Шкура лисы

Кореец сравнивал фонды служб безопасности с питанием сторожевой собаки. Собака существует кормежкой, работа «в поле» для неё — вторична. Таким образом, одно от другого напрямую не зависят. Когда работы мало или есть возможность её не доделать, на рационе это не сказывается. «Вектор заинтересованности» — кормежка. Симпатичная болонка «сниффер», натасканная на запах взрывчатки или наркотиков, ищет не их, а пропитанную их «ароматами» кормежку, к которой приучена. Песик, всеобщий любимец и баловень, считает, что он кормится или удовлетворяет привитые ему привычки, а хозяин, что — тот служит, и однажды даст возможность и ему получить премию… Вывод Василий К. Пак предлагал слушателям сделать самим.

Принимая за знаменатель «корм» и за числитель «службу», кореец и выводил уравнение, в котором «икс» эффективности ставил в числитель, а расходуемые фонды в знаменатель.

Таких уравнений он предлагал три. По числу типов шпионов по найму, проникновение которых упреждают, выявляют, пресекают и используют, если необходимо, в своих интересах службы контршпионажа и контрразведки.

Для первого употреблялся старомодный термин «предатель».

Психологически на уровне обывательского сознания считается, что «предатель» нечто более отвратительное, чем чужак, совершивший кражу информации. Появление «изменника» рассматривается не просто как гнусный инцидент в общественной жизни, но и как инцидент исключительный, да ещё почему-то, помимо предателя, марающий позором весь коллектив предприятия или учреждения, а некоторые, распалившись в гневе, заявят, что и всей нации. Оказаться обворованным любимым человеком, другом или иным доверенным лицом — такое «не укладывается в голове». Комплекс абстрактной невозможности предательства в «собственных рядах» живуч и агонизирует долго ещё и после того, когда вещественные доказательства оказались налицо. Люди принимаются выискивать ещё и некие внешние причины происшедшего. И, конечно, уходят от истины.

Любая структура, в том числе и решающая вопросы безопасности, допускает в своей организационной идеологии хотя бы минимальную степень взаимного личного доверия сотрудников всех уровней подчинения. Иначе организация не будет дееспособной. Презумпция лояльности всех в отношении всех. Но эти все допускают, конечно, что предательство кого-то в отношении кого-то или всей структуры в целом когда-нибудь да случится.

Однако рожденные предавать не предают, если не возникнет возможности или, лучше сказать, выгодного повода для предательства. А когда повод возникнет, предаст любой, что бы там не говорили. Вроде того, как переходят из одного клуба в другой футболисты. Приверженность честной игре достоинство в глазах зрителя, а не игроков. Для профессионалов смысл игры не победа, а материальный выигрыш. Зачем иначе, как ни ради куска хлеба, становятся профессионалами?

Такие фигуранты обретаются обычно на нижних ступенях иерархии, в отношении которых какие-либо подозрения минимальны, но где возможности для эффективного шпионажа в изобилии. Скажем, толковый секретарь и в наши дни автоматизированной конторской рутины остается ключевой фигурой в большинстве организаций. Первейшее правило всякого шефа службы безопасности в любой структуре гласит: насторожись в отношении секретаря или помощника, отказавшегося уйти вслед за начальником, передвинутым в другое место…

Второй тип агента, который рассматривается контрразведкой в качестве цели для преследования, это иностранец. Второй потому, что его запускать в дело намного труднее. Выше мы уже рассматривали насколько сложно в большинстве случаев организовывать такие проникновения на практике. По существу нечто чуждое организму вживается в него для выполнения грязной работы. Как и в первом случае, здесь тоже совершается обман, но, как считается, не столь гнусный, поскольку виновник — чужак, пришлый. Он просто походил на нечто такое, что казалось «преданной делу и коллективу» личностью, которая проникла на свою должность в силу недостаточных проверок. Есть на кого пенять: профи из службы безопасности подвели…

Есть и третий тип. Если существование двух первых, у которых внешняя оболочка прикрывает сущность, схоже в том, что они в одинаковой мере не контролируют свое служебное окружение, то третий — это тип, которому вполне подвластны большинство сотрудников. Это тип близкий к тому виду шпиона, который мы уже обозначили термином «крот».

