Страница 3 из 22
Сделав несколько шагов, он опять склонился над другим отпечатком.
— Легкий конь какой-то… — зло усмехнулся Карацупа. — И странный конь: задние ноги у него отстают и он, как гармошка, растягивается — то длиннее, то короче.
Карацупа резко выпрямился. По его сухим губам пробежала хитрая улыбка.
— Вот ловкачи! — прошептал он и побежал к молодой дубраве.
Вскоре его заинтересовала обычная замшелая коряга, о которую задел копытом конь.
— Подкову подбил, это хорошо, — шепнул мне Карацупа, подходя к дубку.
Он осмотрел притоптанную траву и заметил, что вытоптана она как-то странно: задними ногами конь стоял неподвижно, а передние его копыта беспокойно передвигались. Карацупа перенес взгляд с травы и корней на ствол дуба. На его коре виднелись чуть заметные царапины. Что ж, конь, возможно, терся о ствол? Карацупа подтянул нижние ветки, сорвал мятый листок. Не хватил ли его губами проголодавшийся конь? Но почему он рвал дубовые листки, да еще старые, а не щипал траву?
Карацупа разгладил лист. Он был сух, без признаков конской слюны. Около стебелька виднелось пятнышко. Следопыт достал из кармана увеличительное стекло: пятнышко стало отпечатком пальца.
— Всадник схватился за дерево… — догадался я.
Карацупа покачал головой:
— Человек на коне сидел бы выше… — размышляя вслух, проговорил следопыт, — Вон до того сучка дотянулся бы…
Подумав, Карацупа измерил высоту дерева от земли до мятых листьев, молча пожевал губу, обдумывая решение, и исчез в тумане. Теперь он сменил ровный шаг на бег и со всего хода, подхватив Ингуса на руки, так ловко прыгнул с ним в реку, что мы не услыхали гулкого всплеска.
В тумане кипела и звенела река.
«Что заставило лошадь снова переправиться с берега на берег? — подумал я. — Травы всюду достаточно, вода — рядом, смысла нет плутать по реке…»
На противоположном берегу Карацупа спустил с рук Ингуса и пошел с ним вдоль реки, наблюдая за дном. По дну, пряча следы в воде, прошел загадочный конь. Вот он поскользнулся около валуна, Карацупа забрался в воду, поднял камень и внимательно осмотрел его. Царапины на камне заинтересовали следопыта. Он засучил рукава и принялся шарить руками в холодной воде. Вскоре он показал нам новенькую подкову. Шипы ее были гладкими, словно подкова никогда не срывалась с копыта.
— Странно!.. — задумался Карацупа.
Он пощипал светлую бровь, спрятал подкову в брючный карман и побежал с Ингусом вдоль реки.
Только вода смывает следы, и беглеца легче всего потерять на реке. Но где-то же конь должен выйти из реки?
Карацупа приказал своим бойцам идти по обоим берегам, а сам то и дело переправлялся с одной стороны реки на другую. Он искал следы. Их не было. Шинель Карацупы промокла, с нее ручьями стекала вода, сапоги отяжелели. Переобуваться было некогда: следопыт спешил. Собака была бессильна что-либо найти в воде, нужно было вести поиски самому Карацупе. Вдруг он увидел на берегу, на сером круглом камне, ясный след — здесь сидел человек. Оттиск его сапога сохранился на зернистом речном песке. Был конь, да исчез! Появился человек. Отдохнув на камне, он вошел в воду, и в ней снова исчез его след.
Карацупа приказал одному пограничнику залечь в засаду, а с другими еще раз перебрался на противоположную сторону реки. Следов не было и там.
На лбу Карацупы от напряжения вздулись жилы. Глаза его сузились, в них сверкала тревожная мысль. «Не ошибся ли, — очевидно, думал он. — Может быть, нужно идти к границе, а не в тыл?»
Туман редел. Светало. Видно было уже всю реку. Ни тропы, ни дымка, ни хижины на ее берегах — только камни, кусты и заросли камыша.
