упал на спину, глухо стукнувшись головой о землю. И душа его отлетела в ночь.

— Женщина? — пробормотал Уорд. — Невероятно!

Уорники покачал головой:

— Почему? Это может быть кто угодно.

Когда солнце высоко поднялось над лугами, Уорд Мак-Куин ехал вместе с Руфь Кермитт по заливному пастбищу, следуя по течению ручья к озеру Шпора. Они выехали из дома после рассвета и объезжали земли, лучшие в этой части округи. Руфь знала, что на некоторых выгонах, которые непосвященному могли показаться слишком засушливыми, могло прокормиться и нагулять жир много скота. С виду сухие кусты являлись на самом деле прекрасным кормом.

— Кстати, — спросила Руфь, — ты слышал когда-нибудь о молодом человеке — очень симпатичном молодом человеке, который называет себя «Стрейнн», но другие произносят его фамилию как «Стрэнн»? Когда я была в Холбруке, там объявился детектив из агентства «Пинкертона», который его разыскивал. Ищут многие, за его голову предложена большая награда. Месяца четыре назад Стрэнн ограбил поезд из Санта-Фе, убив курьера и пассажира. До ограбления его видели в этих местах и в Санта-Фе. Очевидно, он остановил еще один поезд, убив и ранив нескольких пассажиров. Ушел, говорят, в нашем направлении.

— Ни разу не слышал, — признался Уорд, — но мы здесь обосновались недавно.

— Агент «Пинкертона» предупреждал, что он одинаково метко стреляет из винтовки и револьвера и вообще очень опасен. Однажды они дошли по его следам до Альмы и потеряли на Джайле, к юго-востоку отсюда.

Они продолжали путь, Уорд показывал ориентиры границ ранчо.

— На «Огненном ящике» лучшие пастбища в округе, -объяснил он. — Земля вокруг озера Шпора, вся долина Сентерфайр и дальше на восток за Сухие озера до ручья Апачи. Здесь много леса, где прохладно даже в самые жаркие месяцы. Большая часть пастбищ ограничена естественными преградами, и благодаря этому скот не разбредается с нашей территории.

— А как с основной проблемой, Уорд? Ты скоро ее решишь или она так и будет над нами висеть?