Страница 7 из 23
Сел на диван. Посижу, отдохну. Раз привезли, то без внимания не оставят.
Глава 8
— Вы понимаете, в чем вас обвиняют?
— Нет.
— Что вы дурочку перед нами ломаете. Вы обвиняетесь по статье 58 за контрреволюционную и подрывную деятельность и шпионаж.
— Какой шпионаж? Какая контрреволюционная деятельность? Какая 58 статья? Ее уже давно отменили.
— Это для дураков отменили. Она никуда не девалась. Она стояла в готовности и ждала, когда вы нажретесь долбаной демократии, чтобы пересажать вас всех и сгноить в лагерях во имя торжества нового коммунизма и идей лидера нации.
— Какого лидера нации?
— Ты что с луны свалился? Человек, бывший нашим Президентом, был избран генеральным секретарем единой партии СССР, а сейчас стал лидером великой нации, вождем и учителем всех народов.
— Кто же такой лидер нации? Это новый Бог?
— Ах, ты сволочь, ты еще смеешь издеваться над нашим лидером нации? Да, он наш отец родной! Да мы за него тебя сейчас изувечим, как Бог черепаху.
Меня сбили с привинченной табуретки и стали пинать хромовыми сапогам, приговаривая — сука, шпион, морда жидовская, пидорас…
Я не уворачивался. Пусть быстрее меня забьют, и кончится этот страшный сон, пришедший из далекого 1937 года и дремавший в каждом поборнике неограниченной власти и поклонения одному Идолу.
Почему меня назвали мордой жидовской? Потому что я не антисемит? Хотя мои скитания по издательствам подспудно воспитывали из меня антисемита.
Но махровый антисемитизм всегда возникает в период усиления диктатуры и классовой борьбы. Это только повод, чтобы расправиться с несогласными. И XXI век не является индульгенцией от повторения цветного (красного, коричневого, желтого, белого, синего, зеленого) террора в России. Это как герпес. Если он поселился в нации, то никакими антибиотиками его не искоренить. Нужно только внимательно следить за его появлением и своевременно прижигать зеленкой. Другого способа не придумано.
Русскому человеку без Бога или другого объекта поклонения живется скучно. Если каждому гарантированы нары в камере и ежедневная пайка, то за это государство они будут бесплатно отдавать свои жизни и перегрызать горло тому, кто посмеет заикнуться о какой-то свободе, на которой придется добывать себе пропитание и жилище, переезжать с места на место в поисках лучших условий жизни.
Внезапно в дверь постучали. Мой инквизитор в мундире с васильковыми погонами и в звании подполковника пошел открывать дверь.
Глава 9
В дверь вошла красивая девушка с подносом в руках.
— Здравствуйте, меня зовут Лена. Я принесла вам обед, — и она стала ловко сервировать письменный стол.
Я ощупал свое тело, лицо. Тело болело, но кроме меня и Лены в кабинете никого не было. Не было и привинченной табуретки напротив стола. Вероятно, фантомы кабинета никак не могут примириться с тем, что они стали такими же людьми как все и их принадлежность к органам безопасности вызывает у других людей лишь чувство беспокойства, а не уважения.
— Присаживайтесь, — с улыбкой сказала Лена, — у нас сегодня на обед семга с оливками на закуску, солянка по-московски, мясо по-купечески с грибами, кофе. Или вы предпочитаете чай?
— Спасибо, спасибо, я с удовольствием выпью кофе, — поблагодарил я.
— Я с вами тоже выпью кофе и расскажу, кто я и зачем здесь нахожусь. Я офицер госбезопасности. Мне поставлена задача — обеспечить вам возможность познакомиться с жизнью столицы. В других городах живут так же. На эти дни я буду вашей тенью, — улыбнулась Елена.
— И если ночью я включу ночник, то эта тень тоже будет рядом? — пошутил я.
— Если вы пожелаете, то будет, — улыбнулась дама.
— Когда же мы начнем знакомство с городом? — спросил я.
— Командуете вы. Скажите и можем пойти прямо сейчас. Чем раньше вы посчитаете знакомство с городом законченным, тем раньше мы расстанемся, — ответила девушка.
