Страница 32 из 39
Западная пресса писала, что китайская экономика «въезжает в 80-е годы на тормозах, нажатых до предела», и это в известной мере результат безрассудной авантюры во Вьетнаме. Выплавка стали, как явствует из документов ВСНП КНР, оставалась в 1980 году практически на уровне 1979-го — 35 миллионов тонн вместо 34,5 миллиона. В энергетике — топтание на месте. Выпуск тракторов сократился на четверть. Становятся все ощутимее инфляционные тенденции. Снижается уровень жизни трудящихся. Города переполнены безработной молодежью.
Что же касается политических последствий нападения Пекина на СРВ, то, в частности, парижская газета «Фигаро» в октябре 1980 года писала: «Большинство китайцев знает, что их армия в 1979 году потерпела поражение. Наказание, которое Китай хотел учинить Вьетнаму, он учинил самому себе…»
— Морально-политическое единство нашего народа, — говорил Нгуен Ко Тхать, — его нерушимая сплоченность вокруг коммунистической партии, уверенность в победе, в своем будущем, в своих друзьях, высокая организованность и выдержка ярко проявились в суровое время нашествия. Конечно, велик принесенный нам материальный ущерб. Но это не остановило и не остановит нашего движения вперед в социалистическом строительстве.
Особо заместитель министра иностранных дел СРВ остановился на разъяснении предложений, выдвинутых в те дни вьетнамским правительством с целью урегулирования вьетнамо-китайских отношений.
Вьетнам предложил, чтобы обе стороны отвели войска из зон непосредственного соприкосновения но всей контрольной линии границы, существовавшей до 17 февраля 1979 года, на расстояние от 3 до 5 километров в глубь своей территории, предлагалось прекратить военные провокации и враждебную деятельность. Районы по обе стороны от линии отвода войск становятся демилитаризованной зоной. Обе стороны немедленно обмениваются списками людей, взятых в плен во время войны, чтобы ускорить их возвращение на родину.
Второй пункт предложений касался восстановления нормальных отношений между двумя странами на основе принципов мирного сосуществования: уважения независимости, суверенитета и территориальной целостности; отказа от агрессии и применения силы или угрозы силой; невмешательства во внутренние дела другой стороны; урегулирования разногласий и споров в отношениях между двумя государствами путем переговоров; развития экономических и культурных связей в духе взаимного уважения и взаимной выгоды.
Третий пункт предусматривал урегулирование пограничных и территориальных проблем между двумя странами в соответствии с принципом уважения исторически сложившейся границы, зафиксированной конвенциями 1887 и 1895 годов, подписанными французским правительством и китайским императорским двором, в духе уважения независимости, суверенитета и территориальной целостности.
— Мы не ожидаем легких переговоров, — сказал Нгуен Ко Тхать. — На этот счет трудно питать иллюзии. Мы — реалисты и поэтому не сбрасываем со счетов возможность того, что представители Пекина будут препятствовать конструктивному ходу переговоров. Однако наша принципиальная позиция состоит в том, что мы будем стремиться сделать все от нас зависящее для сохранения традиций дружбы между нашими народами.
— Считаете ли вы вероятным, что китайская сторона вообще отнесется негативно к самой идее переговоров? — был задан вопрос.
— Вряд ли Пекин, чей международный престиж весьма ощутимо пострадал в результате совершенной агрессии, решится на такой открыто грубый шаг и с ходу отвергнет идею о переговорах. Скорее всего китайцы на переговоры пойдут, но будут пытаться блокировать их в ходе самих встреч. Но у нас уже есть опыт…
Нгуен Ко Тхать улыбнулся и закончил:
— Опыт дипломатических переговоров с теми, в ходе борьбы с которыми мы приобрели и опыт военный.
Однако прошел еще месяц, прежде чем делегация КНР на вьетнамо-китайских переговорах прибыла в ханойский аэропорт Зиалам. Только 31 марта 1979 года пришел ответ на вьетнамское предложение начать переговоры. 4 апреля министерство иностранных дел СРВ пригласило журналистов, аккредитованных во вьетнамской столице, и сообщило, что, руководствуясь доброй волей, оно готово принять китайскую делегацию в удобное для нее время. «Для нас, — сказал Нгуен Ко Тхать, — самое важное: срочные меры по урегулированию на основе взаимного уважения территориальной целостности, суверенитета и независимости для нормализации отношений между СРВ и КНР. Китайской делегации остается, как говорится, только запросить визы. Мы готовы ее принять, и чем раньше, тем лучше».
