Страница 88 из 101
Вышел командир из кабинета, минут пять походил, смотрит — люди не шутят. Вернулся и говорит — наливай. Руководитель организации от удовольствия аж подпрыгнул. Позвонил по телефону — срочно готовить договор. Приехали к вечеру два дерева с двумя договорами. После этого начальнику тыла была дана команда: бери в помощь, кого хочешь, делай, что хочешь, но чтобы договоры были. Я от этого поручения открутился. Своих дел много.
Магеланская аура или ее энергетическое поле, по-другому не могу назвать пронизывающие нас магеланские атомы, очень агрессивна и держит тех, кто в ней живет. После выхода в Дагестан стали гибнуть все домашние животные. Ветеринары даже не знали, в чем причина, когда совершенно здоровые животные стали на глазах чахнуть и погибать.
Удалось спасти щенка у моего друга. Старый дагестанский ветеринар посоветовал вливать в рот по чайной ложке водки, смешанной с чесноком. У бессильного щенка не было сил даже поморщиться, лишь только взгляд говорил о безграничном доверии к хозяину и к людям вообще. Через месяц щенок начал грызть все, что попадалось его зубам и приглашал поиграть с ним в мячик.
Люди в целом чувствовали себя удовлетворительно, но стали частыми обращения к стоматологу. Недалеко от нас располагался медицинский институт и нас пользовали на кафедре стоматологии под руководством остепененных врачей.
Заболел зуб и у меня. Он болел у меня еще в училище, но это было в далеком 1969 году. Со мной напросился и мой лейтенант — представитель одного из народов Кавказа. Сидим в креслах рядом. Мне высверливают пломбу и никак не могут высверлить. Выпускница института пошла к ведущему врачу и позвала его на помощь. Мужик с трудом высверлил старую пломбу.
— Да, — говорит, — знатная пломба, сейчас такие не ставят, не умеют.
Зуб мне вылечили.
С моим лейтенантом работала очень красивая даже с повязкой на лице девушка. Она сверлит, а у лейтенанта лицо белое и пот течет градом. Я остановил девушку, говорю:
— Вы спросите пациента, может ему больно?
— Больной, вам больно, — спросила девушка.
— Конечно, — гордо говорит лейтенант, — но разве я скажу девушке, что мне больно.
После обезболивающего укола все пошло своим чередом.
Раньше обезболивание применялось только в экстренных ситуациях, и я сам помню, как у меня летели из глаз искры от острой боли при высверливании поврежденных тканей зуба.
Через месяц я поставил вопрос о возвращении на китайскую границу, так как чрезвычайная ситуация, потребовавшая моего приезда, уже прошла. Однако ситуация в Дагестане только начинала обостряться.
Как она обострилась, известно всему миру. А все началось с перекрытия каналов нелегальной перекачки черной икры, добываемой браконьерскими методами.
Первый ответ — взрыв дома офицерского состава в г. Каспийске, куда из Махачкалы передислоцировался бывший Магеланский пограничный отряд.
Проблема Северного Кавказа существовала всегда. Я не буду останавливаться на ней, потому что в двух строчках о ней не расскажешь. Она существенно отличается от тех проблем, которые существуют в странах СНГ. Северный Кавказ — это район особый, где наше и не наше так переплелось, что никому не под силу нас разъединить или еще сильнее объединить. Это судьба наша общая и боль наша общая.
Глава 9. По диким степям Забайкалья
Забайкалье. Глядя на него, не думается ни о чем другом, кроме как «Степь да степь кругом, путь далек лежит. В той степи глухой замерзал ямщик». Я человек таежный и более уверенно чувствовал себя на правом фланге отряда, где были леса и очень тоскливо в степи. Степь такая же, как и пустыня, и к ней надо привыкнуть, но на привыкание у меня времени не было. После Захребетья, после жары попасть в зону вечной мерзлоты несколько трудновато для молодого организма, не говоря уж об обстрелянных полковниках, которым уже за сорок лет.
