Страница 26 из 101
Вместе с «костяшками» к нам пришла и новая мода, носителей которой называли стилягами. Не очень-то дешево было одеться в брюки-дудочки, полуботинки на микропористой подошве, «широкоплечий» пиджак из грубой ткани, отрастить волосы с коком, носить рубашку с узким галстуком, желательно вязаным… Такая форма в школе не полагалась, но узенькие брюки нам делала мама, а вот со всем остальным было трудновато. Вероятно, это даже и хорошо, что поветрие стиляг пронеслось над нашими головами, не забив их тем, чем сейчас забиты головы нашей молодежи.
В 1964 году из коммуналки мы переехали в новую отдельную квартиру «хрущевского» типа с двумя смежными комнатами. На то время это было таким достижением, что хотелось плясать и каким-то другим образом проявлять свою радость.
Всей семьей мы поехали осматривать наше новое жилье. Маленькая прихожая, из нее дверь в туалет-ванную, затем зал — маленькая комнатушка, из которой выход в маленькую кухню, в смежную вторую маленькую комнатку и дверь в малюсенькую кладовую. Жильцы коммуналок знают, что такое получить и переехать в отдельную квартиру. Меня оставили в квартире ночевать — караулить — а сами уехали собирать вещи. Где-то к обеду следующего дня пришла машина с нашими пожитками, и мы переселились в новый век.
В этом же году сняли Н. Хрущева за волюнтаризм. О тех временах помнятся поджаристые пончики с повидлом за 5 копеек и кукурузные хлопья изумительного вкуса (те кукурузные хлопья, которые пытаются делать сейчас, и в подметки прежним не годятся). И очереди за хлебом, по булке хлеба в руки. Говорили, что «колхозники булками хлеба откармливают скотину, и городским хлеба не достается». Об этом и «Крокодил» писал.
Газеты в рабочих семьях выписывали мало, в основном журналы «Крестьянка», Работница», «Крокодил», «Здоровье». Очень дешевыми и популярными были красочные журналы «Китай». С детства мы знали нехороших людей типа Макнамара, Чан Кайши (по-китайски Цзян Цзиеши), Ли Сынман (не путать с советским летчиком Ли Си Цын, воевавшим в Северной Корее), Генеральных секретарей ООН У Тана и Дага Хаммаршельда, который погиб в авиакатастрофе (колонизаторы с ним посчитались, об этом даже фильм был, назывался «Комитет 18-ти»), африканских диктаторов Чомбе, Мобуту. Хороших людей — Долорес Ибаррури, Мориса Тореза, Клару Цеткин (в ее честь табачную фабрику в Ленинграде назвали. Эта фабрика по качеству соперничала с другой табачной фабрикой имени чекиста Урицкого), Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая. Не знаю, может быть, это я такой начитанный был в детстве.
В мае 1965 была учреждена медаль «XX лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Новое руководство страны, пришедшее после Н.С. Хрущева, решило заявить о себе тем, что через двадцать лет напомнило народу о величии совершенного им подвига. Это была самая массовая медаль. Как бы то ни было, но эта медаль сыграла очень большую роль в патриотическом воспитании населения. Наличие награды, пусть даже юбилейной, накладывало на человека определенные обязательства по отношению к своей стране. Это не ордена для отмывания олигархов от ответственности.
Под разговоры о празднике Победы я и спросил как-то отца:
— Пап, а у тебя был фронтовой друг? Такой, чтобы в огонь с ним и в воду?
Отец задумался, а потом сказал:
— Это только в кино так бывает. У каждого человека в любой обстановке бывает человек, с кем он делится хлебом и табаком, и с кем в атаку ходит. Тут не поймешь, кто от кого зависит, хотя, если присмотреться, то можно определить, кто дружит, а кто дружбой пользуется, хотя все это выглядит благопристойно. Был у меня товарищ на войне. Под одной плащ-накидкой от дождя укрывались, из одного котелка хлебали, патронами делились, да только дружба проверяется не на войне, а в мирной жизни. Как стал я на строительстве химкомбината работать, так сварщикам положили оклады больше инженерских. Тут и все родственники из деревни ко мне потянулись. Семья стала десять человек. А тут и дружок мой приехал, говорит:
— Иван, дай денег, хату хочу построить.