Вьетнамская сторона сделала многое, чтобы создать нормальную атмосферу для встречи двух делегаций. «Вьетнамский народ, — заявил в те дни журналистам заместитель министра иностранных дел СРВ Фан Хиен, — полон решимости защищать свою независимость, суверенитет и территориальную целостность. Но, будучи в то же время глубоко преданным делу мира, он не хочет возобновления военных действий. Он всегда стремился и стремится к солидарности и дружбе между двумя странами, вьетнамским и китайским народами и не хочет, чтобы между СРВ и КНР существовали враждебные отношения».
Бросалось в глаза, что Пекин, напротив, громоздит одно препятствие на другое на пути к предложенной встрече представителей двух стран. Китайские части продолжали оккупировать около десяти населенных пунктов на вьетнамской территории. Концентрация войск у границы не прекращалась, в отдельных местах продолжались провокация. Положение на границе характеризовалось в Ханое по-прежнему как «очень напряженное».
Поздно вечером 16 апреля, в канун приезда китайской делегации, на корпункте «Правды» появился переводчик Фам Куанг Винь с неожиданным известием: есть возможность осмотреть китайский военный самолет, совершивший вынужденную посадку в 25 километрах южнее города Намдинь.
Выехали мы в 4 часа утра. В автобус набилось десятка три корреспондентов — к постоянно работающим во Вьетнаме прибавились и те, кого направили специально для освещения предстоявших переговоров.
Мы долго ехали до Намдиня, затем пересели в «джипы», в которых и «штурмовали» залитые водой рисовые поля. Некоторым пришлось висеть на подножках — машин оказалось маловато. До сих пор не могу понять, как часть машин не свалилась с мостков, переброшенных над каналами. Хрупкие и узкие переправы эти, видимо, хороши для повозок с буйволами, но не для автомобилей.
Самолет с отломанной частью фюзеляжа, ушедший в вязкую почву, лежал в середине продолговатого чека, вдоль которого протекал канал. Ясно была видна красная звезда в обрамлении и иероглифы «ба и», что означает «первое августа» — день создания НОАК. Внешними очертаниями самолет напоминал нашу устаревшую модель МИГ-15. В обнажившейся моторной части я разглядел номер двигателя — 262122.
Лейтенант By Вьет Лыу, представитель намдиньского штаба ПВО, рассказал:
— В два часа дня 15 апреля нам сигнализировала служба воздушного наблюдения о появлении чужого самолета в нашем воздушном пространстве. Мы взяли его на контроль. В 14.30 самолет, кругами шедший на снижение, появился над общиной Чукфу уезда Хайхау провинции Ханамнинь… Записали? Дальше… Как свидетельствуют крестьяне и народные ополченцы, самолет появился над уездом с востока, из него вырывалось пламя. Снижаясь, он рухнул здесь. В течение нескольких минут в нем слышались взрывы боеприпасов. Дружинники с трудом, топорами, взломали заклинившийся колпак, вытащили летчика — он уже был мертв.
— Были при нем какие-нибудь документы?
— Нет. Только вот эти предметы. Вы можете их осмотреть, как и тело…
На брезентовой кошме лежали браунинг, наручные часы марки «Шанхай», перочинный нож и мелкие китайские купюры.
Летчик, коренастый и плотный парень, освобожденный от комбинезона и сапог, — все это разложили рядом — лежал на циновке. В головах сердобольная рука поставила чашку с ароматной курительной палочкой. Готов был и гроб.
Глядя на самолет, трудно было представить, что его сбили в бою. Почему же упал он на вьетнамской территории? Не провокация ли это? Расчет на опрометчивые шаги и резкие заявления вьетнамцев, которые бы дали Пекину формальный повод посчитать себя «оскорбленным» и остановить свою делегацию во главе с заместителем министра иностранных дел КНР Хань Няньлуном, уже садившуюся в авиалайнер, следовавший в Ханой?