Страница 22 из 24
Оснащение абвера техническими средствами оставляло желать лучшего. И в этом случае шеф вмешался лично. Еще в 1935 году он дал задание I отделу абвера задание сконструировать как можно более компактный радиопередатчик, который нелегалы и агенты за границей могли бы легко и незаметно прятать, перевозить и обслуживать. Такой аппарат в 1937 году действительно поступил в распоряжение службы, готовившей агентов-радистов. В первые годы войны он превосходил рации разведслужб противника, предназначенные для этой цели.
Хотя Канарис для нужд абвера мог распоряжаться суммами в рейхсмарках почти в неограниченном количестве, в своей частной жизни и на службе он оставался непритязательным и скромным. Это в нем отмечали и его позднейшие враги. Но когда речь шла о том, чтобы добыть важные сведения, адмирал не колеблясь давал разрешение и на большие расходы, если существовала перспектива достижения поставленной цели.
Как и отдел абвера в Восточной Пруссии, другие отделы, работавшие против Польши, само собой разумеется, также прилагали все свои силы в то напряженное время весной 1936 года, чтобы внести ясность в польские военные процессы и планы правительства страны. Служебные документы об их работе и ее результатах утрачены. Но многие участники тех событий из тогдашней военной разведки и контрразведки писали заметки о самых примечательных источниках информации того периода, которые они предоставили в мое распоряжение.
Из этого материала я беру только то, что мне кажется безупречно достоверным и важным. Перед рассказом о каналах информации «Отец и Сын» и «Прекрасная графиня» я хочу сделать примечание, что вместе с операцией «Большой канал» Адамчика и Гапке они представляют собой лишь малую часть тех мероприятий, которые абвер в целом осуществлял в тот период против Польши.
Отец жил в той части Восточной Верхней Силезии, что была оккупирована Польшей в 1921 году благодаря бунтовщикам. Она осталась в Польше, несмотря на то что плебисцит, проведенный под контролем представителей Лиги Наций, высказался в пользу Германии. Среди его предков преимущественно были чехи, но также и несколько немцев. Отец владел чешским, польским и немецким настолько хорошо, что мог изъясняться на всех трех языках. И все же он предпочитал чешский, да и ощущал себя чехом. Поляков он «ненавидел как заразу», говаривал он, разумеется в тесном семейном кругу. По профессии Отец был шахтером, выносливым и трудолюбивым.
Тео Радке[25], сотрудник абвера I в Бреслау, в 1929 году установил с ним контакт. Движимый своими чувствами к полякам, Отец прикладывал много сил, чтобы выполнять пожелания абвера. По работе он сталкивался со многими поляками и сообщал Радке обо всем, что, как он полагал, могло принести Германии пользу и причинить вред Польше. Несмотря на это, канал информации поначалу приносил мало пользы, но для общего сбора информации, в особенности в период напряженности, он все-таки годился.
Но в следующем году на военную службу призвали его сына. Члены этой семьи, поскольку они после включения этой территории в состав Польши остались жить на прежнем месте и не использовали право выбора гражданства в пользу Германии, стали польскими гражданами. Когда Радке узнал, что Сына призвали в польские вооруженные силы, ему пришла мысль завербовать его и оставить на длительное оседание. Радке, работавший на абвер с середины 1920-х годов, задумал убедить Сына сделаться образцовым польским солдатом, с виду примерно исполнять свой долг, а тайно работать против Польши. Правда, план обещал дать какую-либо отдачу лишь в том случае, если Сын окажется достаточно умным и не попадет в поле зрение польских властей за свои антипольские настроения.
Тео Радке обсудил план с Отцом. Тот с воодушевлением поддержал идею и считал, что у польских властей нет ничего против его сына. В польской армии служило много украинцев, белорусов, хорватов, словенцев и чехов. Вряд ли самих поляков хватило бы на военную службу, если бы они решили взять под полицейский контроль всех молодых граждан национальных меньшинств, проживающих в их стране. Впрочем, в последнее время многие офицеры польской армии были уже непольской национальности.
Сын, здоровый, крепкий и довольно умный парень, также дал свое согласие. Он сразу уяснил себе, что в дальнейшем в разговорах ему следует полностью избегать любых антипольских высказываний и на службе стараться соблюдать строжайшую самодисциплину, стремясь внешне сделаться образцовым солдатом. Отец и Сын охотно пошли на предложение Радке еще и потому, что тот пообещал им дополнительный приработок, что было немаловажно в их положении.
Замысел удался. Сын на службе показывал отличные результаты в стрельбе и в других военных упражнениях. Тем временем ему посчастливилось начать карьеру унтер-офицера. По заданию Сын, в особенности в первые годы службы, очень редко брал отпуск, чтобы навестить родителей. Зато в результате он смог сообщить много ценного для абвера о том, что происходит непосредственно в польских частях. Отец каждый раз подробно записывал, что нового привез Сын, и передавал записи по надежным каналам связи или иногда на надежной явке лично капитану Радке. Последний с Сыном встречался только раз в два года, чтобы сообщить ему новые инструкции. Отец четко передавал поручения Сыну.
Таким образом, в общем и целом это был надежно выстроенный канал информации, бесперебойно поставлявший массу сведений о войсковых частях, в которых служил Сын. Но самое большое значение источник приобрел, когда Сына в 1935 году произвели в сержанты и перевели в штаб 6-й пехотной дивизии в Кракове. Там у него появилась возможность знакомиться с секретной корреспонденцией штаба дивизии. Затем с весны 1936 года его донесения стали еще более ценными. В основном они подтверждали то, что в тот критический период доносили Гапке, Адамчик и Марковски, ценнейшие источники Ганса Горачека, а именно: что хотя в штабе дивизии и в польских частях и говорили о возможности, даже вероятности войны с Германией, однако не предпринималось никаких мер, предусматривавших бы изменения на случай мобилизации.
На основании данных по названным каналам абвер в то время пришел к убеждению, что польский план развертывания войск, который в своих основных чертах был установлен и известен германским вышестоящим штабам, не изменился в марте 1936 года и в течение последующих месяцев.
Но что должно было бы означать, что в те кризисные недели в польских кругах так много говорили о предстоящей войне с Германией? Был ли это слух, распущенный польской пропагандой, или разговоры пошли оттого, что польское руководство серьезно раздумывало о войне с Германией? Об этом ценные сведения доносили политические каналы информации абвера.
Это была молодая, элегантная и богатая блондинка, к тому же начитанная, умная, с чувством юмора. Мужчины находили ее писаной красавицей. Она говорила по-французски и по-немецки так же бегло, как и на своем родном польском. Париж и Берлин были для нее родным домом, как Варшава и Вена. В крупных европейских столицах ее с удовольствием принимали в высшем свете. Она страстно любила танцевать и потому посещала разнообразные балы и вечеринки, на которых могла предаваться этой страсти. Тогда она вся излучала жизнерадостность и блистала остроумием.
Прекрасная графиня много путешествовала. С одной стороны, ей доставляло радость разъезжать на роскошном автомобиле из одной страны в другую, к каждому сезону по последней моде одеваться в Париже или же посещать танцевальные вечера, концерты, ходить в оперу в Варшаве, Берлине и Вене. Графиня к тому же была очень музыкальна и восторгалась Моцартом, Чайковским и конечно же Шопеном, великим польским композитором. Но путешествовала она еще и по другой причине.
24
Речь действительно идет об отце и сыне.
25
Позднее подполковник абвера.