Кавказ с трудом отпускал меня. Самолет АН-24, на котором я улетал из Махачкалы, попал в сильную зону турбулентности над Каспийским морем. Самолет бросало во все стороны и ударяло как будто об асфальт. Точно также происходит с моторной лодкой, когда идешь на большой скорости поперек высокой волны: взлетающая лодка ударяется о твердую воду как об асфальт. Честно говоря, мало кто был уверен в том, что самолет останется цел. Кто-то ударился головой о кресло. Кто-то получил травму, не успев пристегнуться. Минут через десять самолет перешел в плавный полет. Еще через какое-то время весь пассажирский салон разделился на несколько компаний, отмечавших благополучное преодоление опасной зоны.
Мой приезд совпал с размораживанием системы отопления в штабе и казармах отряда. Даже не так. Систему разморозили раньше. Я приехал несколько позже. В кабинетах было холоднее, чем на улице, а на улице было минус тридцать. Всю зиму шла борьба за выживание отряда. Решались проблемы с помывкой и ежедневным умыванием солдат, ежедневным и неоднократным отправлением естественных надобностей людей, которые затруднены в связи с практическим отсутствием в казармах канализации. Хорошо хоть солдат кормили досыта.
Любая армия мира в таких условиях уже бы разложилась или вышла из повиновения. А наш солдат, это золотой солдат, шилом бреется, дымом греется, портянкой утирается, на службу ходит и Родину защищает. Конечно, было бы очень хорошо, если бы в казармах солдаты жили по три-четыре человека в комнате. В казармах все удобства, пища от пуза, пива под завязку, в автопарке казино, в парке боевых машин бордель (пересказываю содержание американских военных фильмов). Но все это зависит не только от офицеров, как пытаются представить это наши досужие журналисты и мадамы из комитета солдатских матерей, делающие политический капитал на горе солдатских семей. По деньгам и армия. То есть по тем деньгам, которые доходят до простого солдата.
Даже в самом забытом Богом месте надо стремиться найти что-то хорошее. Чем-то разнообразить скудный продуктовый набор. Это самое главное. На голодный желудок мысли хорошие не идут. Помните, как голодный, замерший солдат был впущен в один дом переночевать. Ему совсем ничего не было нужно, только укрытие от дождя и возможность закрыть глаза. А посмотрите, через полчаса, умывшийся, сытый, сидит на лавке, ковыряет спичкой в зубах и говорит: «Что ты там хозяйка насчет секса говорила?».
Голодные художники эпохи Возрождения писали превосходнейшие натюрморты из отборных продуктов и жирных сатиров, пьющих вино и пожирающих огромные количества земных плодов или плодов земли. Помните у Некрасова: «В мире есть царь. Этот царь беспощаден — голод название ему. Водит он армии, в море судами правит, в артели сгоняет людей…». Стоит решить продовольственную программу и жизнь сразу приобретает совсем иные оттенки.
Многие этого не понимают и продолжают жаловаться на огромные трудности, и это не так, и то не так… И у меня такое же было до тех пор, пока мы с женой не придумали печь собственный хлеб в чудо-печке. В Забайкалье в то время почему-то выпекали препаскуднейший хлеб. Что с ним не ешь, все не вкусно. А домашний хлеб и стол разнообразил, и настроение поднял.
Начали брать молоко в селе, творог, сметану. В речках стали ловиться караси и прочая рыба. В степях и гуси, и утки. Огромные поля шампиньонов в степи. Десять минут — ведро. Весной распахали участок земли размером три метра на три и посеяли овощи, которые начали бурно расти. Огурцы, помидоры, петрушка и прочая зелень. В зимний период на подоконнике свежие огурцы и помидоры. Жить можно.
Отряд наш находился на стыке трех границы: Россия, Китай, Монголия. Пришлось одновременного работать заместителем пограничного представителя на китайской границе и заместителем пограничного уполномоченного на монгольской границе.
Половина участка российско-китайской границы была сухопутная, для меня не привычная по Дальнему Востоку, а вторая половина родная — речная. Основное направление вдоль железнодорожной линии и автомобильной дороги на поселок Забайкальск через станицы-станции Даурия, Мациевская, Отпор («Дальневосточная, даешь отпор») и далее на китайский город Маньчжурия (Маньчжоули).