Шкура лисы

Не секрет, что вооруженное вмешательство США и союзнических им сил в Афганистане являлось, помимо всего прочего, составной частью ловушки, уготованной американскими и британскими спецслужбами для Усамы бен-Ладена. Едва вторжение началось, десятки специалистов оказались привлечены для составления психологических портретов «террориста номер один». Все они легли в основу психоробота для подготовки следователей ФБР к предстоящим допросам «императора страха», подобно тому, как для боксеров под вес и темперамент будущего противника подбирают тяжесть, контуры и динамику подвески тренировочного мешка с опилками.

В качестве примера приведем стенограмму характеристики Усамы бен-Ладена, которую дал петербургский психолог профессор Роман Войтенко:

«…устремления его, по сути, эгоистичны. Мы имеем дело с современным Геростратом. Ему неважно, каким образом он станет известным, даже если ради этого придется стать мучеником. Не имеет для него значения и то, во что это обходиться человечеству.

Бен-Ладен мало заметен. Он мало выступает. Он не принимает на себя ответственности за те террористические действия, в которых он сильно замешан и организатором которых является. Эта особенность его личности. Она и позволяет говорить о том, что, несмотря на всевозможные прикрытия одним из современных направлений ислама, это по сути дела эксцентричный и эгоистичный человек, у которого по шкале ценностей его собственный успех, его собственные свершения, его притязания являются, наверное, ведущими.

Как он организовывает самореализацию, это вопрос другой. Один это делает более открыто, скажем, как Гитлер. А вот Сталин делал это ближе, можно сказать, к [духу] Бен Ладена. Он тоже как бы стоял немножко в стороне, он как бы не сам был на первом плане. И эту особенность необходимо, видимо, тщательно проанализировать и использовать…

Личность Бен Ладена достаточно гармонизирована. Достаточно социабельна. Иначе невозможно было бы создать такую разветвленную хорошо организованную организацию.

С другой стороны, этот эгоцентрический интеграл личности, если рассматривать его как слабость, и позволяет говорить, что здесь заложена личностная его бомба [замедленного действия], личностная его неудача. И, наверное, можно было бы найти пути воздействия, исходя из этих особенностей, на бен-Ладена.

Мне вообще думается, что нужно глубже проанализировать особенности личности противников и сородников этой личности. Потому что такой подход помогает найти ещё один вектор в характере человека, который имеет серьезную общественную значимость.

(Вопрос): В последнее время появились сообщения, что Бен Ладан начал страдать почечной недостаточностью. Как это может повлиять на его психическое здоровье?

(Ответ): Вопрос этот очень интересный… Мы сейчас проводим исследование: больные с хронической почечной недостаточностью, которые находятся на диализе, живут [теперь] достаточно долго. А жизнь в ситуации болезни, при этом тяжелой болезни, ведет к тому, что серьезно меняются и психические процессы, меняется их мотивация, меняется ориентация личности и постепенно [болезнь] может стать одним из посылов такой тяжелой террористической акции как в Нью-Йорке. Одним из посылов.

(Вопрос): А насколько могли бы повлиять на его психологию те сексуальные ограничения, которые существуют в мусульманских странах?

(Ответ): Я не думаю, чтобы они могли повлиять серьезно. Слишком он гармонизирован как личность. Темперамент очень устойчив и я думаю, что эти проблемы он решает достаточно успешно.

(Вопрос): А как можно использовать недостатки его характера в целях продолжения антитеррористической операции?

(Ответ): Эти недостатки бесспорно можно использовать. Во-первых, глубже исследовать информацию о нем. Он плотно закрыт от мира, недостаточно о нем информации. Следует всеми возможными путями собрать о нем информацию. Второе, можно воздействовать не на него самого, а на его окружение…»

Разумеется, не всякий террорист или шпион по найму, оказавшийся под колпаком, заслужит запросов на составление его характеристик на столь высоком научном уровне и в разных странах. Но мини-аналогии существуют всегда. «Вскрытие» подноготной ничтожного агента может дать многое относительно крупной дичи. Профессор Войтенко не просто так сказал: «…воздействовать не на него самого, а на его окружение».

Таким образом, есть все основания устраивать ловушки изначально так, чтобы, упаси Боже, не сломать будущего пленника ни психически, ни морально, ни физически. Она должна обеспечить получение из него главного продукта контрразведывательного производства, а именно ответ на вопрос кардинальной важности — на кого шпион по найму работает. Без такого ответа ловушку считать удавшейся не приходиться.