Практически, такого сорта шпион и предатель, и иностранец. Обычно он из высокопоставленных финансовых, промышленных, культурологических или политических «глобалистов», чьи корпоративные, клановые и личные интересы давно уже трансформировались в несколько национальных паспортов.

К такого рода шпионам «в силу судьбы» контрразведка, разумеется, почти не суется. Впрочем, и шпионы по найму им не ровня. Эти высокие «коллеги» добывают не только информацию и намерения. Их цель шире: разработка в чью-то пользу и, прежде всего, собственную фьючерсных сделок по континентам, например, между банками Запада, мусульманского мира, Евразии и Китая или соответствующими торговцами оружием с замахом на десять или двадцать лет вперед…

Возвращаясь к уравнению, изобретенному автором курса «Идеология ловушек» и казахским корейцем буддистом Василием К. Паком, выявление, перехват и возможная перевербовка трех перечисленных типов агентов весьма разнятся по затрачиваемым (и выделяемым) фондам. Разбросы по статьям расходов случаются астрономические. При этом в последнем случае, то есть когда речь идет о «глобалисте», охотнику за шпионами приходиться становиться банковским экспертом, чтобы подсчитать более или менее точно конечный баланс затеваемой операции.

Карл Оскарович Шульц, рижский немец и мастер-чемпион по восточным единоборствам в конце 50-х, а позже — финансовый управляющий конторы Алексеевских информационных курсов имени проф. А. В. Карташова, сетуя на растущие расходы, сказал однажды:

— Ограничивайте себя, господа… Когда спортсмен, шпион, артист или писатель совсем уж продался за деньги, он меняет профессию на что-то иное.

До заведования финчастью Алексеевских курсов К. О. Шульц прокладывал «кротовий» тоннель в валютно-финансовой структуре, ведавшей учетом чеков латвийских валютных магазинов. Зарылся он под почву младшим референтом и за пятнадцать лет прогрызся до кресла заместителя шефа всей торговой конторы. Специфическое спортивное прошлое и возникавшие на его почве связи обеспечили рижанину спокойное прохождение всех проверок. Известная ему информация и его влияние на решения, касающиеся долларовых резервов бывшего СССР, следует думать, впечатляли его работодателей…

Должность, которую Карл Оскарович получил на Алексеевских курсах вскоре после перехода на статус «невозвращенца» во время командировки в Лиму, давала возможность «любительски», как он говорил, собирать картотеку из упоминаний, ссылок, сообщений и тому подобного относительно шпионов-«кротов». Он в те годы выжидал истечения срока секретности своих подвигов, на файле с описаниями которых, его подрядчик, надо думать, сделал пометку «хранить [сто] лет», после чего намеревался создать некий литературный труд с использованием картотечных заготовок.

По данным Шульца, первым упоминаемым в шпионском сообществе «кротом» оказался русский эмигрант-белогвардеец, который в середине 1930-х внедрился в советские разведывательные службы в Европе. Однако, по сути своих оперативных действий «кротом» эмигрант не был. В ходе вербовочной операции ему присвоили кличку «Крот». И только-то. Он мог бы быть, например, «Барсуком» или «Крысой». Термин «крот» вообще не существовал в шпионский жаргоне того времени. Он родился или, как говорил Шульц, его открыли «в самые холодные годы» холодной годы. Слово приобрело смысл, содержание, нравственную окраску и значимость благодаря этой войне и появилось в словарях в начале 1980-х. В картотеке рижского немца имелось высказывание бывшего директора ФБР Эдварда Гувера о том, что слово «крот» никогда не использовалось его агентами. Такая «деятельность» обозначалась как «проникновение».