Я ему на ораву свою показываю и говорю:
— Смотри, еле концы с концами сводим. Не могу я тебе деньги дать, даже в долг, извини. Обиделся мой друг и исчез. Как будто и не бывало. Я потом прикинул, а ведь накрывались моей плащ-накидкой, мой хлеб делили, из моего котелка хлебали, и я патронами делился. Неужели он не мог понять, что я не в состоянии оставить семью без средств к существованию? Разве друг может забрать у тебя последнее? Если он друг, то не может. Попросил бы помочь устроиться на работу, я в лепешку бы расшибся, а его бы пристроил на хорошее место.
В конце 1965 года друзья отца с оживлением обсуждали перспективы развития химического производства на основе хозрасчета, доходы, которые будут получать рабочие и многое другое. Выходило, что все мы будем жить в благоустроенных квартирах или отдельных коттеджах, рабочие будут получать большую зарплату, будут созданы оздоровительные учреждения и мы действительно семимильными шагами (семилетними планами — семилетками) пойдем к коммунизму.
Проходило время и ничего не менялось. Почему-то скептицизм моего отца по этим вопросам оказался верным. Позднее я узнал, что состоялся Октябрьский 1965 года Пленум ЦК КПСС, который рассмотрел вопросы реформирования хозяйственного механизма и введения элементов хозрасчета в деятельности предприятий, что позволило бы существенно повысить уровень благосостояния работающих путем создания хозрасчетных бригад и производств, повышения производительности труда, сосредоточения усилий на выпуске продукции, пользующейся повышенным спросом.
Автором новых предложений был Предсовмина Алексей Николаевич Косыгин, не гнушавшийся личной регулярной проверкой истинного состояния дел в производстве и торговле. Но и он был использован в качестве клапана, с помощью которого выпускают излишки пара, и все осталось на своих местах.
Позже мы уже профессионально изучали решения этого Пленума, как образец влияния партии на экономическую политику страны, но никто нам не мог объяснить, почему это решение так и не было претворено в жизнь. Если бы экономическая реформа шла планомерно, то «младореформаторам» типа Гайдара или Явлинского, соревновавшимся в перестройке за 300 или 500 дней, не пришлось бы гордиться тем, что они в течение нескольких месяцев поставили Россию, извините за мягкое выражение, на уши.
В 1965 году в новой школе я вступил в автомобильный кружок. В кружке мы разрабатывали и строили микроавтомобили-карты. А спорт с участием картов называется картингом. Это чтобы понятнее было, о чем идет речь. Мотоциклетный движок на 125 кубиков, сварная рама из тонкостенных трубок, цапфы, поворотные рычаги из поршневых рычагов и прочее. Большую часть деталей обрабатывали сами. Навыки работы с металлом остались на всю жизнь. На мою машину были нужны гнезда (можно сказать — круглые коробки, которые приваривались к раме) для подшипников задней оси. Отец пригласил знакомого токаря, посидели они за столом, поговорили о том, о том, о сем, водки выпили, закусили.
— Ну, — говорит токарь, — давай чертеж изделия.
Даю я ему рабочий чертеж, эскиз с размерами.
— Да разве это чертеж, — говорит токарь, — вас что, в школе чертежи не учили чертить: фас, вид сверху, вид сбоку, рамочка, в табличке допуски, материал…
Боже, какое зло меня взяло. Был бы в школе токарный станок по металлу, сам бы выточил. А тут пришел «спец» и вместо дела выкобениваться стал.
Говорю отцу:
— Пап, ты кого привел? Кого ты водкой поил? Какой он спец, если даже не представляет, что это за деталь.
Повернулся и ушел. Отец потом сказал мне:
— Да, маху дал я с этим токарем. Пусть потом подойдет ко мне, попросит что-нибудь приварить… Я уж его заставлю рисовать чертеж стыка в фас, вид сверху и вид сбоку и вид с расстояния десяти километров. Ты смотри, так со старшими больше не разговаривай. Есть у меня паренек, который сделает тебе гнезда, в учениках у меня ходит.
И сделал паренек гнезда для подшипников. Я потом дал ему прокатиться на карте. Сейчас этот паренек специалист высшей квалификации, который, как и мой отец, имеет личное клеймо как показатель высшего качества работы.