Тотальный шпионаж

Примерно в это же время редактор газеты «Пари Суар» Пьер Лазарев послал фотографа произвести несколько снимков здания опустевшего и покинутого персоналом германского посольства.

К своему удивлению фотограф обнаружил, что германское посольство вовсе не покинуто.

Шторы были спущены, и у здания стояли два французских часовых. Внезапно дверь раскрылась, из посольства вышел мужчина средних лет; он запер за собой дверь и, не обращая внимания на французских часовых, отправился вверх по улице. Фотограф шел за ним следом до шведского посольства. Час спустя он вышел оттуда, вернулся в германское посольство, отпер дверь и вошел.

Заинтересованный фотограф пришел к посольству на следующий день и еще раз — спустя несколько дней. Он сфотографировал этого человека и фотографию принес редактору, который позвонил во 2-е бюро. Бюро никак не реагировало на сообщение и отказалось дать какие-либо объяснения. Тогда редактор связался с премьер-министром Даладье.

Вначале Даладье не мог ничего сказать. Но спустя несколько дней он послал к редактору одного из своих секретарей. Последний объяснил, что между Германией и Францией имеется соглашение, по которому обеим странам разрешалось оставить при посольствах библиотекарей для наблюдения за документами и бумагами. Библиотекари жили в посольствах. Если германскому библиотекарю нравится посещать шведское посольство, то французское правительство не видит в этом ничего предосудительного. В конце концов, шведское посольство взяло на себя защиту германских интересов во Франции на время войны. Это было все, что Даладье имел сообщить, хотя история на этом не закончилась. 2-е бюро оповестило Даладье, что германский библиотекарь находился в связи с такими людьми, как Дорио, Бержери, и с другими лицами, более или менее открыто работающими на Гитлера.

Однако некоторых вещей об этом библиотекаре не знал ни Даладье, ни французская разведка.

Незадолго до войны во время прений в сенате один сенатор-социалист заявил, что во Франции имеется более 2 тыс. незарегистрированных частных радиопередатчиков. Большинство из них, заявил он, принадлежит любителям, которые не замышляют ничего плохого; но само наличие незарегистрированных передатчиков чревато многими опасностями. Помимо того, весьма подозрительно, что в Эльзас-Лотарингии и в Северной Франции их особенно много.

Никаких решений по этому вопросу принято не было; однако позднее, в мае 1940 года, было установлено, что с помощью многих из этих тайных передатчиков передавались сведения врагу. Некоторые вели свои передачи на той же волне, что и большие правительственные станции, вызывая, таким образом, панику среди населения Северной Франции. Города Аррас и Амьен были эвакуированы в результате ложных радиотревог; а это привело к тому, что в критические часы дороги были запружены беженцами, которые препятствовали движению войск.

2-е бюро было весьма озабочено создавшимся положением. Поэтому один из его сотрудников был послан для переговоров с министром связи. Это было в декабре 1940 года.

Министерство помещалось в огромном новом здании. Характерно, что к началу войны здание было еще не закончено, хотя строительство его началось за два года до войны и строилось оно с учетом требований военного времени. Отсюда велись передачи для всего мира более чем на двадцати языках. Трансляционный узел со всей аппаратурой помещался глубоко под землей, а путь к нему шел через длинные коридоры с массивными стальными дверьми. На шестом этаже помещались кабинеты редакций, в которых подготавливались все передачи. Повсюду были надписи: «Говорите тише!» «Вас подслушивает враг!» У врага были действительно основания наблюдать за этим зданием. На шестой этаж прибывали все новости, получаемые различными информационными агентствами Франции. В помещениях редакций цензура просматривала весь материал; нетрудно догадаться, что здесь имелось много секретной информации. Совершенно естественно, что все здание находилось под сильной охраной. Что касается сотрудников и особенно иностранных дикторов, то они подвергались самой тщательной проверке. Все они имели специальные пропуска на право входа в здание. Тем не менее, присланный из 2-го бюро офицер, к своему крайнему удивлению, обнаружил, что, несмотря на все эти предосторожности, проникнуть без пропуска в здание можно было без особого труда. Выдаваемые удостоверения почти ничем не отличались от используемых в других министерствах. И, следовательно, здесь был большой простор для всякого рода злоупотреблений.