— И что будет после расставания? — спросил я.
— Ничего особенного, — сказала Елена. — Я снова вернусь к исполнению своих служебных обязанностей.
— А я? — поинтересовался я.
— Не знаю, — сказала девушка.
— А кто знает? — не отставал я от нее.
— Тот, к кому вы приехали, — ответ этот подразумевал, что ясности никакой не будет.
— Ладно, мы оба не знаем, что с нами будет завтра или послезавтра, — согласился я. — Я — объект наблюдения, вы — мой куратор. Москва — потемкинская деревня, которую показывают всем, чтобы убедить сомневающихся в том, что они заблуждаются. Вы не боитесь, что я пойду по пивным и по самым злачным местам?
— Ну, таких мест практически и не осталось. Москва — это город высочайшего уровня культуры, труда и быта. Вы сами будете смотреть. Я не собираюсь устраивать просмотр по программе. Москва очень изменилась, и я буду просто вашей подругой на время пребывания здесь. Считайте, что мы с вами сегодня случайно познакомились, — снова улыбнулась Елена.
— Не будете против, если мы после обеда прогуляемся до Красной площади? Как я понимаю, отсюда до нее минут двадцать-двадцать пять ходьбы, — предложил я.
— С удовольствием, а сейчас займитесь обедом, — согласилась девушка.
Приготовлено было действительно вкусно. Все-таки КГБ остался верен себе — в буфетах и в столовых всегда кормили качественно, сытно и недорого.
Глава 10
Лубянская площадь не изменилась. Она, вероятно, не изменится никогда. Если изменится Лубянка, то вслед за ней изменится вся Россия.
Феликс Дзержинский в незастегнутой (или расстегнутой?) шинели приветствовал всех проезжающих по площади:
— Добро пожаловать в наши подвалы!
Я шел и чувствовал, что Москва какая-то не такая. Все вроде бы на месте, но что-то не то. Точно, «Детский мир» перестроили. Неплохо смотрится и вписывается в архитектурный ансамбль. Многие дома отремонтированы, но, кажется, что это был не ремонт, а перестройка. Всюду чистенько. У магазинчиков урны и около них нет окурков. Курить что ли меньше стали?
Москвичам для заметки. Не ищите на чем меня подловить, я специально не буду называть улицы, номера домов, названия ресторанов и других заведений, чтобы по прошествии определенного времени вы не могли сравнить, так ли все это на самом деле было.
Улицы, ведущие к Кремлю, вообще невозможно расширить, но за счет переноса строений с места на места определенные места стали просторнее.
Народ встречный прилично одет, даже молодежь не носит вызывающих нарядов и причесок. Пробежали несколько подростков двенадцати-тринадцати лет в белых рубашках с галстуками-триколорами и обилием звездочек на них.
— Кто это такие? — спросил я.
— При вас такие дети назывались пионерами, а у нас они называются нашатами, — сказал мой гид. — Нашата — первые. Самые примерные дети и подают положительный пример другим детям.
— А почему нашата, — уточнил я.
— Это уменьшительное от названия Наши, — просто сказала Лена.
— Наверное, и в пионерские лагеря ездят? — поинтересовался я.
— Да, ездят, — подтвердила девушка. — И нашатские сборы у костра. И металлом собирают, и макулатуру, и пенсионерам помогают. И песни нашатские поют.
— Наверное, песня «Взвейтесь кострами синие ночи»? — предположил я.
— Точно, — улыбнулась Елена и запела:
— При нас пионерская организация носила имя Ленина, — сообщил я.
— А у нас нашатская организация носит имя лидера нации, — с гордостью сказала офицер госбезопасности.
— С детства любите лидера нации? — спросил я.
— Пожалуй, так, — согласилась бывшая нашатка. — У нас в школах есть еще сентябрята. Лидер нации родился в сентябре, и учебный год начинается в сентябре. Школьников собирают в пятерки, по числу концов звездочки и они в составе пятерки вместе гуляют, играют, занимаются внеклассной работой. Каждому сентябренку выдают золотую звездочку с портретом лидера нации в молодости.