А между тем, как считал Боб Шпиган, девять из десяти шпионов получают свои подряды через посредников и, добившись сведений о таком посреднике, может быть, более выгодно выпустить «замаранную» птичку на четыре стороны, да и последить за её порханием. Ведь настоящий профи, если и сохраняет верность, то только себе. Для измены ему не нужно обеспечивать себе даже алиби, ибо наемнику некому изменять, для него это не преступление, он служит только в данное время или только по данному подряду.

Рассуждение про алиби Боб, любивший плагиаты, заимствовал у судьи, который вел разбирательство по иску «штат Бомбей против Бориса де-Шпиганович». Дело было возбуждено после того, как ранним утром сработала электронная сигнализация в «Шанхайско-Гонконгском банке», где Боб «несанкционированно провел ночь».

«Что? У ответчика нет алиби? — спросил удивленный судья. — Злодей бы заготовил заранее и не одно… Невиновен! Определенно, как и утверждает, явился пьяным перед закрытием и свалился незамеченным за колонной. Штраф за нарушение общественного порядка».

Операционный банковский зал, в который заманили Боба, на самом деле оказался подставой в ловушку. После суда отрыв от «хвоста» индийской контрразведки стоил Шпигану, как он сказал, недели «жуткого существования», огромных расходов из собственного кармана и потери «великолепной южноафриканской идентификации»… Но, как он добавлял в конце своего захватывающего рассказа, цитируя кого-то, «шкура лисы — моя тайная кольчуга».

Возможности выстраивания ловушек для шпионов неограниченны, базовые идеи дают возможность для бесконечных вариантов их устройства, приспособления к обстановке и совершенствования. Каждое «дело» до или после выявления и анализа перехваченных коммуникаций заставляет контрразведку не менее тщательно, чем шпион идентификацию, подбирать варианты и детали ловушек и вообще все, что необходимо для захвата нелегала с поличным.

Шпиону следует помнить, что контрразведчик, правительственный или корпоративный, прежде всего чиновник, клерк. Он выберет наилегчайший служебный путь: сузит всякую идею ловушки до простейшей формы и примется рассматривать поставленную задачу не с точки зрения её особенностей, а исходя из того, что у него имеется на руках, включая время, остающееся от выполнения других обязанностей.

Но на длительность такого везения расчет все же будет неоправданный. Шпион будет продолжать действовать и, значит, преумножать улики, беспокоящие безопасность соответствующей организации. В конце концов, нерадивого контрразведчика заменяют квалифицированным и опытным дознавателем. Этот охотник за шпионами рассмотрит возникшую задачу всесторонне. Прежде всего, он выделит так называемую корневую идею ловушки, вокруг которой и будет строить свои расчеты. В чем главная слабость шпиона? Как использовать её применительно к обстановке? Каковы мелкие недочеты в работе нелегала — личные, организационные, ситуационные или методологические?

На эти вопросы комплексные ответы контрразведка находит в процессе перехвата коммуникаций, затем при выслеживании шпиона и его агентуры, а также его поведения и поведения его осведомителей в тот период, когда они почувствуют себя «под колпаком».

В большинстве случаев запуск соответствующих расследований бывает вызван каким-то происшествием. Чаще всего это внезапно обнаруженные признаки утечки информации или исчезновения материальных ценностей, какие-то другие обстоятельства, которые заставляют думать, что случившееся — работа шпиона. Само существование засланного шпиона или предателя в начале бывает только ещё предположительным. Все дело представляется некоей абстракцией. Но и из первых небольших признаков и свидетельств, тщательно собранных, ловец шпионов может очертить общие контуры того, чего же именно может добиваться шпион. Возможно, возникнут и какие-то зацепки, позволяющие рассчитывать на наличие у шпиона некоей личной слабости. Тогда идеологию ловушки будут основывать на двух моментах — вокруг той цели, на которую, как кажется, нацелен шпион, и с расчетом на имеющуюся у него некую слабость. Остается спровоцировать для шпиона соответствующие обстоятельства, оказавшись в которых, он неминуемо ринется к подставленной в качестве приманки цели и к тому же проявит слабость, на которую и сработает ловушка. Чем больше известно о потенциальном шпионе, тем прицельнее окажется западня на него. Лучшие ловушки делаются штучно.