Агент 2-го бюро изложил СВОИ опасения министру связи. Решено было провести внезапную проверку. Однажды вечером все здание было оцеплено солдатами, а всем находящимся внутри было предложено предъявить свои пропуска и удостоверения. Одиннадцать человек имели пропуска, выданные другими министерствами, или вообще поддельные пропуска. Все они были арестованы.

Однако араб был пойман лишь благодаря случайности. В феврале 1940 года подыскивался диктор арабской национальности, который мог бы вести передачи на своем родном языке. Однажды пришел с предложением своих услуг молодой человек, имевший отличные рекомендации. Эти рекомендации были даны ему 2-м бюро после того, как он сообщил французской разведке ценные сведения о деятельности гитлеровцев в Марокко.

Молодой араб был принят на службу и ежедневно выступал как диктор по радио. Работа его шла удовлетворительно, а личность не внушала подозрений.

И вот однажды вечером в апреле 1940 года полиция произвела налет на один из домов на Монмартре, известный притон наркоманов. Полицейские разыскивали здесь рыжеволосую аферистку по имени Жанина. Взломав дверь и войдя в ее комнату, полиция обнаружила двух мужчин. Один из них был итальянец, другой — араб. Оба были доставлены в полицейское управление. Там было установлено, что араб имел пропуск в здание радиоцентра. Несмотря на все его уверения, полицейские решили, что пропуск поддельный.

В результате следствия было установлено, что пропуск не является поддельным; что же касается его владельца, то он убийца, розыски которого ведутся уже давно.

Задержанный итальянец не знал этого. Побоявшись, что полиция примет и его за убийцу, он окончательно растерялся и сознался в совершенном им преступлении. Оказалось, что они вместе с арабом передают сведения, собираемые последним в здании радиоцентра, одному человеку, который «очень хорошо за это платит».

Человек этот обнаружен не был, несмотря на все усилия 2-го бюро; и только после занятия Парижа немцами было выяснено, что речь шла о библиотекаре германского посольства.

Если бы 2-е бюро посетило в то время германское посольство, то оно, быть может, установило бы, что этот библиотекарь находился в постоянном контакте со всеми германскими агентами во Франции; кроме того, 2-е бюро обнаружило бы, что библиотекарь имел секретный радиопередатчик, вмонтированный в ножки обеденного стола, и что он им ежедневно пользовался для поддержания связи с германской разведкой.

Но даже не зная всего этого и многих других столь же важных подробностей, 2-е бюро чувствовало, что почва под его ногами колеблется. Задолго до взятия немцами Парижа офицеры бюро знали, что они окружены, и что враг находится в их собственной среде.

Случай с фотоаппаратурой Герена заставил 2-е бюро ежедневно менять место своих совещаний. Все же многое говорило о том, что немцы всегда знали, где происходят эти совещания. Они знали также места встреч отдельных офицеров со своими агентами. Им были известны их излюбленные кабачки и кафе. Они знали даже об угловом столике в баре «Гранд-отеля» и об укромном уголке в кафе «Мадрид» на бульваре Монмартр. На дому у двух офицеров 2-го бюро были обнаружены скрытые микрофоны для подслушивания, причем виновных не только не удалось задержать, но и вообще установить.

Последний акт французской драмы

Подробные данные о германских танковых войсках сейчас известны всему миру. Однако даже тогда, когда эти войска вторгались в Польшу, французская разведка знала о них только очень немного. В то время настроение во 2-м бюро было, пожалуй, слишком оптимистическим. Все донесения с польского фронта говорили о наличии у немцев средних танков весом от 30 до 40 тонн. Все, что касалось этих танков, было хорошо известно 2-му бюро. Их выпускали заводы Круппа, а броня их при всех условиях легко пробивалась снарядом французской 25-мм пушки. На этом основании сотрудники 2-го бюро считали, что танки этого типа серьезной угрозы не представляют.