Карацупа сопоставил все свои наблюдения, проверил расчеты и продолжал поиск; он перебирался с берега на берег, осматривал валуны, обломки скал. Он был убежден, что где-то впереди пробирается человек, хорошо умеющий скрывать свои следы. У нарушителя крепкие нервы, отличная тренировка, большая выдержка — он идет по дну, по скользким камням, но не вылезает на берег. Карацупа неотступно двигался по его следам…
— Не выдержал все-таки! — радостно воскликнул он, когда снова увидел следы на мокром прибрежном песке.
Следопыт лег на землю, «послушал» ее и вскочил повеселевший. Он приказал одному из бойцов наряда перебраться на другой берег и залечь в кустах, а мне остаться здесь. Сам же Карацупа побежал с Ипгусом дальше по следу. Чувствовалось, что приближается развязка.
— Стой! Руки вверх!
Где-то рядом затрещали кусты и грохнул выстрел.
Из кустов вышел длинноногий человек в темной пиджачной паре. Его сжатые в кулаки руки была подняты над бритой головой, черные глаза зло бегали по сторонам.
— Вот вам и конь… — Карацупа махнул маузером в сторону задержанного. — Вернее, передние копыта коня… — Скорее сюда! — приказал следопыт бойцу. — Обыщите! — И тут же властно спросил бандита:
— Где второй?
— Я один! — грубо бросил по-русски задержанный.
— Где второй? — повторил пограничник.
— Я заблудился. Чего пристали? Вышел погулять, а вчера выпил… И вот…
— Посмотрите, товарищ Карацупа!
Боец, вызванный следопытом, мгновенно закончил обыск и подал старшему наряда кинжал, пачку денег и пистолет.
— Где второй? — строго спросил Карацупа.
Нарушитель смотрел куда-то в сторону.
— Ингус! — крикнул Карацупа.
Ингус бросился на нарушителя, обнюхал его, побежал в кусты и вскоре вернулся с огромным башмаком в зубах.
— Это зачем? — спросил Карацупа нарушителя. Он держал башмак и осматривал его. Широкий каблук и толстая подметка были на нем приколочены шиворот-навыворот.
— Сначала под коня играли… — Карацупа строго посмотрел в глаза задержанному и достал из кармана подкову. — Знакомая штука! Думали, река скроет? Ясно. Потом задели о корень подковой, подбили копыта и подкову потеряли? Ясно. Тогда на другую хитрость пошли? Перевернутые ботинки надели?
— Один я…
Следопыт зло нахмурился: он-то хорошо знал, что обувь с набитыми впереди каблуками оставляет более отчетливый след не от каблука, как обычно, а от подошвы, на которую опирается большей тяжестью своего тела нарушитель. Карацупа, изучив следы, уже определил уловку врага — тот шел как бы задом наперед. Но след рассказал Каракуле еще и другие важные подробности: если человек, обутый в большие сапоги, оставляет после себя углубленный след, то это, наверное, означает, что шел он не один, а нес на себе сообщника, чтоб тот вообще не оставил после себя следов. Предстояло найти второго нарушителя.
— Сторожите! — приказал пограничнику Карацупа, а сам пошел с Ингусом по скалистому берегу.
Прыгая с камня на камень, следопыт добрался до второго пограничника, оставленного в засаде. Тот ничего подозрительного не заметил. Карацупа задумался: что же произошло в пути с нарушителями? Он постарался мысленно представить себе картину их движения. Шли они один за другим, шли, искусно изображая движения лошади: на их ногах были специальные ботинки с прикрепленными к ним искусственными копытами. Один из диверсантов задел ногой-копытом за корягу, чуть не упал и, прислонясь рюкзаком к стволу дуба, стоя на одной ноге, снял ботинок: он чинил маскированное копыто. Чтобы сохранить устойчивость, диверсант схватился за ветку и оставил на листе след своего пальца.
Починив подкову, нарушители снова зашагали один за другим. Следы их и впрямь создавали впечатление, что здесь прошел конь. Потом они вошли в реку. В это время услыхали звуки погони, заспешили. Передний упал, сломал на камнях копыто с подковой, сбросил его, и оба торопливо пошли по дну реки. Чуя погоню, враги решили обмануть преследователей — один из них обулся в специальные маскировочные ботинки, оставлявшие обратный след, и понес на спине напарника. Когда погоня была уже совсем близко, диверсанты приняли новое решение — разойтись; причем один из них должен был идти в тыл и вести за собой погоню, отводя пограничников от главного нарушителя.